Анри Шадрилье - Тайна Медонского леса
Вот почему покровительствовала так влюбленному Фрике Сусанна Мулен.
Значит, брошенный всеми, бессемейный, бездомный Фрике мог еще рассчитывать на счастье, мог сделаться мужем голубоглазой Лены.
Бедняк не знал теперь покоя, честная натура и сознание долго боролись в нем с любовью, с мечтами о счастье, может быть уже близком. Сусанна не раз намекала ему на сбыточность его надежд, она как бы поощряла робкого, несмелого новичка. Но однажды, когда он решился наконец открыть свою тайну Николю, тот безжалостно разбил его юные мечты.
– Бедный мальчик! Ты не подумал о том, что истинная, высокая любовь основана на уважении. Не удивлюсь тому, что ты полюбил эту девушку, и не порицаю твоего чувства; но подумай только, из каких рук, какой ценой купишь ты это счастье. Настанет день, в который этот милый ребенок, это чистое, невинное создание узнает о том, что было призом гадкой, низкой сделки, – и что тогда? Чем оправдаешь ты себя в ее глазах.
– Вы правы… – прошептал Фрике.
– Окажи ей, ее семейству услугу, которую ты должен им оказать, доведи нашу трудную задачу до конца и уже тогда смело и уверенно иди прямо к ней и скажи: «Я мелкий ничтожный человек, но вы обязаны мне всем. Я беден, но честен, и потому могу сказать вам, что я люблю вас, Елена».
– Вы, конечно, создали эту сцену для своей драмы? – усмехнулся Фрике.
– Понятно. Четвертое действие, а дальше – наказание злодея. Но я думаю, дружок Фрике, что все эти заманчивые сети, расставляемые Марсьяком и этой Сусанной Мулен, не более как искусная ловушка. Они рассчитывают на твою молодость, неопытность. Поверь, что так.
– И в западне этой, без вашей помощи, погибла бы моя добродетель на веки, не так ли?
– Ну, теперь можешь уходить, дружок Фрике, у меня есть дело, надо заняться. Давно уже старался я припомнить, где слышал эту фамилию д'Анжель, и сегодня только вспомнил: у адвоката Баратена с улицы Сурдьер. Странное совпадение! Надо будет разобрать…
– Вы, значит, будете писать? – спросил Фрике, прощаясь со своим другом.
– Напротив, – ответил Николь, – я буду читать… – А про себя добавил: – Читать рукопись, которую мне дал этот Баратен, называя меня д'Анжелем.
XX
Общество Канайль и К°
Итак, для всех своих знакомых Марсьяк был все еще в Лондоне. Переписку с Викарио он вел так же аккуратно.
В один из понедельников от испанца пришла шифрованная записка следующего содержания: «Есть новости, довольно важные. В среду приходите непременно».
Марсьяк, всегда аккуратный и пунктуальный, и в этот раз явился в виноторговлю вдовы Сулайль в условленный час, в обычное время. Викарио был уже там, но пришел не один, он привел с собой какого-то блузника-оборванца. Это уже знакомый нам Флампен. Из ненависти к Фрике он сделался сообщником его врагов. В сущности, он был всегда таким же мошенником, как Викарио и Марсьяк, и превосходил их только своими лохмотьями.
Марсьяк покосился недоверчиво на незнакомое лицо.
– Не бойтесь! Это человек очень полезный. Он имеет сообщить вам кое-что.
И Флампен приступает к рассказу. Он сообщил Марсьяку все, что знал о тайных преследованиях его врагов. Он рассказал ему, как выследил барбиста и зуава.
– Да вы уже давно должны были знать все это, сударь, так как по возвращении своем из Версаля на задке экипажа я сейчас же послал вам анонимное письмо.
– Я не получал этого письма. Куда же оно было адресовано?
– Я сам передал его привратнику в переулке Гласьер на Итальянском бульваре.
– Что же это значит? – повернулся Марсьяк к испанцу.
– Мне его не передавали. Я и в глаза не видел никакого письма.
– Да я же сам писал его, сам отдал привратнику.
В подтверждение истины Флампен взял карандаш и нацарапал на клочке уже известный нам безграмотный адрес письма, конфискованного Жаном в тот самый день, как он бросил свою лакейскую должность.
– А как могли вы узнать мое имя? – пытливо поглядел ему в глаза Марсьяк.
– Да очень просто, сударь, не извольте беспокоиться, – заторопился Флампен. – Я хорошо знаю смазливенькую цветочницу, которой вы платите так щедро за ее цветочки. Притом друзья ваши назвали вас однажды по фамилии при мне. Для того, чтобы окончательно убедиться в том, что это именно вы, я зашел к привратнику дома в переулке Гласьер и спросил его, тут ли живет господин Марсьяк, что я принес маленькую болонку, купленную им для самой госпожи.
– Кто же вам сказал, что у меня есть какая-то госпожа?
– Никто, сударь. Я сказал просто наугад.
– Однако вы успели уже все вызнать и разузнать. Прыткий парень, нечего сказать!
– Да ведь разузнавал-то я для того, чтобы доконать этого ненавистного Фрике, – оправдывался Флампен. – Если бы вы знали, как я ненавижу этого мальчишку!
И в узких глазах его мелькнуло что-то гадкое, действительно недоброе. Его подлая, низкая душонка была на все способна.
– Мне не известно, что побуждало его следить за вами, цели и причины я не знаю; но с меня довольно и того, что раз он принадлежит к одному лагерю, то я сейчас же пристаю к другому. Буду служить вам, чем только могу. Услуги Флампена пригодятся вам, сударь.
Опытный глаз Марсьяка изучал между тем физиономию нового сообщника. Марсьяк остался, по-видимому, вполне доволен этим изучением.
– Однако, Викарио, что же вы все молчите? – обернулся Марсьяк к испанцу.
– Да я вот раздумываю все об этом письме… Куда могло оно деваться? Кто-нибудь перехватил, наверно.
– Не ломайте голову, – сказал ему Флампен. – Письмо перехватил не кто другой, как этот негодяй Фрике. Он же служил у вас два месяца лакеем.
– Жан! – вскричал удивленный испанец.
– Не Жан, а Фрике, тот самый Фрике, который ездил в Версаль.
– Ну так это Николь, – прервал его Марсьяк.
– Не Николь, не Жан, а Фрике, повторяю вам: Фрике! Он менял имена, как платье, вот и все. Негодный, презренный мальчишка! Изо рта вырвал у меня лакомый кусок…
– Это как? – полюбопытствовал Марсьяк.
– У меня была славная бабенка, зарабатывала собою для меня каждый день по пяти франков, а иной раз и больше. И вдруг из-за этого мерзавца, из-за этого негодяя Фрике она меня бросила! Каково мне теперь жить одному? Ведь надо пить-есть, надо самому работать… Я его заклятый враг, и не только до гроба, а и за гробом не прощу ему этой обиды.
Марсьяк слушал и соображал. Да, именно такой человек нужен был ему для выполнения страшного дела, которое он задумал. Наклонности, образ жизни Флампена, низкий уровень его нравственных воззрений, ограниченный ум и ограниченные потребности – все говорило в пользу нового помощника. Этот неприхотливый блузник довольствовался в день тремя-четырьмя франками, оно было, конечно, выгоднее, чем выдавать ежегодно по тридцати тысяч франков будущему мужу Лены. И как мог он поддаться советам Сусанны? С этим нахалом, с этим продувным Фрике надо непременно покончить, и покончить как можно скорее.
