Рекс Стаут - Второе признание (сборник)
– Четверть пятого.
– Значит, примерно через час он будет здесь.
Сперлинг поднялся.
– У меня в конторе накопилось много дел, – сказал он, просто констатируя факт, и зашагал прочь из комнаты.
– Ему идет корона, – заметил я.
– И даже нигде не натирает, – согласился Вульф и снова уткнулся в свою книжку.
Немного погодя я понял, что дырки на желтых носках, беспрестанно маячившие перед глазами, начинают меня раздражать, бросил журналы на столик, вышел из спальни, спустился вниз и отправился на улицу. Со стороны бассейна доносились какие-то звуки, и я двинулся туда. Ветер совсем стих, светило теплое ласковое солнце, и все, кто предпочитал асфальту и небоскребам траву, деревья и цветы, должно быть, чувствовали себя как в раю.
Конни Эмерсон и Мэдлин плескались в бассейне. Пол Эмерсон в хлопчатобумажной рубашке и свободных брюках, не отличавшихся чистотой, стоял на облицованном мрамором бортике, хмуро наблюдая за ними. Гвен в легком летнем платье темной расцветки расположилась на шезлонге под зонтиком, откинув голову назад и прикрыв глаза.
Мэдлин, демонстрировавшая блестящее владение кролем, заметив меня, остановилась и крикнула:
– Залезай к нам!
– Я без плавок! – прокричал я в ответ.
Услышав нашу перекличку, Гвен повернула голову и смерила меня долгим взглядом, однако ничего не сказала, затем опять отвернулась и закрыла глаза.
– Не отсыреете? – спросил я у Эмерсона.
– В субботу у меня случилась судорога, – заявил он таким тоном, будто мне самому следовало об этом знать. – Как обстоят дела теперь?
– С судорогой?
– С Рони.
– О, он все еще мертв.
– Надо же. – Прославленный журналист окинул меня беглым взглядом, но затем все-таки предпочел моей физиономии солнечные блики, игравшие на поверхности воды. – Спорим, в конце концов он восстанет из могилы. Я слышал, его сбила ваша машина.
– Ну да, вернее, машина мистера Вульфа. Так утверждают.
– Однако вы без охраны и без наручников. Может, вам даже выдадут медаль?
– Надеюсь и уповаю. А что, вы полагаете, я ее заслужил?
Эмерсон на мгновение поджал губы, была у него такая привычка.
– Зависит от того, нарочно вы его сбили или нечаянно. Если это был несчастный случай, думаю, хватит с вас и поощрительной премии. Так как обстоят дела? Может, замолвить за вас словечко?
– Я не… Простите, меня зовут.
Я нагнулся, ухватился за руку, протянутую Мэдлин, поднапрягся и вытащил девушку из воды на мраморный бортик.
– Боже, какой ты большой и сильный, – проговорила Мэдлин, с которой ручьями стекала вода. – Поздравляю!
– С чем это? Подумаешь, если бы я захотел, то вытащил бы и Эльзу Максвелл[5]…
– Нет, не с этим. А с тем, что ты избежал тюрьмы. Как это ты вывернулся?
Я махнул рукой:
– У меня кое-что есть на окружного прокурора.
– Нет, правда? Иди и сядь: пока я сохну на солнышке, ты мне все расскажешь.
Мэдлин отошла от бассейна и растянулась на травянистом склоне, а я уселся возле нее. Она только что устроила настоящий скоростной заплыв, но совсем не запыхалась, и ее едва прикрытая грудь вздымалась легко и ритмично. Из-за яркого солнца глаза ее были закрыты, но она словно и без того знала, что я на нее пялюсь, потому что самодовольно произнесла:
– Я располнела в талии на три дюйма. Если пышечки – не твой жанр, начну больше курить, чтобы опять похудеть. Это правда, что за рулем машины, сбившей Луиса, был ты?
– А вот и нет. Невиновен.
– Тогда кто?
