Джон Карр - Убийства в замке Баустринг
– Вскрытие трупа для установления причин смерти, на мой взгляд, в этом конкретном случае не обязательно. Мы уже установили, что она задушена и выброшена из окна в переход, где ее и нашли. Осмотрев ее тело, вы могли бы подтвердить это?
Доктор сделал большие глаза, потом прищурился, затем кивнул:
– Что ж, имеются синяки на левом боку трупа, на левом плече, и бедро вывихнуто. Все это могло появиться на теле в ходе борьбы, разумеется. Она, надо полагать, оказывала сопротивление. Однако…
– Можно, конечно, предположить, что кровоподтеки появились в ходе борьбы. Господи, Джон! Нельзя выбросить тело с высоты пятнадцати-двадцати футов без того, чтобы на нем не появились кровоподтеки, как ты понимаешь.
– Можно… Если это обмякшее тело. Разве ты никогда не наблюдал за цирковыми артистами на арене? Некоторые так шмякаются с высоты, что обычный человек получил бы перелом позвоночника, а у них ни единой царапины. Этот трюк известен и жокеям, особенно участвующим в скачках с препятствиями. Между прочим, в этом заключается причина того, что серьезные увечья редко встречаются у пьяниц. Напившись, они могут свалиться с лестницы или даже с крыши без видимых повреждений, потому что в этот момент они настолько обмякшие, словно у них почти нет костей. Короче говоря, незначительные синяки на теле Дорис – явное свидетельство того, что ее, мертвую уже, выбросили из окна. Я прав, доктор?
– Полностью. Кроме того, кости у нее гибкие, не то что у лорда Рейла. Лорд Рейл…
– Минуточку, если позволите. – Гонт сдвинул брови и постучал краем стакана о свои зубы. – У меня своя теория насчет лорда Рейла. Скажите мне, если я не прав. По вашим словам, он был немощный и весьма тщедушный. Полагаю, лорд Рейл, который был задушен и брошен на пол в Оружейном зале, получил больше ушибов, чем девушка, которую сбросили с высоты пятнадцати футов. Однако позвольте мне обрисовать в общих чертах характер этих ушибов. Во-первых, его оглушили ударом по голове. Я прав?
Мэннинг изумился.
– Да, мистер Гонт.
– Во-вторых, одно бедро у него оказалось вывихнутым, и его, похоже, избили, и довольно сильно.
– Сэр, я не представляю, откуда вы все это узнали, но вы совершенно правы.
– Убийца лютовал, – задумчиво сказал Гонт, – так что магический вывод напрашивается сам собой.
– А сейчас, джентльмены, – продолжил доктор Мэннинг после паузы, – ставлю вас в известность, что я сделал все, что мог, все, что в моих силах. Я поговорил с инспектором Тейпом, и он оставит здесь на ночь констебля, если вам не по себе…
– О господи! – процедил Фрэнсис. – Неужели вы полагаете, будто мы не в состоянии сами позаботиться о себе?
– Ну и чудненько! – улыбнулся доктор. – Я ведь только предложил…
– Прежде чем вы уйдете, доктор, – прервал его Гонт, – хотелось бы, чтобы вы помогли нам разрешить кое-какие наши сомнения. Меня тут не было в начале этого вечера, но, кажется, вы говорили, что примерно в то время, когда совершалось убийство лорда Рейла, вы ходили взглянуть на свою машину?..
Мэннинг улыбнулся во весь рот, так что все увидели его сверкающий золотом коренной зуб.
– Да, ходил… Я только что объяснил все это инспектору Тейпу. Ну а что касается диктофонной записи, остается лишь развести руками. О покойниках – либо хорошее, либо ничего, как говорится, но я вынужден сказать, что эксцентричность его светлости порой перехлестывала через край… – Его улыбка стала почти оскалом. – Инспектор, между прочим, сказал мне, в какое время была убита Дорис. Если вы помните, мне пришлось спуститься сюда, чтобы осмотреть тело его светлости, и по просьбе мистера Стайна я поднялся наверх, чтобы проинформировать леди Рейл. Это было, припоминаю, примерно без четверти десять. Я оставался с леди Рейл, как она подтвердит, до того момента, как меня позвали, чтобы осмотреть тело этой бедняжки, примерно через час. Я бы настоятельно попросил вас допросить леди Рейл по этому вопросу немедленно, хотя она, без сомнения, нуждается в отдыхе, после всего пережитого. Но я уверен, что вы первым делом поговорите с ней утром. Я буду здесь, чтобы сопроводить оба тела в Олдбридж.
Гонт кивнул, а Фрэнсис протянул ему руку.
– Хорошо, сэр, – сказал он. – Бесконечно благодарен вам, доктор, и доброй ночи. Вуд выпустит вас.
– И все-таки я бы советовал поговорить с леди Рейл, – с вежливой настойчивостью проговорил Мэннинг, кивая остальным. – Я бы хотел подтверждения своим словам. Благодарю вас. Доброй ночи, джентльмены.
Он выплыл в гостиную, эдакий величавый линейный корабль. Фрэнсис сделал глубокий вдох.
– А теперь, – сказал он, – спать. Я совершенно без сил. Все равно мы ничего не сможем сделать до утра. Я попросил Вуда отнести ваши вещи в Королевскую комнату, мистер Гонт. Я вас провожу, если не возражаете…
Гонт покачал головой:
– Благодарю вас. Я посижу здесь какое-то время. Все равно я сейчас не смогу уснуть.
…Только когда Тэрлейн взял со стола рядом с лестницей в Большом зале свечу, приготовившись идти в свою комнату, он понял, как сильно устал. Кестеван и Мэссей уже поднялись наверх, а Фрэнсис удалился для обмена мнениями с инспектором Тейпом. Так что Тэрлейн отправился наверх в компании сэра Джорджа.
Было час ночи. Одинокий приглушенный удар нескольких часов разнесся по всему дому. Вуд давно уже погасил камин, и в Большом зале стало прохладно. Вуд стоял возле парадной двери, приготовившись выпустить инспектора из дома.
В портретной галерее наверху все свечи были погашены. Сэр Джордж замедлил шаги и сказал:
– Ну, спокойной ночи, старик! – Он опустил свою свечу, так что на портретах видны были только ноги – в доспехах, в рейтузах, в полосатых брюках. – Я в Комнате настоятеля. – Он задумался. – Послушай, тебе не кажется, что кто-то все-таки бродит здесь по ночам?
– Кажется, – спокойно ответил Тэрлейн.
– То-то и оно! – сказал сэр Джордж. – Я бы заперся изнутри на твоем месте. Спокойной ночи.
Тэрлейн попытался проанализировать свои ощущения, идя к себе в комнату. Он пощупал свой пульс и не обнаружил никаких нарушений. Если он и испытывал страх, то это был страх сродни оторопи. Маленькие молоточки стучали у него в висках, а сердце замирало. Но он мог поклясться, что не был испуган.
Он не стал зажигать свет в своей комнате. Лунный свет лился сквозь два окна, выходившие во внутренний двор. Стены были очень толстые, а на оконных стеклах виднелись оттиснутые гербы Рейла. Одно из окон было распахнуто. Тэрлейн различил в темноте высокую кровать с серебрящимся балдахином. В камине мерцал огонь, к камину было придвинуто кресло. На столике, возле кресла, стояли серебряное блюдо с фруктами и филигранной работы графин с виски.
