Джон Карр - Смерть в пяти коробках
В голове Сандерса крутилась фраза из некогда прочитанного трактата. «В нашей стране, — нашептывал автор, — тратятся огромные силы и суммы на замки, запоры, засовы, цепи. Входные двери превращаются, по сути, в баррикады. Ни один нормальный взломщик даже не подумает вторгаться в дом через парадный ход! Там слишком людно, дверь хорошо защищена. Через парадное входят обычные люди. Нет, взломщик предпочитает слуховое окошко или дверь черного хода…»
— Заходим, — прошептал Сандерс. — Вы готовы?
Марша вздохнула и вдруг отпрянула.
— Брр! А это еще что такое?! Что у вас с руками?
— Я в резиновых перчатках.
— Сейчас же снимите! Они просто отвратительные!
— Я не собираюсь натягивать их на вас. Шш!
— Еще бы вы собирались! Сумасшедший, что вы делаете? Уберите! Эта пакость действует мне на нервы! Фу, как воняет резиной! О господи, что там у вас?
Хорошенькое начало, подумал Сандерс.
— Убираю. Шш! — прошипел он. — Всего-навсего мушиная липучка!
— Мушиная липучка? Джон Сандерс, вы что, с ума со…
И тут липучка дала себя знать. Сандерс с трудом отодрал ее от себя и потянулся к дверной ручке, В ту же секунду за воротами возникла массивная фигура полицейского.
Было бы преувеличением сказать, что сердце Сандерса ушло в пятки. Но оно действительно ухнуло куда-то вниз. Уж слишком неожиданно возник служитель закона в палисаднике миссис Синклер. Он был высокого роста, плотный, с короткими усиками. Свет уличного фонаря добавлял ему внушительности.
Каким-то образом Сандерсу удалось сохранить голову на плечах.
— Добрый вечер, констебль! — услышал он свой собственный спокойный голос. Липучка к этому времени уже покоилась в кармане.
— Добрый, сэр, — решительно, но добродушно отозвался полицейский. — Кто живет в этом доме?
Наступило решающее мгновение, которое определяло ход всей ночи. Сандерс понимал, что, если сейчас проиграет, приключение кончится не начавшись. И он решил рискнуть, чтобы не потерпеть поражение в первом же бою.
— Вы недавно в нашем квартале, верно, констебль?
— Да, сэр. Меня перевели сюда на прошлой неделе.
— Так я и думал, — заявил лгун-любитель, доставая из кармана ключ. — Здесь живу я. Вернее, мы с женой. А в чем дело?
Он пропустил Маршу вперед, нарочно держа ключ на виду. Если констебль захочет посмотреть, как они входят в дом, они пропали — ключ был от здания Института токсикологии имени Гарриса.
Полицейский отдал ему честь:
— Рад слышать, сэр. Пожалуйста, осмотрите все внимательно. Где-то здесь шатается подозрительный субъект.
— Подозрительный субъект?!
— Да, сэр. Боюсь, с ним придется трудно. Толстый, здоровенный малый с лысым черепом. Он швырнул в меня цветочным горшком.
— Что-о?!
Полицейский засопел.
— Возможно, сэр, горшок просто упал с подоконника, но мне кажется, что его сбросили нарочно. Неплохо было бы осмотреть ваш палисадник.
— Джон! — воскликнула Марша, которая уже пришла в себя; губы ее растянулись в улыбке, глаза сияли. — Боюсь, он имеет в виду дядю Генри!
Полицейский круто развернулся к ней:
— Мэм, вы хотите сказать, что знаете того человека?
— На нем очки и цилиндр? — уточнил Сандерс. — Тогда, конечно, это он, мой дядя. Черт побери, констебль, дело зашло слишком далеко! Он немного эксцентричен, но не следует обращаться с ним как с закоренелым преступником.
Лоб служителя закона разгладился, гнев исчез.
— Очень извиняюсь, сэр, коли совершил ошибку, — с натугой произнес он, — но я выполняю свой долг. Вы должны меня понять. В любом случае мне придется написать рапорт. А еще, боюсь, он порасшибал стекла в огуречных теплицах. Я погнался за ним, а он пробежал прямо насквозь. Я чуть его не схватил, потому что с него слетел цилиндр и он нагнулся, чтобы его поднять. А раз он ваш дядя, почему не остановился? Кстати, передайте вашему родственнику: он плохо кончит, если и дальше будет так ругаться. Спокойной ночи, сэр. Спокойной ночи!
Сандерс, сжимая в руке ключ не от той двери, шагнул к парадному входу. Полицейский не двинулся с места.
— Спокойной ночи, констебль!
Полицейский по-прежнему оставался недвижим.
В жизни Сандерса секунды никогда не тянулись так долго. Он подошел к самой двери и поднес ключ к замку.
— Дорогая, — обратился он к Марше, словно его вдруг осенило, — что, если нам обойти кругом и поискать дядю Генри на заднем дворе? Возможно, он у себя в кабинете и…
— Сэр, вы бы лучше сначала дверь отперли, — негромко посоветовал констебль.
Сандерс повернулся к нему спиной и приложил к замку ключ, который явно был намного больше. Как только он притронулся к двери, в душе у него запели фанфары, а тошнота прошла. Дверь оказалась незапертой. Он нажал на ручку, открыл дверь и, обернувшись к полицейскому, холодно поинтересовался:
— Довольны, констебль?
— Спокойной ночи, сэр.
Взяв Маршу под руку, доктор Сандерс ввел ее внутрь и закрыл дверь. В прихожей было душно и пахло плесенью; впрочем, он подметил это еще утром, когда был здесь со старшим инспектором. Сквозь сборчатые занавески с улицы пробивался тусклый свет; Сандерс разглядел на стене неоконченный набросок. Где-то в тишине хрипло тикали часы. Половицы скрипели еще сильнее, чем утром.
— Ну мы и влипли! — прошептала Марша. — Может, включите свет? Полицейскому покажется странным, что мы не зажгли свет?
Сандерс посмотрел на улицу в боковое окно.
— Мы не можем рисковать. Мы считаем, что миссис Синклер в Скотленд-Ярде. А что, если она все же дома? Или служанка?
Он почувствовал, что Марша дрожит.
— Знаете… Мне это не нравится, — призналась девушка.
— Вы сами хотели пойти со мной.
— Да нет, я не отказываюсь. Но что дальше? И зачем вам понадобилась эта жуткая мушиная липучка?
— Придется нам найти Г. М. Мы с ним условились встретиться в полночь на заднем дворе. Входить раньше было против правил — сначала он должен был проверить обстановку. Но, поскольку за нами следил полицейский, ничего другого и не оставалось. Липучка пригодилась бы для того, чтобы без шума выдавить оконное стекло — к ней хорошо прилипают осколки. Но теперь в ней нужды нет. Давайте пройдемся по дому и выйдем с черного хода. Только сначала я хочу кое-что вам показать.
Половицы в холле нещадно скрипели. Стараясь производить как можно меньше шума, Сандерс повел Маршу в гостиную, где утром он и Мастерс беседовали с миссис Синклер и сэром Деннисом Блайстоуном. Длинные окна не были зашторены, если не считать кружевных занавесочек, пропускавших свет. Огонь в камине еле теплился. Комната была уставлена массивной мебелью и завалена безделушками. У одного окна, почти загораживая его, стоял рояль. На крышке рояля, на салфетке, как и утром, красовался хрустальный графин с водой и несколько стаканов. В полумраке грани хрусталя переливались и мерцали. Часы в углу хрипло тикали.
