Агата Кристи - Тайна Семи Циферблатов
– Можно.
– Хорошо. Вот монета. Орел – ты идешь первым, я – второй. Решка – наоборот.
Билл кивнул. Монета завертелась в воздухе. Джимми нагнулся посмотреть на нее.
– Решка, – сказал он.
– Черт! – воскликнул Билл. – Тебе выпала первая половина и наверняка вся предстоящая забава!
– Кто знает! – возразил Джимми. – Разве можно быть уверенным в преступниках! Во сколько тебя разбудить? В половине четвертого?
– Так, пожалуй, будет на равных.
И теперь наконец заговорила Бандл.
– А как же я? – спросила она.
– Ничего не поделаешь! Пойдешь в постельку и ляжешь спать.
– Да? – сказала Бандл. – Не очень захватывает!
– Кто знает! – ласково повторил Джимми. – Может быть, тебя убьют во сне, а мы с Биллом останемся невредимыми!
– Ну что ж. Есть, конечно, и такая возможность. Знаешь, Джимми, мне совсем не нравится графиня. Я подозреваю ее.
– Глупости! – горячо воскликнул Билл. – Она совершенно вне всяких подозрений!
– Откуда ты знаешь? – возразила Бандл.
– Знаю. Ну, один из ребят в венгерском посольстве поручился за нее.
– А, – сказала Бандл, на мгновение ошеломленная его пылом.
– Все вы, девушки, одинаковые, – проворчал Билл. – Только лишь из-за того, что она потрясающе симпатичная женщина…
Но Бандл была слишком хорошо знакома с этим лживым мужским оправданием.
– Ладно, не пойти ли тебе признаться в доверии прямо в розовую раковину ее ушка? – спросила она. – Иду спать, потому что до смерти окоченела в гостиной и не собираюсь туда возвращаться.
Она вышла из комнаты. Билл взглянул на Джимми.
– Старушка Бандл, – сказал он. – Я боялся, что нам не удастся с ней договориться. Знаешь, как она любит всюду соваться! Мне кажется, она восприняла все просто замечательно!
– И мне тоже, – согласился Джимми, – я просто потрясен.
– У нее есть здравый смысл. Она понимает, когда спорить абсолютно бесполезно. Слушай, нам не нужно вооружиться? Так ведь обычно делают, когда собираются участвовать в подобных фокусах!
– У меня есть тупорылый автоматический, – ответил Джимми со скромной гордостью. – Он весит несколько фунтов и выглядит чертовски убийственно. Я одолжу его тебе, когда придет твоя очередь.
Билл посмотрел на него с уважением и завистью.
– Почему ты заранее позаботился о нем? – спросил он.
– Не знаю, – беззаботно ответил Джимми. – Просто пришло в голову.
– Надеюсь, мы не пристрелим кого-нибудь по ошибке! – сказал Билл с некоторым беспокойством.
– Было бы несчастьем, – мрачно согласился мистер Тесайгер.
Глава 18
Приключения Джимми
В этом месте наше повествование нужно разделить на три отдельные и различные части. Ночь оказалась богатой на события, и каждый из трех вовлеченных в них действующих лиц наблюдал их со своей собственной точки зрения.
Мы начнем с этого приятного и обаятельного молодого человека, мистера Джимми Тесайгера, в тот момент, когда он обменялся наконец последними пожеланиями доброй ночи со своим товарищем-заговорщиком Биллом Эверслеем.
– Не забудь, – напомнил Билл. – В три часа. Конечно, если ты еще будешь жив, – ласково добавил он.
– Может быть, я и осел, – зло сказал Джимми, вспомнив чье-то мнение о себе, которое передала ему Бандл, – но я далеко не такой осел, каким выгляжу!
– То же самое ты говорил о Джерри Уэйде, – медленно сказал Билл. – Помнишь? И в ту самую ночь он…
– Заткнись, чертов идиот! – закричал Джимми. – У тебя что, совсем нет чувства такта?
– Конечно, у меня есть чувство такта, – возразил Билл. – Я подающий большие надежды дипломат, а у всех дипломатов есть чувство такта!
– А, – сказал Джимми. – Ну, тогда ты находишься еще в – как бы получше выразиться? – зачаточном состоянии.
– Не идет из головы Бандл, – внезапно вернулся Билл к прежней теме. – Я был совершенно уверен, что с ней будет, ну, трудно договориться. Бандл умнеет. Она умнеет прямо на глазах.
– Про то же сказал и твой шеф, – подтвердил Джимми. – Он сказал, что был приятно удивлен.
– Мне самому казалось, что Бандл хватила через край, – сказал Билл. – Но Филин такой осел, что купится на что угодно. Ну, ладно. Спокойной ночи. Боюсь, тебе придется попотеть, чтобы разбудить меня, когда придет время, но ты уж не отступай!
– Много добра не будет, если ты соберешься последовать примеру Джерри Уэйда, – злобно сказал Джимми.
Билл укоризненно посмотрел на него.
– Какого черта ты портишь человеку настроение перед сном? – воскликнул он.
– Просто дал тебе сдачи, – ответил Джимми. – Давай проваливай!
Но Билл не торопился уходить. Он продолжал стоять, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
– Послушай… – сказал он.
– Ну?
– Что я хочу сказать? С тобой ведь все будет в порядке, правда? Все это, конечно, шутки, но стоит мне подумать о бедняге Джерри… и о бедняге Ронни…
Джимми с раздражением взглянул на него. Билл был одним из тех, кто, несомненно, хочет сделать как можно лучше, но результат всех их усилий никак нельзя назвать положительным.
– Понятно, – заметил он, – мне придется показать тебе свой «леопольд».
Он сунул руку в карман своего темно-синего костюма, в который только что переоделся, и, вынув оттуда пистолет, показал его Биллу.
– Самый настоящий тупорылый автоматический, – заявил он со скромной гордостью.
– Да ты что! – воскликнул Билл. – Правда?
Пистолет явно произвел на него впечатление.
– Стивенс, мой человек, достал его для меня. В розыске не находится и работает как часы. Нажимаешь на спуск, и «леопольд» делает все остальное!
– Слушай, Джимми!
– Да?
– Будь осторожней, ладно? Не разряди его случайно в кого-нибудь! Чертовски неприятно получится, если ты застрелишь старого Дигби, разгуливающего во сне!
– Ладно, – сказал Джимми. – Конечно, я хотел бы выжать максимум из «леопольда», раз уж я купил его, но, так и быть, постараюсь сдерживать свои кровожадные инстинкты, сколько будет возможно.
– Спокойной ночи, – сказал Билл в четырнадцатый раз и после этого действительно удалился.
Джимми остался один и приступил к дежурству.
Сэр Стенли Дигби занимал комнату в самом конце западного крыла. С одной стороны к ней примыкала ванная, с другой – дверь вела в смежную маленькую комнату, где жил мистер Теренс О’Рурк. Двери всех трех комнат выходили в короткий коридор. Задача наблюдателя была простой. Со стула, поставленного незаметно в тени дубового шкафа, как раз в том месте, где коридор соединялся с главной галереей, открывалось обширное поле зрения. В западное крыло не было другого пути, и кто бы ни входил или ни выходил из него, непременно был бы замечен. К тому же в коридоре горела одна лампочка.
