Эллери Куин - Смерть в Голливуде
— Ах, вот вы о чем… — Она помолчала. Затем расплылась в некоем подобии улыбки. — Конечно, вы, как всегда, правы. Это неблагоразумно с моей стороны. Но просто иногда бывает… — Она внезапно оборвала свою речь на полуслове и дрожь пробежала по ее телу.
— Что бывает, Делия?
— Ничего. Я просто хотела… Есть какие-нибудь новости?
— Да, кое-что по поводу яда.
Она пожала плечами:
— Но я действительно думала, что в подвале мыши.
— Понятно.
— Спокойной ночи, Эллери.
— Спокойной ночи, Делия.
Он даже не предложил проводить ее до машины, а она, казалось, и не ожидала этого.
Он долго еще смотрел на дверь, не двигаясь с места.
Потом поднялся наверх и налил себе тройную порцию виски.
К трем часам утра Эллери оставил всякие попытки заснуть и с трудом выполз из постели. Он включил свет, набил и раскурил трубку. Потом погасил свет и уселся у окна, созерцая Голливуд, слабо мерцающий далеко внизу. Когда он блуждал в потемках, свет всегда раздражал его.
Сейчас он чувствовал себя заблудившимся, как никогда. Причем в очень глухих потемках.
Случай действительно незаурядный. Но загадка всегда кажется неразрешимой, пока не найден ответ. Стоит нащупать его, и таинственный туман рассеется. Не то чтобы Эллери особенно беспокоил этот налет таинственности, окутывающий все происходящее, как предрассветный туман — Лос-Анджелес. Все преступления фантастичны и таинственны, поскольку, как правило, являются результатом мечтаний и самых затаенных желаний человека. Вот этот неизвестный враг из прошлого, например, мечтал о мести в течение четверти века… Ну не фантастично ли?
Он усмехнулся в темноту. Опять же — странность записки… В том, что этот тип преподнес подарочек в виде дохлого пса, вовсе нет ничего странного. В конце концов даже нелепая записка, возвещающая медленную смерть и серию таинственных предупреждений с особым значением, тоже не особенно удивительна. Изумляет другое. То, что его ненависть не угасла с годами, а сохранила свою силу на протяжении двух десятков лет. И такое упорство кажется уже не просто мечтой, не буйной фантазией и тайным желанием, а рассудочностью и хладнокровием, граничащим с патологией.
Фантазия — это всегда лишь разновидность обыденной реальности, просто усиленной в той или иной степени. Для Голливуда такого рода чрезмерности и экстравагантности всегда были в порядке вещей. В штате Иллинойс, к примеру, Роджер Приам выделялся бы из общества, как совершенно чужеродный элемент. Но в Голливуде он вполне вписывается в окружающую обстановку. Конечно, женщин, подобных Делии Приам, порой можно встретить и в Сиэтле, но она — непременный атрибут именно Голливуда, как гурия — признак мусульманского рая. Такой тип женщины — настоящий сосуд желаний… И этот парень, Обитатель Деревьев, которого где-нибудь в Нью-Йорке давно бы уже просто-напросто отправили на обследование в небезызвестную лечебницу… Здесь же он — еще один объект восхищения для местной публики, украшение газетных полос.
Нет, странность этого случая не в воспаленном воображении преступника.
А в странном недостатке фактов.
Много ли мы имеем? Врага из прошлого. Какого прошлого? Никаких данных. Этот враг приготовил целую серию таинственных предупреждений. Каких? Дохлый пес — раз. Далее идет неизвестное содержимое коробки для Приама. Следом — намеренно несмертельная доза мышьяка. Ну, а что потом? Скорее всего должно последовать еще много подобных «предупреждений». Причем это не просто предупреждения, они обладают «специальным значением». Их несколько — значит можно составить общую картину. Какую? Где связь между мертвой собакой и отравленным салатом из тунца? Ах, если бы только знать, что там было в коробке у Приама! Но как это сделать? Никак. Приам наверняка уничтожил ее. Но сам-то он знает! Как заставить его говорить? Надо заставить! Во что бы то ни стало.
