Эрл Гарднер - Дело о хромой канарейке
– Что я должна говорить про двадцать тысяч долларов?
– Ничего, кроме того, что вы дали ему свои деньги, чтобы он вложил их в какое-то дело. Его неожиданная смерть помогла вам разобраться во всех делах.
– Но что же будет с деньгами? – спросила она.
– Теперь это не важно. Вы унаследуете все его имущество. Раз власти решили не привлекать вас к суду, я направлю вам необходимые бумаги, чтобы ввести вас в наследство. Есть ли у него еще какие-нибудь родственники?
– Нет. Иначе он оставил бы завещание в их пользу. Он…
– Забудьте об этом думать. Помните, что Вальтер страшно нервничал. Он слишком много работал. Вальтера не интересовали ни друзья, ни знакомые, потому что он был слишком высокого мнения о самом себе. Тот факт, что вы с ним не смогли ужиться, вовсе не говорит о том, что в нем было что-то порочное.
Она заговорила со злобой:
– Я ненавижу ложь. Он присвоил мои деньги. Он был…
– Не важно, кем он был. Он умер. Запомните то, что я вам про него сказал. Где бы и с кем бы вы ни говорили, придерживайтесь такой линии. У него нет родственников. Вы, как его вдова, наследуете все его состояние и таким образом возвратите себе и эти пресловутые двадцать тысяч.
На столе негромко звякнул его личный телефон, номер которого был известен всего трем лицам, этим телефоном пользовались лишь в случае крайней необходимости.
Мейсон схватил трубку и услышал голос Дрейка:
– Прости, что позвонил по этому номеру, Перри. Но дело чрезвычайной важности. Кажется, мы нашли все-таки Джексона Брауна, или Карла Паккарда. Называй его как угодно.
– Где?
– За городом.
– Где ты сейчас?
– Только что вышел из конторы. Я подожду тебя у лифта.
– О'кей.
Положив на рычаг трубку, Перри Мейсон отодвинул стул, велел Розалинде Прескотт быть через час снова у него в кабинете и двинулся к дверям.
Делла Стрит, собрав в папку все свои листки с записями, спросила:
– Я вам нужна, шеф?
Мейсон покачал головой:
– Нет, но прорепетируй с миссис Прескотт ее ответы на суде. Изобрази из себя дотошного журналиста. Задавай самые разнообразные вопросы. Я либо вернусь через час, либо позвоню сюда.
Дрейк ждал его внизу у лифта.
– Что случилось? – спросил Мейсон.
– Официально это было названо «автомобильной аварией» и прошло через департамент дорожной полиции. Вряд ли полиция успела сообразить, что к чему.
– Что за авария?
– Машина слетела под откос на крутом повороте между Санта-Моникой и Триумфо. Она лежала на дне каньона два дня.
– Водитель?
– Под машиной. Разбился в лепешку.
Лифт остановился. Дрейк хотел еще что-то сказать, когда они вошли в кабину, но Мейсон кивком показал на лифтера.
Когда они уже мчались в машине, детектив изложил подробности:
– Сообщение пришло в управление шоссейных дорог. Не буду тебя терзать подробностями, но мне сразу пришло в голову, что Паккард исчез неспроста. Поэтому я поручил моим ребятам проверить все случаи убийств, несчастных случаев, дорожных катастроф. Проверили они и этот случай. На шляпе было обнаружено клеймо фабрики в Олтвилле и инициалы «К. П.». Никаких бумаг. Голова изуродована. Однако мы сможем опознать труп по отпечаткам пальцев. В управлении страхования от пожаров собраны отпечатки пальцев всех их сотрудников. Мне уже удалось раздобыть отпечатки Джексона Брауна.
– Конечно, Пол, раз человек умер, то лучше не находить его раньше полиции. В конце концов, меня интересовало, что Паккард мог видеть в доме Прескотта?
– Я решил, что не помешает посмотреть все, что может нас интересовать, и сделать кое-какие снимки, – сказал Пол.
– Где этот каньон?
– В горах. Мои ребята ждут в Санта-Монике, чтобы довезти нас до самого места.
Мейсон закурил, погрузившись в глубокую задумчивость.
Пол продолжал неторопливо говорить:
– Мне удалось выяснить, почему полиция так быстро отреагировала на сообщение о том, что Стелла Андерсон видела, как кто-то прятал оружие в доме Прескотта.
– Ну и почему же?
– Прескотт заявил полиции, что за его домом следят на протяжении нескольких ночей, так что если он сообщит в полицию о появлении грабителей, то пусть они немедленно выезжают, хотя у него и имеется двустволка, которую он незамедлительно пустит в ход.
– Что-то мне не верится, Пол.
– Мне тоже. Однако полиция сразу же выехала, как только ей позвонили про револьвер.
– Кто знает, может быть, этот звонок в полицию был сделан для того, чтобы получить легальное право всадить в Розалинду заряд?
– Что ж, вполне правдоподобное предположение!
– Знаешь, Пол, я носом чую, что в Вальтере Прескотте было что-то фальшивое. Пока не скажу, что именно, но почему-то он мне представляется аферистом. Взять хотя бы эту историю с деньгами его жены. Огромные вклады наличными в банк. И при этом прибыли, получаемые им в фирме, не слишком велики. Кстати, Трейдер говорил, что привез Прескотту в гараж какой-то груз. Меня интересует, что это за груз. Не проверишь, Пол?
– Но ведь после столкновения он поехал прямиком в больницу, – сказал Дрейк. – Хотя нет, Перри… Постой. Он же сам говорил, что потом все-таки доставил груз. Из больницы он поехал снова к гаражу Прескотта.
– Прескотт отдал Трейдеру ключи.
– Верно.
– Так что у Трейдера есть ключ от двери прескоттовского гаража.
– Интересно, куда делись эти ключи? Что-то Трейдер про них помалкивает.
– Не прижать ли его слегка, дружище?
– Знаешь, получать информацию у Трейдера равносильно добыванию крови из репки.
– Он уехал из больницы до того, как врачи отпустили Паккарда. Паккард пробыл там всего минут сорок пять. Если он прибыл туда в двенадцать десять, это значит, Трейдер привез товары приблизительно без четверти час.
– То есть до приезда Риты Свейн?
– Знаешь, Пол, чем больше я об этом думаю, тем мне интереснее знать, что за товары доставил Трейдер? Раньше он был не слишком-то словоохотлив, но теперь, когда известно, что произошло убийство, положение изменилось… Скажи, Пол, что ты узнал о Прескотте?
– Многое. Я могу рассказать тебе про него, начиная с детсадовских времен до момента самого убийства. Мне даже известны его школьные отметки.
– Он хорошо учился?
– В средней школе кое-как, но в колледже о нем отозвались очень хорошо. Инженер-химик. Но почему-то занялся странным делом.
– Что ты выведал о нем самом?
– Отталкивающий тип. У него не было друзей ни в колледже, ни где-либо еще. По фирме его непосредственным партнером был Джордж Рей. Прескотт представлял собой ходячую энциклопедию всевозможных знаний. Запоминал все подробности. Был незаменим, когда дело касалось спорных вопросов страхования.
– Ну а Дресколл?
– Милейший баловень судьбы. Его мать умерла, когда ему было пятнадцать лет. Она оставила ему хорошие деньги. Все оформлено через банк. Дресколл не имеет возможности прикоснуться к основному капиталу до тридцати пяти лет. По условию завещания ему выплачивают не более трехсот пятидесяти долларов в месяц, если он сам не заработает большего вполне законным путем. Ежемесячное пособие тогда пропорционально увеличивается.
