Рекс Стаут - Если бы смерть спала (сборник)
Я не упомянул лишь об одной-единственной из моих встреч с Брайэмом, на совещании в кабинете Вульфа в пятницу вечером. К моему удивлению, Мандельбаум об этом тоже не заикнулся. Мне казалось, что копам пора уже было докопаться и до этого тоже, однако, выходит, еще не успели.
Когда стенографистка, которой Мандельбаум велел отпечатать мои показания, вышла, я встал с кресла.
– Она провозится с этим долго, а мне нужно выполнить парочку поручений. Зайду чуть попозже и подпишу. Если вы, конечно, не возражаете.
– Разумеется, нет. При условии, что вы сделаете это сегодня. Скажем, в пять.
– Договорились.
Уже возле двери я обернулся:
– Кстати, вы, должно быть, обратили внимание на то, что сегодня я не подтвердил свою репутацию острослова.
– Совершенно верно. Очевидно, вы выдохлись.
– Надеюсь, что дело не в этом. А в том, что моя голова слишком уж занята одной новостью, которую я только что услышал. Про пули.
– Про какие пули?
– Ну как же, про те две пули. Разве вы еще ничего не знаете? Пуля, которой был убит Ибер, и та, что сразила Брайэма, были выпущены из одного револьвера.
– Я полагал, это держится… – Мандельбаум прикусил язык. – Откуда вы про это узнали?
Я улыбнулся.
– Знаю, что это держится в тайне. Не беспокойтесь, я не проговорюсь. Наверное, даже не скажу об этом мистеру Вульфу. Но долго такое при себе не удержишь – слишком уж горячо. Типу, который мне это сказал, новость прямо-таки жгла язык. Ну да он меня хорошо знает.
– Кто же это? Кто вам об этом сказал?
– Кажется, это был комиссар Мэрфи. Шутка, разумеется, что свидетельствует о том, что я обретаю прежнюю форму. Итак, загляну в пять подписать показания.
У меня в руках был факт, причем добыл я его, ничем не рискуя. Если бы оказалось, что моя гипотеза не подтвердилась, я бы узнал об этом по реакции Мандельбаума. Да уж, красиво я его подцепил. Знал бы Вульф, с чем я приду домой, он бы, скорее всего, заперся у себя в комнате и не подходил бы к телефону, и мне бы пришлось орать ему через дверь.
Он только что уселся за ланч – запеченное филе окуня с лимонным соком и миндалем, – который мне пришлось с ним разделить. Даже не существуй у нас этого табу не говорить за столом о делах, я бы все равно не осмелился испортить боссу трапезу. Но, как только мы очутились в кабинете и Фриц принес нам кофе, я начал:
– Мне страсть как не хочется заводить этот разговор сразу после ланча, но, по-моему, вы все-таки обязаны быть в курсе дела. Так вот: мы уже на раскаленной сковородке. В самом пекле. По крайней мере, таково мое мнение.
Обычно, прежде чем поставить чашку на стол, Вульф делает три глоточка обжигающего кофе, но на этот раз он сделал всего два.
– Твое мнение?
– Да, сэр. Мандельбаум больше часа вытягивал из меня все подробности: что я видел и что слышал про Корея Брайэма. Я заявил, что загляну чуть позже подписать показания, встал и уже на ходу, этак небрежно, кое-что ему сказал. Можете составить свое собственное мнение. Передаю дословно…
Что я и сделал. И если Вульф начал слушать меня с нахмуренным видом, то под конец он просто рассвирепел.
– Если угодно, можете злиться на меня за то, что я выудил из Мандельбаума этот факт, – произнес я. – Не проделай я этого номера, можно было бы потянуть время: еще день-два, не больше. Однако вы умеете злиться и в то же самое время шевелить мозгами, я подобное уже наблюдал. Похоже, сейчас самое время ими пошевелить.
Вульф фыркнул:
– Мандельбаум простофиля! Ему следовало догадаться, что ты берешь его на пушку.
– Совершенно верно, сэр, так что можете теперь злиться на него.
– Это делу не поможет. И мозги от этого не зашевелятся быстрей. Это настоящая катастрофа. Остается решить одно: стоит ли, прежде чем начинать действовать, проверить этот факт, и если стоит, то каким образом.
– Присутствуй вы при этой сцене, вы вряд ли бы сочли нужным его проверять. Да видели бы вы только физиономию Мандельбаума, когда он начал говорить: «Я полагал, это держится…» – и вдруг прикусил язык!
Вульф положил ладони на стол и уставился в пространство. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку вовсе не значило, что он шевелит мозгами. Когда патрон ими шевелит, он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, а если слишком усердно шевелит, то вдобавок еще и втягивает и вытягивает губы.
Выходит, в настоящий момент он бездельничал. Сидел и ждал, когда ему поднесут пилюлю, после которой во рту надолго остается неприятный привкус. На это у него ушло целых три минуты.
Наконец он переложил ладони со стола на подлокотники кресла и сказал:
– Очень хорошо. Бери свой блокнот. Я продиктую тебе письмо мистеру Джареллу. Отправить немедленно с курьером. Или лучше отнеси его сам. – Он сделал глубокий вдох. – «Дорогой мистер Джарелл. Прилагаю к своему посланию чек на десять тысяч долларов, тем самым возвращая аванс, который Вы мне выдали. Сумма издержек была невелика, поэтому я не стал ее вычитать. – Абзац. – Выяснились некоторые обстоятельства, ввиду чего я должен довести до сведения властей информацию, которую получил, действуя в Ваших интересах, в частности касающуюся пропажи Вашего револьвера марки „боудоин“ тридцать восьмого калибра».
Вульф замолчал, я поднял глаза от блокнота. Его губы были плотно сжаты, сбоку на шее подергивалась жилка.
– Нет. Не надо. Порви.
Мне самому это не слишком нравилось. Я вырвал из блокнота листок, разорвал его на кусочки и швырнул в мусорную корзину.
– Соедини меня с мистером Кремером, – велел Вульф.
Это мне совсем уже не понравилось. Вероятно, Вульф решил, что промедление может нам дорого обойтись, и собрался расколоться еще до того, как об этом будет поставлен в известность клиент. Разумеется, неэтичным такой поступок не назовешь – ведь дело идет о двух убийствах, но малодушным – вполне. Я соединил босса с Кремером, который, судя по его тону, тоже был не в настроении. Он сказал Вульфу, что может уделить ему всего одну минуту.
– Этого может оказаться более чем достаточно, – ухмыльнулся Вульф. – Полагаю, вы помните наш разговор в субботу, то есть позавчера?
– Помню. Ну и что из того?
– Я сказал, что, если у меня появятся основания считать, что я располагаю информацией, касающейся преступления, которое вы расследуете, я буду обязан сообщить ее вам. Подозреваю, что в данный момент я такой информацией располагаю, но хотел бы убедиться в этом наверняка. Пока же я вынужден опираться на данные, полученные своеобразным способом; следовательно, я не уверен, можно ли на них положиться. Мистер Гудвин выяснил (а может, ему так только кажется), что эксперты установили, якобы Корей Брайэм и Джеймс Л. Ибер были убиты пулями, выпущенными из одного револьвера. Свое предположение я могу проверить лишь при условии, что это действительно так, а потому я решил предварительно проконсультироваться с вами. Как, по-вашему, стоит мне заняться этой проверкой?
