Агата Кристи - Смерть в облаках
— Какой вы ужасный, какой вы хитрый человек, мсье Пуаро, — сказала Джейн, вставая, — никогда не знаешь, чего от вас ожидать.
— Но все ведь так просто. Я должен выяснить истину.
— Мне кажется, у вас какие-то очень хитроумные способы выяснения истины.
— Есть один очень простой способ.
— И какой же?
— Позволить людям рассказывать все самим.
Джейн рассмеялась:
— А если они не захотят?
— Все очень любят рассказывать о себе.
— Мне кажется, вы правы, — согласилась Джейн.
— Да, именно так какой-нибудь шарлатан и огребает сумасшедшие деньги. Он вызывает клиентов на откровенный разговор — те усаживаются и начинают рассказывать все подряд. Как они в два годика выпали из детской коляски, и как их мама ела грушу и сок капал на оранжевое платье, и что когда им было полтора года, они таскали отца за бороду, а потом он уверяет их, что они теперь больше не будут страдать от бессонницы, и берет с них две гинеи, и они уходят, получив большое удовлетворение — о, просто огромное, — и, может быть, в самом деле смогут нормально заснуть.
— Как забавно, — сказала Джейн.
— Нет, это не так забавно, как вам кажется. Это основано на фундаментальной потребности человеческой натуры — потребности выговориться. Вам самой, мадемуазель, разве не хочется вернуться к детским воспоминаниям — к матери и к отцу?
— Ко мне это, очевидно, не имеет отношения. Я выросла в приюте.
— А, совсем другое дело. Это очень печально.
— Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто это был благотворительный приют, где сирот одевают в ярко-красные шапки и плащи. Там было довольно весело, нет, в самом деле.
— Это было в Англии?
— Нет, в Ирландии, неподалеку от Дублина.
— Так вы ирландка. Вот почему у вас темные волосы и серо-голубые глаза, такие…
— Словно их вставляли грязными руками, — со смехом закончил Норман.
— Comment? Что вы сказали?
— Есть такая пословица о глазах ирландцев — что их вставляли грязными руками.
— В самом деле? Это не слишком элегантно, однако. И тем не менее довольно яркий образ. — Он поклонился Джейн. — Это производит сильный эффект, мадемуазель.
Джейн засмеялась, вставая.
— Вы вскружите мне голову, мсье Пуаро. Спокойной ночи, и благодарю вас за ужин. Вам придется угостить меня еще одним, если Нормана посадят в тюрьму за шантаж.
При упоминании об этом Норман нахмурился.
Пуаро пожелал обоим спокойной ночи.
Придя домой, он отпер ящик стола и достал список из одиннадцати имен.
Напротив четырех из этих имен он поставил небольшие птички. Затем задумчиво кивнул.
— Мне кажется, я уже знаю, — пробормотал он про себя. — Но я должен быть уверен. II faut continuer[34].
Глава XVII
В УОНДЗУОРТЕ
Мистер Генри Митчелл едва успел приняться за ужин, состоявший из сосисок и картофельного пюре, как к нему кто-то пришел.
К некоторому удивлению стюарда, это был джентльмен с необычайно пышными усами, один из пассажиров, летевших роковым рейсом.
Мсье Пуаро был весьма любезен и вел себя самым деликатным образом. Он настоял на том, чтобы мистер Митчелл продолжал свой ужин, и отпустил изящный комплимент миссис Митчелл, которая стояла и пялилась на него открыв рот.
Он уселся в предложенное кресло, заметил, что для этого времени года погода довольно теплая, а затем ненавязчиво перешел к цели своего визита.
— У меня есть опасение, что Скотленд-Ярд не слишком продвинулся в расследовании этого случая, — сказал он.
Митчелл покачал головой:
— Это просто поразительный случай, сэр, просто поразительный. Я не представляю, что они могут тут сделать. Ну ведь в самом деле, если никто в самолете ничего не видел, так любой поневоле окажется в затруднении.
— Совершенно справедливо, я полностью с вами согласен.
— Генри это ужасно взволновало, — вмешалась его жена, — он ночами спать не может.
Стюард пояснил:
— У меня до сих пор кошки на душе скребут, сэр, это просто что-то ужасное. Хорошо еще, что в компании ко мне отнеслись по-человечески. Должен вам сказать, я сначала боялся, что меня могут выгнать с работы…
— Генри, они бы не посмели! Это было бы жестоко и несправедливо.
Голос его жены дрожал от негодования. Это была полная, краснолицая женщина с блестящими темными глазами.
— Справедливость не всегда торжествует, Рут. Хотя со мной получилось лучше, чем я ожидал. Они не стали меня ни в чем обвинять. Но я все равно испытывал чувство вины, если вы понимаете, что я имею в виду. Ведь, по сути дела, на мне лежала ответственность.
