Герхард Шерфлинг - Западня на сцене
Маркус кивнул, застегнул свое пальто наглухо и вышел под дождь. В доме на противоположной стороне улицы были освещены все окна в комнатах первого этажа; освещены были ворота, ведущие в сад, и гараж.
— Это там?
— Нет, там пекарня, а сам магазин на… — постовой не договорил, ему пришлось несколько раз подряд чихнуть, — …на другой стороне, прямо напротив, — закончил он наконец свою мысль. — А Вондри живет вон там. — И он указал на два слабо освещенных окна на втором этаже дома наискосок.
Краус и Позер, тоже вышедшие из машины и мерзшие теперь на ветру, сразу повернулись в сторону дома тенора.
— Пошли туда, нечего медлить, — не раздумывая, предложил лейтенант.
— Сию же секунду. Доложите обер-лейтенанту Штегеману, что мы на месте, — сказал он постовому. — Затем передадите «уоки-токи» криминальмейстеру Позеру — и вы свободны. Доехать вам есть на чем?
— Мой мотоцикл стоит вон там, в подъезде.
Пока постовой доставал свой «уоки-токи», Маркус отдал короткие приказания Позеру и водителю, а потом, махнув рукой Краусу, вместе с ним перешел улицу.
Кнопку звонка на входной двери заклинило, и Маркусу пришлось воспользоваться перочинным ножом. Не включая света, их «вартбург» свернул за угол и там остановился. Молодой полицейский поехал на своем мотоцикле в противоположную сторону. А Позер тоже перешел мостовую и исчез в темном саду за домом.
— Вы считаете, что с тенором нам придется повозиться? — спросил Краус тихонько чертыхающегося Маркуса.
— Нет, я так не считаю. Но перестараться предпочтительнее, чем недоделать… Ну, наконец-то! — Маркус сложил перочинный нож и сунул в карман.
— Надеюсь, он зазвонит. А то заржавел уже, — и он нажал на кнопку. Снова выругался: — Сволочь какая, теперь кнопка не вылезает!
Слабенький звонок внутри дома, едва слышный при таком ветре и дожде, звонил равномерно, несомненно действуя кому-то на нервы.
— Попробуйте, может быть, вам повезет, — недовольно проговорил Маркус, протягивая лейтенанту свой перочинный нож.
— Что случилось? Безобразие! Перестаньте нажимать на кнопку!
Маркус вышел на свет. Из окна второго этажа на него уставился тенор.
— Кто вы такой? И что вам надо?
Маркус представился и извинился за излишний шум. И хотя он смотрел против света и лица Вондри почти не видел, он буквально кожей ощутил, до какой степени тенор напуган.
— Мы хотим получить от вас некоторые сведения, — твердо проговорил он.
— Но не в два же часа ночи!
— К сожалению, это необходимо. Прошу вас, откройте.
Вондри перегнулся через подоконник, но не произносил ни слова. Звонок умолк. Краус спустился с крыльца и стал рядом с Маркусом. Вдруг остро запахло свежеиспеченным хлебом.
— Секундочку! — Окно захлопнули с такой силой, что все стекла задребезжали.
— Испугался, как заяц! — пробормотал Краус. — Не хотел бы я сейчас быть в его шкуре.
— Наберитесь терпения… Меня прежде всего интересуют факты. И его гость.
Маркус с шумом втянул воздух, глядя в сторону соседнего участка, где в ярко освещенном помещении двое мужчин выпекали хлеб.
— А еще говорят, будто ночью аппетит разыграться не может…
Прошло довольно много времени, пока в коридоре зажегся свет и Вондри открыл дверь. Лицо его раскраснелось, а волосы, обычно аккуратно расчесанные на пробор, были всклокочены. Из-за его плеча, смущенно улыбаясь, выглядывал человек, которого Маркус много раз видел в театре, но имя его, как на грех, забыл. Бросив косой взгляд на Крауса, Маркус понял, что тот тоже силится вспомнить его имя, но тщетно.
— Я принимал гостя, — с недовольным видом проговорил тенор. — Наш мастер-осветитель, господин Крибель. Он как раз собирался уходить.
— Я пришел по очень важному личному делу, — вступил в разговор осветитель, остававшийся на заднем плане и беспокойно переступавший с ноги на ногу. — Господин Вондри согласился…
— Это господ нисколько не интересует, — оборвал его на полуслове Вондри. — Привет, Аксель!
— Вы ошибаетесь, — возразил Маркус. — Собственно говоря, нас интересует все… Но если вам это неприятно… — Он с улыбкой освободил проход. — До свидания, господин Крибель.
— До свидания, — осветитель прошмыгнул мимо, будто страшно торопился, и чуть было не упал с крыльца.
— Погодите! — крикнул Маркус ему вдогонку. — Если вы не против, мой коллега может доставить вас домой. В такую собачью погоду это уже кое-что…
— Не нужно, — испуганно отмахнулся Крибель. — Я живу совсем рядом.
— Не стоит благодарности, это наш долг… Не так ли, лейтенант?
Краус мгновенно понял капитана и охотно поддержал его.
— Конечно, дело чести. Подождите, господин Крибель.
Маркус с улыбкой наблюдал, как длинноногий лейтенант без видимых усилий догнал у садовой калитки мастера-осветителя, который от него чуть не бегом бежал.
— Извините, но мы стоим на сквозняке, — повысив голос, сказал Вондри.
— Да, да, я иду.
Лестница оказалась крутой и узкой, коридор тесным. В самом конце коридора в деревянном бочонке стояла новогодняя елка. Далее — жилая комната, обставленная с таким вкусом и чувством стиля, что Маркус невольно остановился на пороге. Он никак не ожидал увидеть такую обстановку у Вондри, который произвел на него впечатление человека скорее неряшливого, чем склонного к изыску. Да и стоило все это уйму денег…
— Красота, — сказал он, искренне восхищаясь дорогой старинной мебелью, концертным роялем, картинами в тяжелых дорогих рамах. — И обошлось, наверное, в целое состояние.
— Ну, не так уж все страшно, — ответил явно польщенный тенор и пригласил Маркуса присесть. — Я начал собирать старую мебель, когда еще никто об этом не думал — задолго до волны ностальгии. Но самые лучшие вещи мне достались по наследству.
Вондри преобразился, он словно вошел в роль музейного экскурсовода.
— Взгляните, например, на эту витрину, ее сработал некий нюрнбергский мастер в 1832 году — стиль «бидермейер». Обратите внимание на тончайшую резьбу по дереву, на стекло ручной шлифовки, на поразительно ровный слой лака.
Он подошел к угловому шкафу и нежно погладил красновато-коричневое с изящной резьбой дерево.
— Вещи подобного рода вы встретите сегодня разве что в государственных собраниях.
— А у вас он откуда?
— От одной тетушки из Мекленбурга, последней представительницы старинного дворянского рода. Она все свои вещи завещала мне, а сама ушла в заведение для престарелых дам.
Вондри открыл стеклянную витрину, достал фарфоровый подсвечник и высоко поднял его.
