Эрл Гарднер - Дело беспокойной рыжеволосой
— Мистер Мейсон, а может быть, вообще не стоит упоминать об этом? Они наверняка решат, что я играю очередную роль, чтобы разжалобить их и…
— Это именно то, что нам нужно. Пусть газетчики ломают себе голову над тем, кто вы. Пусть решают, на кого вы больше похожи — на искусную притворщицу или на честную простушку, чем больше споров вокруг вашего имени, чем больше статей о ловкой актрисе или о прямой искренней девушке, тем больше народу узнает о вас, тем больше у вас шансов стать знаменитой.
— Умница, Полли! Полинька хочет печенья? — вмешался попугай.
— Вы думаете, мне не надо ничего скрывать?
— Абсолютно ничего. Как только вы начнете лгать, ваш рассказ перестанет быть убедительным. Вы будете путаться, замолкать, боясь сказать что-нибудь лишнее, и любой репортер поймет, что дело нечистое. Я хочу, чтобы вы могли, без страха глядя им в глаза, горячо доказывать свою правоту.
— А с полицейскими?
— И с полицейскими. Говорите им всю правду. Говорите им, повторяйте им свою историю снова и снова, столько раз, сколько они потребуют. Расскажите им все от начала и до конца.
— Я рада, — проговорила Эвелин.
— Чему?
— Тому, что вы просите меня быть искренней. Ведь я действительно не виновна.
Последнюю фразу Эвелин произнесла, глядя прямо в лицо Мейсону широко распахнутыми глазами.
— Неплохой трюк, — произнес адвокат.
— Какой трюк? — удивленно переспросила она.
— Раскрывать пошире глаза, когда вы смотрите на человека и хотите, чтобы он вам поверил.
— Это не трюк, мистер Мейсон. Я говорю чистую правду. Я…
— Я вам верю, — усмехнулся Мейсон. — Я всегда доверяю своим клиентам. Но эти расширенные глаза все-таки актерская уловка. Я уже не в первый раз замечаю у вас похожие жесты.
Эвелин с минуту помолчала, обиженно изучая складки на одеяле, внезапно она рассмеялась.
— А знаете, вы, наверное, правы! Я столько раз тренировалась перед зеркалом, что иногда не отличаю уже естественное от театрального. Я даже по-настоящему рассердилась, когда вы сказали, что я нарочно это сделала. На самом деле всем этим приемам меня научил Гладей. Странно, что я вдруг вспомнила о них, разговаривая о… о его смерти.
— Врач, к которому мы обращались, — продолжил Мейсон, — чувствует себя не в своей тарелке. Полиция разослала ваши приметы, и он думает, что обязан заявить о том, что принимал вас. Тем более что сейчас состояние вашего здоровья уже не внушает ему опасения. Ему придется позвонить в участок и сообщить, что вы находитесь в доме у мисс Стрит. Приготовьтесь, за вами скоро приедут.
— Сколько у меня времени?
— Достаточно, чтобы принять душ и одеться. Приготовившись вставать, Эвелин взялась за край одеяла.
— Мы с Деллой будем ждать в соседней комнате, а вы идите в ванную и приводите себя в порядок. Полицейские будут здесь минут через двадцать.
— Я думаю, нам придется довести это дело до конца, — вполголоса проговорил Мейсон, как только они с Деллой оказались за дверью, — отступать уже поздно.
Возможно, я не прав, но лицо этой девушки внушает мне доверие.
— Внушающее доверие лицо, а фигура и того лучше, — лукаво заметила Делла.
Словно вторя ей, в комнате пронзительно захохотал попугай.
Глава 14
Фрэнк Нили чувствовал себя актером, в первый раз выходящим на сцену. В зале суда собралось немало народу. В деле были замешаны голливудские знаменитости, и газеты наперебой кричали о «загадке Эвелин Багби». Подходя к столику защиты, молодой адвокат видел направленные на себя со всех сторон камеры. То и дело глаза слепила вспышка, репортеры, расталкивая друг друга, старались подобраться поближе.
— Ох, мистер Мейсон, — шепотом произнес Нили, — теперь-то я понимаю, какой я был дурак, когда вообразил, что способен вместе с вами вести это дело…
— Не смущайтесь, — также шепотом ободрил его Мейсон. — Главное, не упустить ничего из показаний свидетелей и суметь обернуть их на пользу подсудимой.
— Если сержант Голкомб правильно восстановил картину преступления, боюсь, нашей клиентке придется нелегко.
— Когда полиция описывает преступление, подсудимые всегда выглядят виновными. Единственное, что мы можем сделать, еще раз внимательно изучить факты. Смотрите, вот и судья. Кажется, начинаем.
В зал вошел судья Киппен. Призвав суд к порядку, он провозгласил:
— Слушается дело Эвелин Багби.
— Обвинение готово, — сказал прокурор.
— Защита готова, — подтвердил Мейсон.
— Приглашайте свидетелей, — произнес судья, взглянув в сторону Джофри Страуна. Этот известный юрист, сравнительно недавно занявший важный пост в городской прокуратуре, не один раз высказывал желание «сойтись» в зале суда с Мейсоном, чтобы «посмотреть, кто кого». Первым был вызван Гарри Боулс.
— Вот уж кому действительно место за решеткой, — наклонившись к Мейсону, вполголоса произнес Нили.
Словно угадав чувства, обуревающие молодого адвоката, Джофри Страун язвительно улыбнулся и, дождавшись, когда свидетель присягнет и назовет себя, задал первый вопрос:
— Свидетель Боулс, были ли вы знакомы со Стивеном Меррилом?
— Да, сэр.
— Вы знаете, что с ним сейчас?
— Да, сэр. Он мертв.
— Видели ли вы тело Стивена Меррила?
— Да, сэр, видел. — Где?
— В городском морге.
— Вы опознали тело?
— Да.
— Я кончил, — повернулся к Мейсону Страун. Мейсон с улыбкой посмотрел на Боулса.
— Сколько времени вы были знакомы со Стивеном Меррилом?
— Совсем недолго. Так случилось, что мы поселились в одном доме.
— Мистер Боулс, приходилось ли вам встречаться с покойным в то время, когда тот называл себя Стонтоном Вестером Гладеном?
— Протестую: вопрос некорректный, маловажный и не относящийся к делу, — вмешался Страун.
— Это перекрестный допрос, ваша честь, — сказал Мейсон, подняв взгляд на судью.
— Хочу вам напомнить, — строго произнес судья Киппен, наклонившись вперед и поверх очков глядя на Мейсона, — что мы проводим предварительный допрос. Это не обычное судебное разбирательство. Сегодняшнее слушание имеет только одну цель: оно должно помочь нам выяснить, действительно ли совершение преступления имело место, и если да, то возможно ли считать участницей этого преступления обвиняемую. Таким образом, суд не намерен принимать протесты, касающиеся мелких и незначительных деталей, но, с другой стороны, мы не можем позволить превращать допрос в спектакль. Я всячески приветствую дискуссию, освещающую существенные вопросы разбираемого дела, но любые попытки превратить зал суда в театральные подмостки будут немедленно пресекаться, от кого бы они ни исходили. Протест отклоняется. Свидетель, отвечайте адвокату.
