Дороти Сэйерс - Смертельный яд
— А у меня сложилось впечатление, что где-то была богатая тетя.
— О нет, если вы только не имеете в виду старую Креморну Гарденз. Она его двоюродная бабушка с материнской стороны. Но она уже много лет с ними не общалась.
И тут на лорда Питера снизошло прозрение. Сообщение Паркера о белом пакетике так разволновало его, что он толком не вник в рассказ Бантера о чаепитии с Ханной Вестлок и миссис Петтикан. Теперь же он вспомнил об актрисе, которую звали «Гайд-парк или что-то в этом роде». Конечно! Ведь только узкий и длинный пруд Серпентайн отделяет лондонский Гайд-парк от садов Кенсингтон-Гарденз. Все встало на свои места так легко и просто, что следующий вопрос он задал без всякого промедления:
— Это та самая миссис Рейберн из Уиндла в Уэстморленде?
— Да, — ответил мистер Эркхарт. — Кстати, я только что у нее был. Ну да, вы же писали мне туда. Бедная старушка, она уже пять лет как полностью впала в детство. Ужасная жизнь — обуза и для себя, и для окружающих. Мне всегда казалось жестоким не давать умереть бедным старикам. Усыпляем же мы любимых животных, — но закон не позволяет нам быть милосердными.
— Да, стоит продлить мучения какой-нибудь кошки, и на вас тут же натравят Национальное общество предупреждения жестокого обращения с животными, — согласился Уимзи. — Не глупо ли? Газеты с негодованием пишут о том, что собак держат в холодных будках, и усом не ведут, когда домовладельцы сдают непросушенные и незастекленные подвалы семьям по тринадцать человек. Иногда меня это просто бесит, хотя я вообще-то человек мирный. Бедная Креморна Гарденз, теперь ей осталось уже недолго.
— Да, мы все считали, что она вот-вот умрет. Сердце сдавало — ей больше девяноста, и у нее случаются приступы. Но эти древние старушки поразительно живучи.
— Я так понимаю, вы теперь ее единственный родственник.
— Видимо, да, кроме моего дяди, который живет в Австралии. — Мистер Эркхарт признал факт родственной связи, даже не поинтересовавшись, откуда об этом известно Уимзи. — Не думаю, чтобы мое присутствие могло ей чем-нибудь помочь, но я ее поверенный, так что мне надо быть на месте, когда что-нибудь случится.
— Конечно-конечно. И как ее поверенный вы знаете, кому она оставила деньги.
— Да, конечно. Хотя я не очень понимаю, какое это имеет отношение к нашему вопросу.
— Понимаете, я подумал, что Филипп Бойз мог впутаться в какую-нибудь финансовую историю, — пояснил Уимзи, — со всеми бывает, и решил выйти из нее кратчайшим путем. Но если бы он мог надеяться что-то получить от миссис Рейберн, которая уже совсем приблизилась к смертному порогу, он бы выждал или подписал обязательство уплатить долг кредитору по получении наследства?..
— Ах, вы пытаетесь доказать, что это самоубийство! Согласен, это самый убедительный ход для защиты мисс Вейн, и тут я могу поддержать вас, поскольку миссис Рейберн ничего не завещала Филиппу. Насколько мне известно, у него не имелось ни малейшего повода надеяться.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Более того, — мистер Эркхарт помедлил, — признаюсь, он как-то спросил меня об этом, и мне пришлось ему сказать, что у него нет ни малейшего шанса что бы то ни было получить.
— Он действительно спросил вас?
— Да.
— Вот это зацепка. А как давно это было?
— Думаю, около полутора лет назад. Точно сказать не могу.
— Поскольку миссис Рейберн полностью впала в детство, вряд ли он мог рассчитывать на то, что она изменит завещание?
— На это не было ни малейшей надежды.
— Теперь я понимаю. Думаю, мы это сможем использовать. Конечно, это страшный удар — разочароваться в том, на что рассчитывал. Кстати, а велико ли состояние?
— Довольно велико — тысяч семьдесят — восемьдесят.
— Да, неприятно думать, что все это уплывает. Кстати, а как насчет вас? Вы что-то получаете? Прошу прощения за любопытство, но вы заботились о ней много лет и вы ее единственный родственник, так что сумма, как говорится, должна быть довольно кругленькой?
Адвокат нахмурился, Уимзи извинился еще раз.
— Знаю-знаю, я страшно бестактен. Это мой недостаток. А когда старушка умрет, это все равно появится в газетах, так что не знаю, зачем я вас допрашиваю. Прошу прощения, забудьте об этом.
— Почему же, я скажу вам, — не спеша возразил мистер Эркхарт, — хотя профессиональный инстинкт возбраняет разглашать дела клиентов. Я действительно единственный наследник.
— Да? — разочарованно откликнулся Уимзи. — В этом случае мотивы не столь убедительны. То есть тогда ваш кузен мог рассчитывать что-то получить от вас. Я, конечно, не знаю, какие у вас были планы…
Мистер Эркхарт покачал головой.
— Я понимаю, к чему вы клоните, и это совершенно естественная мысль. Однако такое использование денег полностью противоречило бы воле, выраженной завещательницей. Даже если бы я мог бы нарушить с правовой точки зрения, я никогда бы этого не сделал из моральных соображений, так я и сказал Филиппу. Конечно, иногда я бы мог помогать ему деньгами, но, сказать по правде, вряд ли бы я стал это делать. На мой взгляд, единственным спасением для Филиппа было зарабатывать своим трудом. Не хочу плохо говорить о мертвых, но он был склонен полагаться на других.
— Понятно. Конечно, миссис Рейберн думала так же?
— Не совсем. Нет. Тут все гораздо сложнее. Она считала, что семья обошлась с ней несправедливо. Короче, раз уж мы так далеко зашли, я могу вам передать ее точные слова.
Он позвонил в колокольчик.
— Самого завещания у меня здесь нет, но есть черновик. О, мисс Мерчисон, не принесете ли вы мне ящик с надписью «Рейберн»? Мистер Понд вам покажет.
Дама из «котятника» молча отправилась на поиски ящика.
— Конечно, не совсем правильно хранить все в одной коробке, лорд Питер, — продолжил мистер Эркхарт, — но порой это удобнее, чем раскладывать по отдельным папкам. Подождите немного, я хочу вам объяснить, почему вынужден занять бескомпромиссную позицию по отношению к своему кузену. А, благодарю вас, мисс Мерчисон. Он открыл ящик ключом из связки, которую вытащил из кармана брюк, и начал перебирать бумаги. Уимзи смотрел на него с видом терьера, ожидающего подачки.
— Ай-ай-ай, — воскликнул адвокат, — кажется, его нет здесь. Ну конечно, как я мог забыть! Прошу прощения, он в сейфе у меня дома. Я брал его для справки в июне, когда у миссис Рейберн было обострение, и в этой суматохе после смерти Филиппа забыл вернуть на место. Суть документа такова…
— Ничего, я не тороплюсь, — перебил собеседника Уимзи. — Наверное, я смогу увидеть его, если зайду к вам домой завтра утром?