Да-а-а, потемки-то еще темнее, чем он предполагал! Эллери погрузился в глубокое раздумье, покусывая конец трубки. Все факты можно, конечно, сложить в одну картину. Но где взять уверенность, что картина получается именно та самая? Предположим, что мертвый пес — первое звено серии, предназначавшейся Хиллу. Но остальные, видимо, навсегда погребены в сознании неведомого преступника, и причиной этому — скоропостижная смерть Хилла. Можно также предположить, что неведомое содержимое коробки Приама — первое звено другой, предназначенной Приаму, серии. Второе звено — отравленный тунец. И эти две серии значений могут вообще не иметь между собой ничего общего… А могут и иметь.
Видимо, самым разумным будет пока отключиться от полученного Хиллом мертвого пса и сосредоточиться на живом Приаме. При этом исходить из предположения, что загадочная коробка и отравленный салат начинают иную, совсем особую серию…
Эллери опять лег в постель. Последней связной мыслью его было, что он должен любой ценой узнать содержимое коробки Приама и терпеливо ждать третьего «предупреждения».
Ему все время снилась Делия Приам, ласково скалившая зубы в густых джунглях.
ГЛАВА VII
Насколько Эллери смог понять из сбивчивых рассказов Делии, Альфреда и старого мистера Кольера — в это знаменательное воскресное утро, когда он прибыл по вызову Делии к Приамам, она поднялась очень рано, чтобы пойти в церковь. Кроме беглого замечания, что ее визиты в церковь носят «спонтанный» характер, она избегала подробно касаться этой темы. Из оброненных ею слов Эллери сам догадался, что она просто не имеет возможности ходить туда более регулярно, как ей хотелось бы. Особенности ее домашней жизни только иногда позволяют ей ускользнуть на волю, в одну из тех старых церквей, где «блаженный шепот священника на утренней мессе» возвращает ее в далекое детство и ее подлинный круг, в котором она выросла. К корням, так сказать. Как раз сегодня утром ей представилась возможность отлучиться. На пятый день после случая с отравлением и на второй после ее ночного визита к Эллери.
В то время как Делия поднялась и ушла весьма в ранний час, Альфред Уоллес спал довольно долго. Обычно же Альфред вставал рано, потому что Роджер не давал ему часто ни минуты покоя, и Уоллес вскоре сообразил, что если он хочет не торопясь насладиться завтраком, то он должен успеть сделать это до пробуждения Приама. Только по воскресеньям Приам предпочитал полежать в одиночестве подольше, что позволяло Уоллесу раз в неделю выспаться и встать не раньше девяти.
Отец же Делии неизменно вставал с птицами. Сегодня он позавтракал вместе с дочерью. Когда она уехала в Лос-Анджелес, мистер Кольер отправился на свою утреннюю прогулку в лес. По дороге он остановился у большого дуба и попытался разбудить своего внука. В ответ на все его попытки из листвы доносился храп, достойный Гаргантюа и Пантагрюэля, вместе взятых. Тогда старик вернулся в дом и отправился в библиотеку. Она располагалась ниже главной залы, прямо напротив двери в комнату Приама. Их разделяла небольшая площадка, дальше переходившая в холл. Было начало девятого, как сообщил мистер Кольер Эллери Куину. Дверь в комнаты зятя была заперта, и из-под нее не выбивалось ни лучика света. Так обычно всегда бывало в этот час по воскресеньям. Поэтому старик спокойно достал альбом почтовых марок, пинцет, каталог Скотта и принялся неторопливо распределять последние приобретения по своим местам. «Знаете, я немало побродил по свету, — сообщил он Эллери, — и какое же это потрясающее наслаждение — собирать марки тех мест, где сам уже побывал! Хотите посмотреть?» Но Эллери вежливо отклонил его предложение. Сейчас было не до этого.
