Филлис Джеймс - Саван для соловья
После чая Мадлен Гудейл оделась и прошла в библиотеку, чтобы освежить знания о лечении ларинготомии для участия в утренних занятиях. Чтобы семинар прошел успешно, было необходимо отвечать на вопросы преподавательницы быстро и полно. Она уселась за книги в 7.15, и вскоре к пей присоединилась Кристина Дейкерс, тоже решившая позаниматься. Похвальное намерение, подумал Делглиш, по крайней мере, вознагражденное бесспорным алиби на большую часть времени до завтрака. Они с Дейкерс не сказали друг другу ничего значительного за время занятий, в одну и ту же минуту покинули библиотеку и вместе пошли на завтрак. Наверное, было 7.50. Она села за стол с Дейкерс и двойняшками Бэрт, но вышла из столовой раньше их. Было 8.15. Она вернулась в комнату застелить постель и потом прошла в библиотеку написать несколько писем. Закончив с письмами, она ненадолго зашла в туалетную комнату и спустилась в демонстрационный зал как раз к 8.45. В этот момент там находились только сестра Гиринг и двойняшки Бэрт, но вскоре пришли и остальные студентки. Она не может сказать, в каком порядке они появились. Она думает, что последней пришла Пирс. Делглиш спросил:
— Как выглядела сестра Пирс?
— Я не заметила в ней ничего необычного, но я и не ожидала этого от нее. Пирс — это Пирс. Она не производила значительного впечатления.
— Она говорила что-нибудь до начала демонстрации?
— Да, вообще-то говорила. Странно, что вы спросили. Я не сказала об этом раньше, наверное потому, что инспектор Бейли не спрашивал. Но она кое-что сказала. Она оглядела нас — к этому моменту все уже собрались — и спросила, не брал ли кто-нибудь что-то из ее спальни.
— Она сказала, что именно?
— Нет. Она просто стояла с тем обвиняющим и враждебным видом, который иногда принимала, и спрашивала: «Кто из вас сегодня утром заходил в мою комнату и кое-что взял оттуда?» Никто не ответил ей. Мы просто отрицательно покачали головами. Мы не восприняли ее вопрос особенно серьезно. Пирс часто делала из мухи слона. В любом случае двойняшки Бэрт занимались приготовлением к работе, а все остальные болтали друг с другом. Никто особенно не обратил внимания на вопрос Пирс. Может, некоторые его даже не слышали.
— А вы заметили, как она отреагировала? Она была обеспокоена, рассержена или расстроена?
— Ничего подобного. А знаете, это довольно странно. Сейчас я припоминаю, что она выглядела удовлетворенной, чуть ли не торжествующей, как будто подтвердилось то, о чем она подозревала. Не знаю, почему я обратила на это внимание, но так было. Затем сестра Гирииг призвала нас к порядку, и началась демонстрация.
Делглиш не сразу заговорил после этого отчета, и через некоторое время она расценила его молчание как разрешение уйти и поднялась с кресла. Она встала с таким же самообладанием, с каким садилась, едва заметным жестом оправила свой фартук, кинула на старшего инспектора последний вопросительный взгляд и направилась к двери. Затем обернулась, словно повинуясь какому-то импульсу:
— Вы спрашивали, могут ли у кого-нибудь быть причины убивать Джо. Я сказала, что никого не знаю. Это правда. Но считаю, что формальный мотив — это нечто иное. Я должна вам сказать, что некоторые люди могут предполагать, что такой мотив был у меня.
Делглиш опешил:
— У вас?
— Полагаю, вы так подумаете. Я наследница Джо, во всяком случае я так думаю. Приблизительно месяца три назад она сказала мне, что написала завещание, в котором все, что у нее есть, опа оставляет мне. Она дала мне имя и адрес своего поверенного. Я могу сообщить их вам. Мне еще не писали, но думаю, напишут, то есть если Джо действительно оставила завещание. Но я думаю, что она его написала. Она не была похожа на человека, который раздает обещания, а сам их не выполняет. Возможно, вы захотите теперь связаться с ее поверенным? Это все требует времени, верно?
— Она сказала вам, почему делает вас своей наследницей?
— Она сказала, что должна кому-то оставить свои деньги, а, как ей кажется, я способна распорядиться ими наилучшим образом. Я отнеслась к этому делу ие слишком серьезно, и она, по-моему, тоже. В конце концов, ведь ей был всего тридцать один год и она не думала умирать. И она предупредила меня, что может еще переменить свое решение задолго до наступления своей старости, чтобы я не слишком рассчитывала на наследство. Ведь она может выйти замуж. Но она чувствовала, что должна сделать завещание, а я была единственным человеком, о котором ей приятно было думать в том смысле, что я буду вспоминать ее. Я решила, что это просто формальность. Мне и в голову не приходило, что ей есть что оставить. Только когда мы заговорили о стоимости аборта, опа сказала мне, что богата.
— И это действительно большие деньги? Девушка невозмутимо ответила:
— По-моему, около шестнадцати тысяч фунтов. Эти деньги она получила от страховки родителей.
Она криво усмехнулась:
— Как видите, старший инспектор, вполне приличная сумма. Думаю, это будет расценено как вполне подходящий мотив, не так ли? Ведь теперь мы сможем установить центральное отопление в доме моего жениха, священника. И если вы увидите его дом — двенадцать комнат, которые почти все выходят окнами на север или на восток, — вы решите, что у меня был очень основательный повод для убийства.
3
Сестра Рольф и сестра Гиринг со студентками ждали в библиотеке; они перешли сюда из сестринской гостиной, чтобы занять время ожидания чтением и опросом. Сколько девушек на самом деле занимались работой, было неизвестно, но вся сцена выглядела довольно мирно и деловито. Девушки сидели за столами с раскрытыми учебниками и казались совершенно поглощенными занятиями. Сестра Рольф и сестра Гиринг, словно подчеркивая свое старшинство и солидарность, удалились на диван перед камином, где и уселись бок о бок. Сестра Рольф отмечала зеленым карандашом ошибки в упражнениях своих учениц, поднимая тетради из стопки на полу у своих ног. Сестра Гиринг якобы набрасывала тезисы своей очередной лекции, но, казалось, не могла оторвать взгляда от решительных черканий своей коллеги.
Дверь открылась, впустив вернувшуюся с допроса Мадлен Гудейл. Не говоря ни слова, она заняла свое место за столом, взяла ручку и возобновила занятия.
Сестра Гиринг прошептала:
— Гудейл кажется довольно спокойной. Это странно, принимая во внимание, что она была ближайшей подругой Фоллон.
Не поднимая глаз, сестра Рольф сухо сказала:
— На самом деле она не очень любила Фоллон. Гудейл не слишком богата эмоционально, и я думаю, весь запас своих чувств она тратит на этого исключительно скучного человека, за которого решила выйти замуж.
