Агата Кристи - Убийство в доме викария
— Она терпеть его не может, — с непререкаемым апломбом заявил Деннис. — Сама мне сказала.
Никогда не слышал такого сочувственного молчания, каким Гризельда ответила на эти слова.
Я пошел к себе в кабинет. Меня до сих пор охватывал озноб, когда я переступал его порог. Необходимо было преодолеть это ощущение. Я знал, что если я не справлюсь с собой, то уже никогда не смогу пользоваться кабинетом.
Погруженный в раздумья, я медленно подошел к письменному столу. Вот здесь сидел Протеро — румяный, энергичный, самодовольный, и вот здесь, в короткий миг, его поразили насмерть. Преступник стоял вот здесь, на том месте, где сейчас стою я.
Итак, Протеро больше нет…
Вот и перо, которое он держал в руке.
На полу темноватое пятно: ковер отослали в чистку, но кровь пропитала доски пола.
Меня пробрала дрожь.
— Нет, не могу оставаться в этой комнате, — сказал я вслух. — Не могу здесь быть.
Вдруг мне в глаза бросилось небольшое ярко-голубое пятнышко. Я наклонился. Под столом лежала какая-то вещица. Я ее поднял.
Положив эту вещицу на ладонь, я осторожно ее разглядывал. Вошла Гризельда.
— Забыла тебе сказать, Лен. Мисс Марпл приглашает нас зайти сегодня вечером, после обеда. Поразвлечь племянника. Она опасается, что ему тут скучно. Я обещала, что мы придем.
— Прекрасно, милая.
— Что это ты рассматриваешь?
— Ничего. — Я сжал пальцы в кулак, посмотрел на жену и сказал: — Если уж и ты не сумеешь развеселить мистера Рэймонда Уэста, значит, ему угодить невозможно.
Моя жена сказала: «Как тебе не стыдно, Лен» — и покраснела.
Она ушла, и я снова разжал пальцы.
У меня на ладони лежала сережка с голубой бирюзой, окруженной мелким жемчугом.
Драгоценность была необычная, довольно приметная, и я помнил совершенно точно, где видел ее в последний раз.
Глава 21
Не стану утверждать, что когда-либо испытывал особую симпатию к мистеру Рэймонду Уэсту. Я знаю, что его считают прекрасным прозаиком, а стихи принесли ему широкую известность. У него в стихах нет ни одной заглавной буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма[26]. Все его романы о пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование.
Он по-своему, несколько покровительственно, любит «тетю Джейн», которую часто прямо в глаза зовет «Пережиток».
Она слушает его разглагольствования с весьма лестным вниманием, и, хотя у нее в глазах иногда мелькает насмешливый огонек, я уверен, что он никогда этого не замечает.
С решительностью, которая могла бы польстить самолюбию, он обратил все свое внимание на Гризельду. Они обсудили современные пьесы, потом заговорили о современных вкусах в декоративном искусстве. Хотя Гризельда притворно посмеивается над Рэймондом Уэстом, мне кажется, что она поддается чарам его красноречия.
Я беседовал с мисс Марпл (о чем-то совсем скучном), и до меня не один раз доносилась фраза: «Вы похоронили себя в этой глуши». Наконец этот рефрен начал действовать мне на нервы. У меня внезапно вырвалось:
— Вы считаете, что мы здесь безнадежно отстали от жизни?
Рэймонд Уэст взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой.
— Я считаю Сент-Мэри-Мид, — многозначительно отчеканил он, — лужей со стоячей водой.
Он взглянул на всех вызывающе, ожидая возражений, но никто не возмутился; мне кажется, это его разочаровало.
— Сравнение не очень удачное, милый Рэймонд, — живо отозвалась мисс Марпл. — Мне кажется, если посмотреть в микроскоп на каплю воды из стоячей лужи, жизнь там, наоборот, так и кипит.
— Конечно, там кишит всякая мелочь, — сказал литератор.
— Но ведь это тоже жизнь, в принципе мало отличающаяся от всякой другой, — сказала мисс Марпл.
— Вы равняете себя с инфузорией из стоячей лужи, тетя Джейн?
— Мой милый, это же основная мысль твоего последнего романа, я запомнила.
Остроумные молодые люди обычно не любят, когда их собственные изречения обращают против них. Рэймонд Уэст не был исключением из этого правила.
— Я говорил совсем не о том, — отрезал он.
— Жизнь в общем везде одинакова, — продолжала мисс Марпл своим негромким, спокойным голосом. — Человек рождается, потом растет, взрослеет, сталкивается с другими людьми, обкатывается, как галька, потом женится, появляются новые дети…
— А финал один — смерть, — подхватил Рэймонд Уэст. — И не всегда имеется свидетельство о смерти. Порой умирают заживо.
