Жорж Сименон - Кот
— Чем занимался днем?
— Выпил стаканчик на площади Данфер-Рошро. В кафе, где одно время каждый день играл в карты. Все мои партнеры исчезли, а новых я не знаю.
— А потом?
— Пошел в парк Монсури, посидел там.
— Любовался, как играют детишки, и крошил птичкам хлеб? — насмешливо поинтересовалась Нелли.
— Почему ты смеешься?
— Да так. Жизнь — забавная штука. Не находишь? Смотри-ка! Ты совсем затаился, чтобы я не закрыла дверь, прежде чем до конца разденусь. Ну да, мой зад ты изучил, а вот голую меня не видел. Так ведь?
— Да. Вечерами я часто думал об этом.
— Когда пытался заснуть рядом со старухой женой!.. Ладно, если желаешь, можем в честь твоего вселения заняться любовью. Но только не на моей кровати и не в моей комнате. У тебя.
Без всякого стеснения она нагишом расхаживала туда-сюда, развешивая и раскладывая свою одежду.
— Ну, что скажешь?
— Давай, — пробормотал Буэн.
— А ты не разденешься?
Буэн был в брюках и в рубашке. Снять их он не решился. Лицо еще могло обмануть, но вот его похудевшее тело стало совсем стариковским, и он боялся поймать жалостливый или соболезнующий взгляд.
— Ну и как же ты предлагаешь? Хотя кровать была рядом, они обошлись без нее — как в кухне.
— А теперь я закрываюсь и ложусь спать. Спокойной ночи!
Посмеиваясь, Нелли чмокнула его в лоб и ушла к себе в комнату. Он слышал, как она укладывается в постель.
Следующий день был похож на первый с той лишь разницей, что вечером в кухне стоял телевизор. Когда его доставили, Нелли вместо благодарности бросила Буэну:
— А ты, я смотрю, не дурак!
— Почему?
— Потому… Что ж, он поможет убивать время вечерами. Ты со своей старухой смотрел телевизор?
— Да.
— Ас первой?
— У нас его не было.
В воскресенье Нелли проспала до одиннадцати, и когда открыла дверь, вид у нее был совсем заспанный.
— Ты не ушел?
— Ждал, когда встанешь, чтобы пригласить пообедать в хороший ресторан. Выбирай: в Париже или в окрестностях?
— Ты такой богатый?
— Мне это будет приятно. А ты сможешь полакомиться жареным картофелем.
— Что ты скажешь о Сен-Клу? Раньше там на берегу был ресторанчик, где ели в настоящих беседках. Я была там с Тео. Интересно, существует он еще?
Они поехали в метро. Буэн впервые увидел Нелли вне кафе: на ней было ситцевое платье и белые туфельки. Они долго бродили вдоль Сены, разыскивая этот ресторанчик, наконец нашли, но пришлось ждать почти час, пока освободится столик.
— Знаешь, сколько мне было лет, когда я впервые попала сюда?
— Двадцать?
— Восемнадцать. Я тогда была шлюхой, промышляла на Севастопольском бульваре. Тео подцепил меня, а мог любую другую. Мы втроем стояли на одном углу, и в темноте он выбирал наугад. Ушел от меня он не сразу. Стал расспрашивать. Я этого не любила. Знаешь, есть типы, которые платят девушке, чтобы заставить ее рассказать про свою жизнь, а иные еще и всплакнут над ее несчастьями. Тео пришел снова, пригласил пообедать с ним и привез на такси сюда, вот так! У меня уже не было сомнений, что месяца через три я выйду за него. Не умора ли, а? Сегодня я здесь с тобою, а ты…
Продолжать Нелли не стала. Буэну было любопытно узнать, что она собиралась сказать, но расспрашивать он не решился.
После обеда они гуляли по берегу Сены, смотрели на баржи, а когда вернулись домой, Нелли объявила:
— Ладно! Разок можем поесть вместе. Только в воскресный вечер я довольствуюсь сыром и ветчиной.
Потом они смотрели телевизор. Шел многосерийный спектакль, но Нелли предыдущих серий не видела и потому ничего не понимала. Буэн объяснял ей на ходу. В одиннадцать они поднялись наверх и сразу же разошлись по своим комнатам.
— Спать, спать! Кажется, я перегрелась на солнце. Я так редко вылезаю из дому…
Утром в понедельник ее ждал сюрприз: Буэн подмел пол в кафе, убрался на кухне и сварил кофе к ее приходу. Что-то в его поведении было от собаки, которая нашла нового хозяина и старается подластиться к нему. Он ведь тоже побаивался, как бы его опять не вышвырнули на улицу, подозревал, что расположение Нелли к нему может скоро кончиться. Да, она его терпела, находила нынешнее положение забавным. Но сколько так будет продолжаться? И Буэн старался занимать как можно меньше места, лез с мелкими услугами, а когда нужды в нем не было, торопился исчезнуть с глаз.
Он направился в парк Монсури и действительно смотрел на играющих детей. Своих у него нет. С друзьями, а точней, с приятелями он встречался в кафе, дома у них бывал лишь изредка, да и то поздно вечером, когда их детишки уже спали. На ребятишек в парке Буэн смотрел с изумлением, словно на восьмом десятке внезапно обнаружил, что существует детство. Больше всего его поражало, что они кричат друг другу бранные слова, а их матери хоть бы что. Неужели так было и в его время? Он в тринадцать лет не смел признаться маме, что знает от одноклассников, почему рождаются дети. “Веди себя прилично… Не ковыряй в носу… Где ты только отыскиваешь грязь, чтобы так изваляться?.. Вытирай ноги…”
Если бы у него были дети, они давно бы женились и сами уже стали родителями. Чувствовал бы Буэн себя счастливей от этого? А может, несчастней? Да и был ли он когда-нибудь по-настоящему несчастен? В тупике Себастьена Дуаза? Да, конечно. Это был тяжелый период в его жизни. У него все время было скверно на душе, особенно после истории с котом. Жена ненавидела его. А он ее. Как-то раз, когда она целый день хваталась за грудь, словно боясь, что сердце остановится, Буэн написал ей на бумажке: “Можешь хоть сдохнуть”.
Неужто он этого хотел? Пожалуй. Это было бы ответом на все ее пакости. Она так хитро их устраивала, так ловко все обставляла, что получалось, будто виноват он. Раз и навсегда было установлено, что он изверг, а она невинная жертва…
Не стоит сейчас думать об этом! Он удрал. И теперь свободен. Ему нравится это маленькое кафе с полом из красной плитки, нравится кухня, где так приятно пахнет, квартирка из двух комнат и местечко у полукруглого окна, которое в течение всего дня он может считать своим. Ему приятно смотреть, как утром Нелли, еще заспанная, в мятой ночной сорочке, распахивает дверь, а вечером, не закрывая ее, раздевается.
— Послушай, у тебя можно купить бутылочку красного бордо? Наверху мне порой приходит охота выпить стаканчик, а я не хочу тебя беспокоить.
— Целую бутылку по франку за стаканчик?
— Пойдет.
— Сейчас слазаю в подвал, поищу. Ну вот! Жизнь налаживается. Он опять нашел свой угол.
Глава 7
Это продлилось чуть больше недели, точнее, десять дней, на которые пришлось два воскресенья — то, когда ездили в Сен-Клу, и второе, с грозой, когда они бродили то по первому этажу, то по второму, а напоследок вяло и хмуро уселись перед телевизором.
