Дьердь Сита - Зарубежный детектив
— Вам приходилось спорить с ним?
— Спорить можно лишь с тем, кто осознает разницу между добром и злом и в той или иной степени придерживается либо того, либо другого. А для Шандора злом было то, что было дискомфортно для его естества, а добром — то, что приятно. Можно вести спор с таким человеком? Для него идея или принцип были своего рода красивыми декорациями, которые можно было менять по его вкусу; причем делал он это не из расчета, как обычно поступают мошенники, просто для него они не имели ни малейшего значения.
Тоот выдержал небольшую паузу.
— Если говорить о добром и злом начале в Шандоре, что перевешивает?
— Странный вопрос. Никогда бы не поверил, что его задаст сотрудник полиции, что его может подобное интересовать.
— Мне хотелось бы распознать этого человека, чтобы понять, что могло с ним приключиться.
— Ни рыба ни мясо. Ни белый, ни черный. И все же он был скорее хороший, чем плохой. Вот мое представление о Шандоре. Но удачного будущего я для него не предвижу, если у него вообще существует какая-то перспектива, у бедняги. Я в том смысле, если он еще жив.
— Отчего же ваш прогноз столь мрачен?
— Я знавал подобных людей. Поначалу они щедро одаряют своих друзей, приятелей, окружение — это в молодые годы. А затем дают ровно столько, сколько те должны получить. Ну а следующий шаг — дать как можно меньше, получить как можно больше…
Он развел руками.
— Разумеется, это все лишь слова, на деле никогда невозможно угадать, что из кого получится.
Тоот пытался переварить услышанное. Образ Шандора Варги, который поначалу ему представлялся расплывчатым и туманным, теперь становился все более определенным, отчетливым.
— Господин священник, вероятно, вы не в курсе его дел. Я имею в виду бизнес.
Священник медленно покачал головой.
— Об этом я не знаю ничего. Сюда он приезжал не для того, чтобы говорить об этом, мы никогда ни о каких делах даже не упоминали. Вы понимаете, что меня прежде всего интересуют духовные ценности, а не материальные. Вчера на проповеди я своим прихожанам так и заявил: у вас лучший скот во всей области, а вот о душах своих вы заботитесь мало.
— Души, вероятно, не требуют столько труда и забот?
— В этом вы глубоко заблуждаетесь.
— Господин священник, как вы считаете, ваш двоюродный брат исчез по своей воле? Куда он мог направиться? И почему так поступил?
— Понятия не имею. Хотя я много размышлял по этому поводу.
— Ваш брат чувствовал себя дискомфортно в создавшейся в те дни обстановке?
— Вовсе нет. К тому же он почти в любых условиях чувствовал себя превосходно, но это не означает, что он не мог исчезнуть! Действия подобного человека трудно поддаются вычислению, анализу. Долгие месяцы, годы он самоотверженно вкалывал, работал с бешеной энергией. «Это в тебе немецкая кровь сказывается», — обычно говорил я. И вот в один прекрасный момент он почувствовал, что выдохся, и перестал заниматься и собой, и своим хозяйством. «А теперь во мне польская кровь заговорила», — объяснил он мне. У нас бабушка была полькой. вообще-то, он хорошо знал людей и в себе отлично разбирался…
Тут святой отец смущенно улыбнулся.
— Может, это уже лишнее… возможно, вам глупостью покажется то, что я скажу, но неплохо, когда у человека по отношению к самому себе сохраняются хотя бы небольшие иллюзии…
Тоот бросил быстрый взгляд на часы. Он подумал, что на сегодня у него намечено еще множество дел.
— А вам не отдавал ваш двоюродный брат на хранение какоенибудь письмо, бумаги, сверток?
— Нет, ничего. Тоот поднялся.
— Что ж, я весьма признателен вам, святой отец!
— Не могли бы вы немного задержаться. Вы ведь, вероятно, убежденный марксист?
— Видите ли… — удивленно начал Тоот.
— Мне было бы очень любопытно обсудить с вами несколько абстрактных вопросов. Меня всегда интересовало мнение марксиста, скажем, о любви. Ведь это весьма сложная проблема. Что такое любовь?
— Я — человек дела, практик. Выполняю свою работу, теорией не занимаюсь. Мне надо идти, извините. И путь неблизкий, да и дел у меня масса.
Священник тоже поднялся со своего места, и тут Тоот с удивлением обнаружил, что он очень невысокого роста.
— Увы. Мне было бы интересно узнать ваше мнение. Вы умный, интеллигентный человек. Вы тоже слегка задерганы, неспокойны, ищете то, что, быть может, искать бессмысленно…
— Я просто зарабатываю себе на жизнь…
— Это так, но человек живет не только ради денег. Я понимаю, что па первый взгляд расспрашивать вас о любви было бы бесполезно, поскольку по роду своей деятельности вы сталкиваетесь скорее со злом. Но поверьте, что и в вашей сфере любовь тоже должна как-то проявляться.
— Вы слишком многого ждете от людей, святой отец.
— Если человек не способен на любовь, тогда ради чего ему жить?
Тоот услышал этот вопрос уже в дверях.
— Вы рассуждаете слишком отвлеченно. С чего вы взяли, что это соотношение имеет важное значение?
— Видите, Шандор обычно нечто подобное говорил.
— Мы невольно все время к нему возвращаемся. Кстати, скажите, где бы я мог поговорить с отцом Шандора Варги?
— Боюсь, что это нелегко. Дядюшка Геза уже как лет двадцать эмигрировал на Запад, сейчас он живет где-то в Калифорнии.
— За это время он бывал на родине?
— Конечно. Лет пятьшесть тому назад. Вероятно, на следующий год опять нас навестит. Он объяснял, что чаще не может, некого вместо себя оставить.
— Следовательно, он там удачно устроился? В ответ Тоот заметил смиренную улыбку.
— Он так считает. У него хозяйство в двести гектаров. Но когда я смотрю ему в глаза, то я в этом далеко не уверен. Но в конечном итоге он выбрал путь, к которому стремился, и, возможно, на его лице я замечал лишь то, что свойственно всем стареющим энергичным людям, которые уже проиграли битву со старостью.
— На вашем лице я ничего подобного не замечаю. Глаза священника подобрели, он улыбнулся.
— Ко мне время относится подоброму. Я просто следую за ним, но пытаясь ему противостоять.
13
Окна каменного строения, расположенного на лысой вершине Тёрёкварского холма, ярко вспыхнули, когда их осветили лучи прорвавшегося в просвет между облаками солнца. У подножья холма, где позавчера Тоот беседовал с Мачаи, стоял коричневый «вартбург». Это было такси. Тоот начал размышлять, кто бы это мог приехать в гости к «горному человеку», когда увидел мужчину, который как раз спускался по узкой, труднопроходимой тропинке вниз с холма. Он был хорошо сложен и, несмотря на некоторую полноту, двигался легко и пластично. Когда он подошел поближе, Тоот узнал его, это был Ласло фон Сабо.