— Я понимаю ваши переживания, — сказал Пуаро с сочувствием. — Но смею вас заверить, что вы чрезмерно суровы к себе. В случившемся совершенно не было вашей вины.
— Вот и я говорю то же самое, — перебила его миссис Митчелл.
Митчелл покачал головой:
— Я должен был раньше заметить, что леди мертва. Если бы я попытался разбудить ее, когда в первый раз разносил счета…
— От этого ничего бы не изменилось. Врачи полагают, что смерть была практически мгновенной.
— Он все это принимает чересчур близко к сердцу, — сказала миссис Митчелл. — А я его уговариваю не забивать этим голову. Мало ли какие могут быть у иностранцев причины убивать друг друга, и если хотите знать мое мнение, то я считаю, что это просто подлость — проделать такое в британском самолете.
Она завершила свое заявление негодующим патриотическим фырканьем.
Митчелл озадаченно покачал головой:
— У меня до сих пор, так сказать, камень на сердце. Каждый раз, когда я иду на службу, меня терзает это чувство. Да еще джентльмен из Скотленд-Ярда расспрашивает меня снова и снова, не случилось ли во время рейса чего-либо неожиданного или необычного. От этого мне кажется, что я наверняка что-то забыл, хотя абсолютно точно знаю, что ничего не забыл. Это с любой точки зрения был самый обычный полет, пока не случилось это.
— Духовые трубки и стрелы — это настоящее варварство, вот что я вам скажу, — вмешалась миссис Митчелл.
— Вы правы, — сказал Пуаро, обращаясь к ней весьма почтительно, словно пораженный точностью ее замечания, — это какое-то совершенно не английское убийство.
— Это точно, сэр.
— Знаете, миссис Митчелл, мне кажется, я мог бы почти наверняка сказать, из какой части Англии вы родом.
— Из Дорсета, сэр. Это недалеко от Бридпорта. Там моя родина.
— Ну конечно же, — воскликнул Пуаро, — прекраснейший уголок земли.
— Как это верно, сэр. Лондон ничто в сравнении с Дорсетом. Мои предки поселились в Дорсете две сотни лет назад, и, как говорится, Дорсет у меня в крови.
— О, конечно. — Он вновь повернулся к стюарду: — Есть еще кое-что, о чем я хотел бы спросить вас, Митчелл.
Тот нахмурился:
— Я рассказал вам все, что знаю, — ей-богу, абсолютно все, сэр.
— Да, да, но речь идет о совершеннейшем пустяке. Я только хотел бы знать, не было ли на ее столике — то есть на столе мадам Жизели — какого-нибудь непорядка?
— Вы имеете в виду, когда… когда я обнаружил, что она?..
— Да. Ну, например, ложки или вилки… солонка — что-нибудь вроде этого.
Стюард покачал головой:
— Нет, ничего такого там не было. Все уже было убрано, кроме кофейных чашечек. Я лично ничего подобного не заметил. Да я и не смог бы ничего заметить. Я был слишком потрясен. Но полиции это все должно быть известно, они обыскали самолет вдоль и поперек.
— Ну да, верно, — сказал Пуаро. — Впрочем, это неважно. Мне нужно будет как-нибудь потом переговорить еще с вашим коллегой — Дейвисом.
— Он сейчас работает на утреннем рейсе, сэр, на 8.45.
— Его сильно потрясла эта история?
— О, видите ли, сэр, он ведь еще молодой парень. Если вы хотите знать мое мнение, то, по-моему, он даже получил удовольствие. Это пощекотало ему нервы, да тут еще каждый угощает его выпивкой и просит обо всем рассказать.
— А у него есть подружка? — спросил Пуаро. — То, что он оказался каким-то образом замешан в преступлении, вряд ли ей понравится.
— Он ухаживает за дочкой старого Джонсона из «Короны и перьев», — сказала миссис Митчелл. — Она девушка здравомыслящая, у нее голова правильно привинчена. Уж она-то ни в коем случае не пожелает оказаться замешанной в деле об убийстве.
— Очень здравая точка зрения, — сказал Пуаро, вставая. — Ну что же, благодарю вас, мистер Митчелл, и вас, миссис Митчелл, и я умоляю вас, друг мой, не позволяйте печальным мыслям отягощать вашу душу.
Когда он ушел, Митчелл сказал:
— Тупоголовые присяжные на коронерском следствии решили, что это сделал он. Но если меня спросят, то я скажу: он из секретной службы.
— Если спросят меня, — сказала миссис Митчелл, — то я скажу: за всем этим видна рука большевиков.
