Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
– Итак, Джим, – с интонацией доброго папаши обратился к нему Морсби, поведай нам, что у тебя на уме?
– Ну, мистер Морсби, странно, право, что вы об этом меня спрашиваете, проговорил мистер Уоткинс, манерно растягивая слова, чтобы не выдать акцент кокни. – Право, странно, потому что это я пришел к вам узнай, что у вас на уме.
– Значит, ты чист как стеклышко, так я понял?
– Ну конечно, – с достоинством ответствовал мистер Уоткинс. – Я завязал, вы же знаете, мистер Морсби.
– Завязал… Завязал, значит, Джим? – с сомнением вторил Морсби. – Ну, рад это слышать. И как же ты зарабатываешь на жизнь, позволь поинтересоваться.
– А вы не знаете? – Мистер Уоткинс был изумлен. – У меня антикварная лавка в Льюисе, я думал, вы в курсе, мистер Морсби. Все без подделок и добыто только честным путем, краденого – ничего. На каждую вещицу сертификат, если покупатель потребует. Вы непременно должны заглянуть ко мне как–нибудь, мистер Морсби. Сейчас, например, есть чудная пара медных подсвечников времен королевы Анны, прямо для вас, – с жаром уговаривал мистер Уоткинс, – прелесть какая вещица. Может слегка тяжеловата, очень уж старомодна, конечно, и пыли, пожалуй, набилось, но вам бы подошла, лучше не надо.
– Благодарю, Джим. Когда мне потребуется для подарка пара тяжелых, старомодных, пыльных медных подсвечников, я дам тебе знать.
– Для подарка? Ну, бросьте, мистер Морсби. Я не про это. Всем известно, вам не положено получать подарки от таких, как я, должность не позволяет. У вас на этот случай и словцо есть, противное такое словечко. Да к тому же мне сейчас и не по средствам такое. Но я вам скажу, что мы сделаем: я сбавлю вам десять процентов.
Роджер улыбнулся. Он и сам обожал дразнить Морсби, но наблюдать, как это делает преступник, было истинным наслаждением; он не мог не заметить, что констебль в углу деловито стенографирует эту не относящуюся к делу болтовню.
Однако Морсби держался так, будто все это его не касается.
– Ты все такой же шутник, Джим. Несмотря на весь твой антиквариат. Что ж, я рад слышать, что ты стал жить честно. Где в Льюисе этот твой магазинчик?
Мистер Уоткинс охотно сообщил адрес.
– А знают меня там под именем Роуд, Джеймс Роуд.
– Ясненько. Так, а теперь, когда ты поделился со мной этой радостной новостью, я бы хотел знать, для чего тебе понадобилось повидаться со мной.
– Видеть вас мне всегда в удовольствие, мистер Морсби, – как по–писаному отозвался мистер Уоткинс, коснувшись миниатюрным пальчиком своих крошечных черных усов. – Приятно поболтать о старых временах, когда я был для вас гнусный ворюга, один из тех неисправимых негодяев, которых вы отлавливаете с таким трудом, правда ведь?
– Поболтать, значит, пришел, да?
– Ну, я бы так не стал выражаться, – воспротивился мистер Уоткинс. Хотя я, конечно, рассчитывал, что мы побеседуем, как джентльмены, может, даже пропустим по кружечке пива – я сейчас, знаете, не могу позволить себе чего–то покрепче, но, не стану скрывать, я тут услышал от Лил, что вы все спрашиваете, где я да что я, и подумал, приду–ка я сам и расскажу все, что вам захочется знать, – если, конечно, речь не о том, чтобы заложить кого–то. Конечно, я завязал со всей этой публикой, с какой прежде водил дружбу, но продавать никого из них я не буду – и не просите, мистер Морсби, только не это.
– Значит, Лил тебе рассказала?
– Ну конечно, мистер Морсби, и так она огорчалась! – Мистер Уоткинс горестно покачал головой. – Вы приставили хвостов к бедной девочке, мистер Морсби, и они не отстают от нее ни на шаг с тех пор, как она перебралась в Лондон. Нехорошо, мистер Морсби, очень нехорошо.
Старший инспектор пропустил мимо ушей этот мягкий упрек.
– Ты в последнее время нечасто видишься с Лил, правда, Джим?
– Я очень по–доброму к ней отношусь, мистер Морсби, – с достоинством отвечал мистер Уоткинс. – Но, видите ли, ей не по сердцу то, что я решился жить честно, и это факт. Боюсь, что Лил пропала для общества, мистер Морсби, очень боюсь. Она, представьте себе, утверждает, что на мошенничестве еще долго можно будет зарабатывать.
– Да, Лил всегда на тебя дурно влияла, Джим, – Морсби снова был добрым папашей, – и тут уж никуда не денешься. Я, например, нисколько не огорчен, что ты с ней расстался. Однако это может означать и кое–что другое…
– Чего не бывает в жизни, – словоохотливо откликнулся мистер Уоткинс.
– И кто твоя новая подружка? – резко повернул Морсби.
Мистер Уоткинс протестующе повел рукой:
– Право, мистер Морсби, вы делаете слишком поспешные выводы!
– Не вздумай уверять меня, что ты обходишься без подружки, Джим, уж я тебя знаю. В этом мы с тобой одинаковы: ни дня без подружки, пока не остепенимся и – под венец.
– Я и не знал, что вы женились, мистер Морсби.
– Я и не женился, но это сути дела не меняет. Так кто ж эта счастливица?
– Ну, если вы так настаиваете, мистер Морсби, скажу вам, что питаю интерес к одной молодой особе в Льюисе, – смущенно признался мистер Уоткинс. – Фамилия ее Паркер. Милое, прелестное создание. Живет с матерью, вдовой, на Хиллингдон–кресчент. Мать содержит гостиницу, а Элси с сестрой ей помогают. Мисс Паркер тоже интересуется стариной, и это еще теснее нас связывает.
– Ага, – как–то сухо отреагировал Морсби на идиллию, нарисованную экс–мошенником. – И она в курсе твоего уголовного прошлого?
– Пожалуйста, мистер Морсби, прошу вас! – с искренней тревогой воскликнул мистер Уоткинс. – Вы же не станете портить человеку жизнь? А потом, какое у меня уголовное прошлое? Вам так и не удалось ни разу на меня что–то повесить, хотя вы очень старались. А все почему? А потому, что нет за мной никакой вины! Оправдан, значит, и чист – так по закону. Но не станете ж вы утверждать, мистер Морсби, что собираетесь посвятить бедную девушку в свои низкие, недостойные, совершенно несправедливые подозрения? Это будет просто непорядочно с вашей стороны, мистер Морсби.
– Ладно, Джим, ладно, что ты взвился, я ей ничего не скажу. Если ее мамаша вдова, она скоро и сама все узнает. Что ж, очень мило с твоей стороны прийти и рассказать мне все как есть, и раз уж ты здесь, я, пожалуй, спрошу у тебя еще кое о чем. – Минуту–другую старший инспектор благодушно разглядывал своего посетителя, а по том, не меняя выражения лица, выпалил: – Что ты делал вечером в прошлый вторник? Ровно неделю назад? Быстро!
– В прошлый вторник? – переспросил мистер Уоткинс в великом изумлении. А что такое?
– Не имеет значения что. Отвечай!
– Да дайте хоть вспомнить, – сосредоточился мистер Уоткинс, – собраться с мыслями. Прошлый вторник, говорите. Что же я делал–то в прошлый вторник?