— Раз уж мы заговорили о смерти, — сказала Гризельда. — Вы знаете, что у нас здесь произошло убийство?
Рэймонд Уэст взмахнул сигаретой, отметая убийство одним жестом.
— Убийство — это так грубо, — сказал он. — Меня это не интересует.
Я ни на минуту не поверил его словам. Как говорят, весь мир любит любовь; переиначьте эту пословицу применительно к убийству, и она станет еще более правдивой. Это истинная правда: ни один человек не останется равнодушным к убийству. Люди простые, как я и Гризельда, откровенно в этом признаются, а такие, как Рэймонд Уэст, непременно должны поломаться, напустить на себя притворную скуку, хотя бы на первые пять минут.
Однако мисс Марпл выдала племянника, заметив:
— Мы с Рэймондом во время обеда только об этом и говорили.
— Я всегда интересуюсь местными новостями, — поспешил вмешаться Рэймонд. Он одарил мисс Марпл ласковой, снисходительной улыбкой.
— А у вас есть своя версия, мистер Уэст? — спросила Гризельда.
— Если рассуждать логически, — сказал Рэймонд Уэст, в который раз помахивая своей сигаретой, — Протеро мог убить только один человек.
К его удовольствию, мы замерли, ловя каждое слово.
— Кто? — спросила Гризельда.
— Викарий, — ответил Рэймонд, обличающе нацелив на меня палец.
Я опешил.
— Само собой, я знаю, что вы его не убивали, — успокоил он меня. — Жизнь никогда не соответствует идеалу. Подумайте, какая блестящая драма, как это естественно: церковный староста злодейски убит в кабинете викария самим викарием. Что за прелесть!
— А по каким мотивам? — спросил я.
— О, это самое интересное. — Он выпрямился на стуле, позабыв про сигарету, и она погасла. — Я бы сказал — комплекс неполноценности. Возможно, слишком много подавленной агрессивности. Я бы с удовольствием написал об этом роман. Можно здорово закрутить интригу. Неделю за неделей, год за годом он видит своего недруга то в ризнице, то на пикниках для мальчиков из хора, собирающего пожертвования в церкви, несущего их к алтарю. Не перестает ненавидеть этого человека и каждый раз подавляет ненависть. Это не подобает христианину, и он не станет лелеять ненависть в сердце. А она грызет и терзает его втайне, и в один прекрасный день… — Он сделал выразительный жест.
Гризельда повернулась ко мне:
— Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное, Лен?
— Никогда, — честно ответил я.
— И все же я слышала, что вы не так давно желали его смерти, — заметила мисс Марпл.
(Деннис — негодный мальчишка! Конечно, я сам виноват — не стоило мне говорить подобные вещи.)
— Каюсь, не сдержался, — признался я. — Порой говоришь несусветные глупости, но в то утро он меня довел до белого каления, честное слово.
— Какая жалость, — сказал Рэймонд Уэст. — Понимаете ли, если бы ваше подсознание жаждало его смерти, оно бы не допустило, чтобы вы высказались вслух. — Он вздохнул. — Моя версия рухнула. Скорее всего, это самое прозаическое убийство — месть браконьера или что-нибудь в этом роде.
— Ко мне сегодня заходила мисс Крэм, — сказала мисс Марпл. — Я повстречала ее в деревне и спросила, не хочет ли она посмотреть на мой садик.
— Она так любит садоводство? — спросила Гризельда.
— Вовсе нет, — отвечала мисс Марпл, едва заметно подмигивая. — Но это прекрасный предлог для разговора, вам не кажется?
— А какого вы о ней мнения? — спросила Гризельда. — Я думаю, она не такая уж плохая.
— Она много мне порассказала, — заметила мисс Марпл. — О себе, о своей семье. Кажется, они все умерли в Индии. Грустно, знаете ли. Кстати, эти выходные она проведет в Старой Усадьбе.
— Что?
— Да-да, кажется, миссис Протеро ее пригласила или она сама напросилась, не знаю, каким образом это устроилось. Нужно сделать какую-то секретарскую работу, там накопилась целая куча писем. Это для нее большая удача. Доктор Стоун в отъезде, и девушке нечем заняться. Раскоп был преинтересный, правда?
— Стоун? — повторил Рэймонд. — Археолог?
— Да, он производит раскопки. Во владениях Протеро.
— Замечательный человек. Влюблен в свою профессию, — сказал Рэймонд. — Мы познакомились недавно на званом обеде, с ним необыкновенно интересно говорить. Надо будет зайти к нему, повидаться.
— К сожалению, — сказал я, — он только что уехал в Лондон на все выходные. Постойте, да вы с ним столкнулись сегодня днем на вокзале.
