Николай Шпанов - Медвежатник
Кручинин вызвал Грачика и Фадеичева и с торжеством показал им письмо. Можно было, не откладывая, ехать в Ленинград и голыми руками брать Вершинина. Преступник ловко устроился: в Москве, по-видимому, появляется только на время совершения ограблений и затем исчезает.
Запасшись постановлением об аресте и захватив фотографические изображения взломанных шкафов и фотографию самого Вершинина, Кручинин в сопровождении Грачика выехал в Ленинград.
Найти парикмахерскую на Введенской было делом простым. Кручинин пожалел о том, что он не дама и не может сделать себе перманент, чтобы в процессе этой операции хорошенько рассмотреть Вершинина.
Когда Кручинин вошел, два кресла из трех, стоявших в мужском отделении, были заняты. Оказалось, что мастер, работающий у третьего кресла, болен. Кручинина просили подождать.
– Эх, жалость! – проговорил он. – Недосуг мне. Может быть, есть свободный дамский мастер?
– Мужская работа совсем другая, – улыбнувшись, сказал один из работавших мастеров. – Дамский мастер с нею не справится.
– Мне только побриться, – настаивал Кручинин, в надежде, что ему удастся хотя бы увидеть Вершинина.
На этот разговор из-за портьеры, отгораживающей дамское отделение, вышел мастер – среднего роста, очень пожилой человек с широким лицом, на котором кожа висела складками, как у людей быстро и сильно похудевших. Кручинин вглядывался в него, стараясь найти черты, общие с теми, какие хранила лежащая у него в кармане фотография Вершинина.
– Если вы не претендуете на первоклассную работу… – произнес парикмахер. – Мужские мастера, знаете ли, считают, что выучиться их ремеслу можно, только начав сызмальства.
– А вы здесь новичок? – с шутливой интонацией спросил Кручинин.
Не улыбнувшись, мастер отодвинул кресло и взмахнул пеньюаром. Кручинин сел. Пока его брили, он имел возможность достаточно подробно рассмотреть мастера и убедиться в том, что перед ним Вершинин. Он с интересом следил за ловкими движениями парикмахера и представлял себе, как эти короткие, сильные пальцы орудуют инструментом, как выгребают из шкафа пачки кредиток…
Был момент, когда Кручинину показалось, будто Вершинин присматривается к нему чересчур внимательно, даже, кажется, подозрительно. Уж не узнал ли старый грабитель его в лицо? Не встречал ли его когда-нибудь в Москве? А может быть, видел его фотографию? Опытные преступники тщательно следили за переменами в личном составе органов розыска, а уж по рассказам-то знали всех руководящих работников.
Это пришло Кручинину на ум, когда он опять встретился с внимательным взглядом Вершинина. И тут же Кручинин увидел в руке мастера бритву, приближающуюся к его обнаженной шее. Ему стало не по себе, но он ничем не выдал своего беспокойства. Теперь он уже с полной уверенностью мог сказать: Вершинин нарочно затягивает операцию. Очевидно, он хочет, чтобы остальные мастера закончили свое дело и оставили их вдвоем. И от этого предположения вид бритвы в руке парикмахера делался все неприятней. Вершинин не торопясь правил ее на ремне, выжидая, пока из мастерской выйдет последний парикмахер, рабочий день кончился. Кручинин, прищурившись, следил за мерными движениями короткопалой руки…
И вот они остались вдвоем. Вершинин, повернув на стеклянной двери табличку "Закрыто", вернулся к Кручинину и на ноготь попробовал остроту бритвы. Потом тыльной стороной руки провел по шее Кручинина, словно проверяя, не осталось ли щетины, и в нескольких местах тронул лезвием.
– Освежить?
Пока шипел пульверизатор, Кручинин вынул бумажник и стал перебирать лежащие в нем фотографии. Как бы нечаянно, он уронил одну из них. Парикмахер с трудом нагнулся и поднял ее. Кручинин следил за его лицом. Ему хотелось уловить выражение глаз Вершинина, когда тот увидит изображение двери, "приштопоренной" буравчиком по его, вершининскому, способу. И тут Кручинин заметил, как рука парикмахера, только что твердо державшая бритву, дрогнула. Тогда он протянул старику его собственный портрет. Это было обычное фото из альбома уголовников: три ракурса, фамилия, номер.
Вершинин долго молча смотрел на него, и Кручинину показалось, что он начал моргать так, как моргают люди, старающиеся удержать набегающие слезы. Вернув Кручинину обе фотографии, он, силясь улыбнуться, сказал:
– Мы знакомы… Я приметил вас еще в Английском клубе… – И стал расстегивать свой белый халат.
Вершинин легко признался в том, что живет по паспорту Кузнецова, раздобытому много лет назад, сразу после выхода из заключения. Он сделал это не потому, что чувствовал за собою новую вину, мешавшую оставаться на свободе под собственной фамилией, нет! С момента отбытия наказания он честно живет парикмахерским ремеслом. Изменить личину его побудило желание навсегда исчезнуть с жизненного пути сына. О том, что он переменил имя, знает только сестра, Екатерина Ивановна Субботина. Впрочем, и ей он не открыл своего преступного прошлого.
Кручинин начинал склоняться к тому, что Вершинин не лжет. И все же он увез его в Москву. Ленинградскому розыску было поручено проверить показание Вершинина о том, что в течение четырех последних лет он не выезжал из Ленинграда более чем на две недели положенного ему в каждом году отпуска. Он совершенно точно указал и деревню и имя хозяев, у которых отдыхал каждое лето, в том числе и в этом году, когда совершены были три ограбления институтов в Москве.
День за днем по рабочим карточкам и кассовым чекам парикмахерской были проверены единодушные показания мастеров о том, что Федор Иванович ни разу не отсутствовал даже по болезни. Таким образом, Кручинин получил совершенно твердое алиби Вершинина.
Когда Вершинину были сообщены все обстоятельства последних взломов, он присоединился к мнению экспертизы, что взломы совершены одним человеком, притом, безусловно, из шайки, к которой он сам когда-то принадлежал. Это был "почерк" Паршина. Что до Горина, стоявшего в списке Кручинина следующим за Вершининым, то Вершинин утверждал, что тот давным-давно умер.
– Так же, как вы? – спросил Кручинин.
Вершинин указал, где именно повесился Горин, и в архивах загса соответствующего района действительно была найдена подтверждающая запись.
Оставались двое: Малышев и Паршин.
– Малышев не любил заниматься этим делом и не перенял от Паршина его квалификацию, – пояснил Вершинин. – Невероятно, чтобы он смог самостоятельно взломать шкафы и применить мой "способ буравчика". Отодвинуть от стены большой шкаф, прорезать стену и вскрыть сейф, спуститься с третьего этажа по веревке нет, это все не для Малышева.