– Еще не знаю. Спроси меня завтра, а потом еще и еще. Звони моей секретарше и записывайся на приемы, чтобы спрашивать и спрашивать опять. Она поправилась на целых четыре дюйма.
– Кто, твоя секретарша?
– Да, мэм.
– Привози ее сюда. Устроим чемпионат по пятиборью, в качестве приза победительница получит тебя. Что ты мне посоветуешь?
Мэдлин по привычке широко распахнула глаза, но солнечный свет заставил ее тут же сощуриться. Я спросил:
– Ты имеешь в виду – чтобы подготовиться к пятиборью?
– Разумеется, нет. Мне не нужно готовиться. Я имею в виду – что мне говорить, когда явится окружной прокурор и опять начнет задавать вопросы. Ты знаешь, что он придет?
– Ну да, что-то такое слышал.
– Итак, что я должна говорить? Сказать ему, что я как будто догадываюсь, кто мог позаимствовать твою машину?
– Попробуй, отчего нет. Может, разработаем версию вместе? Кого запишем в преступники?
– Я не хочу никого обвинять, вот в чем беда. Стоит ли наказывать человека за то, что он случайно задавил Луиса Рони?
– Может, и не стоит. – Я погладил ее по круглому и гладкому загорелому плечику, чтобы проверить, высохло ли оно. – Тут мы с вами совпадаем, мэм. Проблема в том…
– Почему ты называешь меня «мэм»?
– Чтобы тебе захотелось, чтобы я назвал тебя как-нибудь по-другому. Интересно, сработает ли с тобой этот прием? Обычно срабатывает. Проблема в том, что окружной прокурор и Ниро Вульф непременно желают узнать, кто сидел за рулем, и чем скорее они это выяснят, тем скорее мы сможем перейти к более приятным вещам, вроде пятиборья. По опыту зная, что за тобой сложно угнаться, рискну предположить, что ты действительно догадываешься, кто брал мою машину. И что же натолкнуло тебя на эту догадку?
Она выпрямилась, сказала: «Кажется, спереди я уже высохла», перекатилась на новое место и снова растянулась на траве, на этот раз подставив солнцу спину. Теперь мне еще сильнее хотелось похлопать ее по гладкой коже, но я всеми силами противился искушению.
– Так что же тебя натолкнуло? – беспечным тоном повторил я.
Ответ последовал не сразу. Через секунду до меня донесся ее приглушенный голос:
– Сначала мне надо хорошенько все обдумать.
– Ага, вреда от этого не будет, вот только времени у тебя мало. Окружной прокурор прибудет с минуты на минуту. Ты ведь просила у меня совета. Я мог бы дать тебе отличный совет, если бы знал, что у тебя на уме. Так поделись со мной своими соображениями.
Мэдлин чуть повернула голову и искоса взглянула на меня, рукой заслонив лицо от солнца.
– При известном старании ты мог бы далеко пойти, – сказала она. – Забавно наблюдать за тем, как ты чего-то добиваешься. Положим, прошлой ночью я и впрямь что-то видела или слышала, и сейчас поделюсь с тобой. Через тридцать секунд, не больше (ты сам сказал, что времени мало), ты заявишь, что тебе надо вымыть руки, а оказавшись в доме, пулей помчишься наверх, чтобы доложить обо всем Ниро Вульфу. Он тотчас разовьет бурную деятельность, и когда прибудет окружной прокурор, возможно, разгадку подадут ему на блюдечке. И если даже с разгадкой придется повременить, когда до нее все-таки доберутся, выяснится, что все это благодаря Ниро Вульфу. В итоге счет, который будет выставлен моему отцу, окажется неизмеримо больше, чем мог бы быть. Не знаю, сколько денег потратил на меня папа за двадцать шесть лет, но явно немало. А теперь я впервые в жизни имею возможность сэкономить ему некоторую сумму. Разве не поразительно? Будь у тебя вдовая дочь не первой молодости, ты наверняка похвалил бы ее за это.
