Джорджет Хейер - Тупое орудие
— В таком случае, — медленно начал Ханнасайд, взглянув на сержанта, — показания миссис Норт теряют всякую ценность.
— Вы о втором варианте? Похоже на то. Вообще — то после ваших рассказов я бы не слишком ей доверял. Я не утверждаю, что убийства вообще не было, но тот человек, назовем его Чарли Карпентером, совершить его не мог. Кандидатами остаются Бадд (его я почти исключаю), молодой Невилл, Норт и сама глупая блондинка.
— Не знаю, — покачал головой Ханнасайд. — Если отталкиваться от показаний миссис Норт, Флетчер вернулся в кабинет в 22:01. По вашим собственным подсчетам, ему нужно было как минимум две минуты, чтобы сесть за стол и взяться за письмо. Преступнику остается две минуты на то, чтобы войти, убить Эрнеста и сбежать. Даже меньше: в кабинет Гласс вошел в 22:05, а до этого не меньше минуты видел кабинет с дорожки.
— Да, так он говорит, — кивнул сержант. — Шеф, а у вас какие версии? По-вашему, надо верить первой истории миссис Норт?
— Нет, — после небольшой паузы ответил суперинтендант, — думаю, в кабинет она все-таки вернулась, иначе откуда на двери отпечатки ее пальцев? Но раз часы в передней отстают, в ее истории появляется нестыковка. По словам миссис Норт, в 21:58 Икс вместе с Эрнестом вышел из кабинета, куда она сама проникла, а когда часы начали били десять, выскользнула в коридор. Теперь остаются лишь две временные отметки, от которых можно отталкиваться — 22:02, когда Гласс увидел удаляющегося Икса, и 22:05, когда он обнаружил тело Флетчера. Возникает четырехминутная разница между моментом, когда миссис Норт видела уходящего Икса, и моментом, когда уходящего Икса видел Гласс. Теоретически, чисто теоретически, это можно объяснить тем, что Икс вернулся в кабинет, убил Флетчера и ушел во второй раз. Но если Флетчер вернулся в кабинет не в 22:00, а в 22:01, тогда Икс не успел бы вернуться, совершить убийство и снова добраться до калитки. Таким образом, либо Икс вышел через садовую калитку в 21:58, а четыре минуты спустя за ним последовал второй человек, назовем его Игреком; либо номера один, то есть Икса, миссис Норт выдумала.
— Подождите, шеф, дайте мне все записать! — взмолился сержант. Он сделал на листе несколько заметок и с отвращением на них взглянул. — Тут у нас полная каша! Ладно, Икс исключается, и что теперь? Мы знаем, что Хелен Норт пряталась в саду, потому что видели ее следы. Это ясно. К покойному Эрнесту заглянул Игрек, очевидно, это Норт. Хелен узнала мужа по голосу, а может, и не узнала, тут я до конца не определился. В общем, Игрек убил Эрнеста, пока миссис Норт пряталась в саду, и смотал удочки. Миссис Норт шмыгнула в кабинет, решив осмотреться, и по неведомым мне причинам сбежала через парадную дверь. Но стоит немного поиграть с временными отметками, и все встанет на свои места. Когда Игрек достиг калитки, на Мейпл-гроув были прохожие, и он ждал, пока путь освободится. Или, если угодно, миссис Норт ушла не в 22:01, а позднее. Только зачем ей сочинять, ума не приложу. При таком раскладе Икс устраняется, и учитываются все известные нам факты.
— Икса устранить можно, а вот Чарли Карпентера не устранишь. Как он вписывается в эту вполне правдоподобную версию?
— Хороший вопрос! — вздохнул Хемингуэй. — Если учитывать его, то как Игрека, а Норт, то есть Икс, устраняется. Да, вроде бы так. Миссис Норт не узнала его голос, но мельком увидела и заподозрила, что это ее муж. Как вам такой расклад?
— Неплохо, — согласился Ханнасайд. — Только если Норт исключается, пожалуйста, объясните, зачем он врал, что провел вечер в квартире?
— Сдаюсь! — в отчаянии выдохнул сержант. — Ответа у меня нет.
— А у меня, кажется, есть, — улыбнулся Ханнасайд. — Возможно, сам Норт в убийстве не замешан, но подозревает, что замешана его супруга.
У Хемингуэя чуть глаза из орбит не вылезли.
— То есть Норт намеренно пожертвовал своим алиби (если таковое имелось), чтобы привлечь наше внимание и взять вину на себя? Да ладно вам, шеф! Вы сами-то в это верите?
— Не знаю. Но Норт такой, с него станется.
— Вас послушать, он прямо киногерой, — с отвращением проговорил Хемингуэй.
Дверь распахнулась, и сержант встретил серьезный взгляд констебля Гласса.
— Вернулись, да? Если работаете над этим делом, то, пожалуй, вам стоит войти. Для вас тут задание наклевывается.
— Да, входите, Гласс, — кивнул Ханнасайд. — Пожалуйста, вспомните вечер, когда убили Эрнеста Флетчера. Патрулируя свой участок Вейл-авеню, вы видели кого-нибудь, помимо мужчины, который вышел из сада Флетчеров? Кого-нибудь, кто в 22:00 мог быть у парадной двери дома?
— Никого не помню, — немного подумав, ответил Гласс. — Почему вы спрашиваете?
— Потому что возникли сомнения в правдивости показаний миссис Норт. Ну, что в 22:01 она вышла из дома через парадную дверь. Мне нужен прохожий, который либо видел ее, либо нет.
— Эта проблема решается просто, — сказал Гласс. — На углу Вейл-авеню и Глинн-роуд, где живет миссис Норт, есть почтовый ящик. Письма из него изымают каждый день в 22:00. Если она возвращалась домой в тот час, почтальон наверняка ее видел.
— Прекрасно, Ихавод! — воскликнул сержант. — Еще немного, и в уголовный розыск попадете.
Гласс пригвоздил его ледяным взглядом.
— «Человек, льстящий другу своему, расстилает сеть к ногам его»[49], — объявил он и, заметив, что Хемингуэй не реагирует, добавил: — «У детей того глаза истают»[50].
— Ну, зачем же цену себе набивать? — подначил сержант. — Да и детей у меня нет, так что о ком вы?
— Довольно! — строго перебил Ханнасайд. — Пожалуйста, Гласс, не забывайте, что разговариваете со старшим по званию.
— «Быть лицеприятным — нехорошо, — серьезно проговорил Гласс, — такой человек и за кусок хлеба сделает неправду»[51].
— Неужели? — возмутился Хемингуэй. — А вот и не сделает!
— Хватит! — дрожащим голосом приказал Ханнасайд. — Разыщите почтальона, Гласс, выясните, в какое время он забрал почту, видел ли миссис Норт, а если видел, несла ли она что-нибудь. Вопросы есть?
— Нет, сэр.
— Вот и отлично. О результатах доложите мне.
— Старина, зачем вы его поощряете? — спросил Ханнасайд, едва за Глассом закрылась дверь.
— Кто поощряет? Я?
— Да, вы.
— Я объясняю, куда ему следует идти. Если для вас это поощрение…
— Вам нравится его провоцировать, — с укором проговорил Ханнасайд.
— Ага, — ухмыльнулся сержант. — В ожидании, когда он выдохнется, работать веселее. Кажется все, пусто у него в загашниках, да? Ан нет! Нужно отдать ему должное: он ни разу не повторился!.. Ну, куда теперь двинемся?
