Джон Макдональд - Вне закона
— А тебе не хочется узнать, не влипнешь ли ты случайно в какие-нибудь неприятности, если отвезешь меня туда?
— Влипну в неприятности? Ты думаешь, я боюсь неприятностей? Когда я люблю кого-либо, Кирби, я делаю то, что меня просят.
Он снял очки и шляпу и посмотрел на нее.
— Любишь?
— Ты что — не слышал, что я говорила тебе ночью? Или в кровати ты глохнешь, мой милый?
— Да, слышал, конечно, но я думал… что это просто такой… лексический оборот, что ли, ну такое выражение…
— Проклятье, я же сказала уже и повторю снова, если хочешь. Или ты против?
— Нет, что ты. Просто я думал, что… ну, я имею в виду, что ты приняла к сведению, что я уплываю… и даже не спросила, увидимся ли мы еще, и, похоже, тебя это вполне… ну, по-настоящему не… и я подумал…
— Ты знаешь, кажется, тебе дали слишком обширное образование.
Бонни Ли вытерла помаду с губ бумажной салфеткой, улыбаясь обошла вокруг стола, наклонилась над Кирби и, положив руку ему на затылок, нежно его поцеловала. Он потянулся к ней, обнял и посадил к себе на колени. Через пару минут у них уже кружились головы, дрожали руки и оба тяжело дышали. Наконец, девушка оттолкнула его руки, села прямо, упираясь ему в плечо, наклонила голову и улыбнулась. Ее глаза затуманились.
— Я действительно люблю тебя, Кирби. А любовь — это так замечательно! Видишь, как быстро сработало: раз — и мы уже совсем не чужие! Хорошая сторона любви — в этом, и только в этом. Заниматься любовью — счастье и веселье. Но похоже, все забыли, что так и должно быть. Люди обязательно хотят все испортить. Плакать, жаловаться, терзать друг друга, ревновать и ненавидеть. Это плохая сторона. Мы любим потому, что дарим друг другу счастливые мгновения и, если возникнет новая возможность, мы ею, конечно, воспользуемся. А если нет — что ж, мы уже немало получили. Но никаких клятв, обещаний и прочих глупостей, слышишь? Люди поступают так потому, что их научили так поступать. И не успевают они оглянуться, как радость уходит, задушенная дурацкими клятвами. Я, Кирби, живу свободно и просто. Каждое утро смотрю на себя в зеркало и той, что мне нравиться, говорю «привет». В день, когда отражение перестает меня устраивать, я изменяюсь. Теперь ты знаешь, кто тебя любит и что это слово означает. Кроме того, у меня есть друзья, которые готовы умереть за меня, а я готова умереть за них. Надо сказать, тебе попалась не девушка, а сокровище.
— Я знаю, — сказал он, — я правда знаю.
— Но всякий мужчина, который меня захочет использовать, — сказала она, пристально глядя на Кирби, — получит такой пинок, что всю жизнь после этого будет петь сопрано. Я, черт побери, девушка пылкая, но не контейнер с бесплатной закуской для всякого ублюдка, который ищет развлечений, слышишь?
— Я не ищу развлечений.
— И не вздумай. А вот и новости начинаются.
По окончании сообщений государственного значения, тема о Кирби Винтере оказалась в центре местных новостей.
— Штат, федеральные и местные власти объединили свои усилия для поисков таинственного Кирби Винтера и его сообщницы, Вильмы Фарнхэм. Прошлым вечером Артур Вара, официант из отеля на побережье подал в суд на Кирби Винтера за нападение с нанесением побоев. Версия, разработанная полицией, следующая — Винтер, которого репортеры загнали в его номер, пробрался в соседний, откуда заказал завтрак, а когда появился Вара, оглушил его, переоделся в форму официанта, пробрался мимо репортеров к лифту и бежал из отеля. Обнаружить его до сих пор не удалось.
Бонни Ли повернулась и вопросительно посмотрела на Кирби. Тот виновато кивнул.
— Доктор Роджер Фарнхэм, адъюнкт-профессор Флоридского университета, старший брат Вильмы Фарнхэм, сообщил, что после короткого интервью, взятого у нее прессой, мисс Фарнхэм, покинула свою квартиру, где жила одна, захватив с собой кое-какие вещи. С тех пор ее никто больше не видел. Полиция установила, что мисс Фарнхэм и Винтер тайно встречались в одном из отелей Майами во время его редких возвращений из многочисленных поездок за границу.
— Всех продолжает интересовать, что сталось с исчезнувшими двадцатью семью миллионами долларов, переданными в «Проекты О.К.» Корпорацией Креппса по непосредственному указанию Омара Креппса, международного финансиста, скоропостижно скончавшегося на прошлой недели. Предполагается, что Винтер и Фарнхэм тщательно планировали эту грандиозную аферу в течение длительного времени. В нее, в частности, включалось уничтожение всей документации и способ исчезновения из страны, который, по всей вероятности, и был реализован прошлой ночью.
— Кроме обвинения в нападении на официанта, Винтеру, а также Фарнхэм, будет предъявлено обвинение в незаконном присвоении двадцати семи миллионов долларов. Вчера в полночь Корпорация Креппса объявила о назначении награды в десять тысяч долларов за любую информацию, которая поможет задержать одного или обоих беглецов. Кроме того, Винтеру и Фарнхэм предъявлен гражданский иск. Налоговые и иммиграционные власти заявили о своем намерении вызвать их в суд.
— Рост Винтера — шесть футов и полдюйма, вес — около ста девяносто фунтов, волосы светлые, глаза темно-синие, возраст — тридцать два года, на левой скуле — небольшой серповидный шрам, чисто выбрит, вежлив, речь негромкая, очень умен, внушает доверие.
Бонни Ли подошла и выключила приемник.
— Ты теперь знаменитость, милый. — Она дотронулась до его щеки. Откуда у тебя этот шрам?
— Одна девочка ударила меня камнем, когда мне было шесть лет. — Кирби взял ее за руку и нащупал шрам, который заметил утром.
— А твой шрам откуда?
— Ударила зубастого молокососа, ущипнувшего меня. Мне было одиннадцать лет.
— Тебе нужны десять тысяч долларов?
— Хвала господу, милый, такой нужды в деньгах я никогда не испытывала. Ты можешь назвать хоть что-нибудь, за что они не собираются привлечь тебя к суду?
— Разбой и убийство.
— Продолжай в том же духе. Может быть, тебе повезет. Милый, давай-ка я тебя поскорее отвезу на яхту, пока они не успели напасть на твой след.
— Или пока я не буду настолько напуган, что не смогу выйти на улицу.
Кирби надел шляпу, очки и проверил карманы. Вернувшись, он взял забытые золотые часы с полочки у телефона. «Спасибо за все, дядюшка Омар», — подумалось с обидой.
— Сколько времени добираться до этой бухты?
— Около десяти минут.
Прежде чем выходить, Кирби поцеловал ее. Они постояли, прижавшись друг к другу. Бонни Ли взглянула на него.
— Хорошо тебе было?
— Лучше, что можно выразить словами.
— Я сейчас заплачу, Кирби! Ладно, пошли.
