Агата Кристи - Карибская тайна
— Какой приятный цвет. Мне бы хотелось такой же.
— Вы можете его приобрести в местной лавочке, — посоветовала Молли и прошла дальше. Она не остановилась около мисс Марпл. Пожилых дам она оставляла своему мужу. «Старухи любят мужчин гораздо больше женщин», — утверждала Молли.
Тим Кендал подошел и наклонился над мисс Марпл.
— Может быть, вам хочется чего-нибудь особенного? — спросил он. — Вы мне только скажите, и я прикажу приготовить специально для вас. Ресторанная пища в субтропиках — к подобному вы, наверно, не привыкли?
Мисс Марпл улыбнулась и ответила, что это относится к числу удовольствий заграничного путешествия.
— Тогда все в порядке. Но если вам хочется чего-нибудь…
— Например?
— Ну, — Тим Кендал с минуту подумал, — пудинг из хлеба с маслом.
Мисс Марпл отказалась, улыбнулась и подумала, что сегодня вполне можно обойтись без пудинга из хлеба с маслом.
Она взяла ложку и с удовольствием стала есть блюдо из фруктов, стоявшее перед ней.
Заиграл оркестр «Сталь-бэнд». Такие оркестры относятся к числу достопримечательностей островов на Карибском море. Честно говоря, мисс Марпл могла бы вполне обойтись без оркестра. Ей казалось, что издаваемые оркестром звуки чересчур громкие.
Однако все остальные были от оркестра просто в восторге, и мисс Марпл, вспомнив свою молодость, пыталась найти в звуках то, что могло бы понравиться и ей. Можно, конечно, попросить Тима Кендала, чтобы специально для нее сыграли «Голубой Дунай» (ах, как хорошо было танцевать вальс под него). Но сейчас люди танцуют более, чем странно: пусть — молодые люди должны веселиться. И вдруг поток ее мыслей прервался. Мисс Марпл вспомнила о том, как мало здесь действительно молодых. Танцы, свет, музыка оркестра, именно это и было предназначено для молодых, а где они, эти молодые? Наверное, они еще учатся, а может быть, и работают, а отпуск у них такой короткий! Отель «Золотая Пальма» слишком далеко и слишком дорог для них.
Веселая и беззаботная жизнь доставалась людям тридцати- и сорокалетним, старикам, которые жили, отцветая, для своих молодых жен. Все это очень печально.
Мисс Марпл вздохнула, пожалев молодежь. Ну, конечно, здесь была Молли Кендал. Вряд ли ей больше двадцати двух лет; похоже, что ресторанная мишура ее радует, но ведь она — работает.
За столиком рядом сидели каноник Прескотт и его сестра. Они пригласили мисс Марпл выпить кофе за их столиком, и она пересела к ним. Мисс Прескотт, тощая, неприятная на вид женщина, но зато священник был полный, румяный, от него так и распространялась доброжелательность.
Принесли кофе. Стулья немного отодвинули от столов. Мисс Прескотт раскрыла сумку и вытащила оттуда какие-то ужасные салфетки, которые тут же принялась подрубать. Она рассказала мисс Марпл, как провели день. Они посетили школу для местных девочек утром, потом после обеда отдохнули, затем через плантацию сахарного тростника прошли в пансион, где отдыхали их друзья.
Прескотты жили в «Золотой Пальме» дольше, чем мисс Марпл, поэтому они могли ей кое-что рассказать об отдыхающих здесь.
Вот этот очень старый мистер Рафиел, приезжающий сюда каждый год. Он фантастически богат! А молодая женщина рядом с ним — его секретарь Эстер Волтерс, вдова. У них все совершенно прилично, ну иначе и быть не может, ведь ему уже около восьмидесяти!
Мисс Марпл понимающе кивнула.
— Мистер Рафиел имеет при себе лакея, или мужчину-сиделку, вернее квалифицированного массажиста, его имя, кажется, Джексон. Бедный мистер Рафиел, он почти парализован, и это при его-то богатстве.
— Он щедро жертвует на благотворительные цели, — прервал сестру каноник.
Люди вокруг них находились в постоянном движении, некоторые шли ближе к оркестру, другие — в противоположную сторону. Майор Пальгрейв сидел за столом вместе с квартетом Хиллингтон — Дизон.
— А вот эти люди? — спросила мисс Марпл, несколько понизив голос, что было совершенно излишним, — оркестр играл просто оглушительно.
— Они были здесь и в прошлом году. Они проводят на островах Карибского моря три месяца ежегодно. Правда — на различных островах по очереди. Высокий мужчина — полковник Хиллингтон. Темноволосая женщина — его жена, они ботаники. Другая пара Дизоны — американцы. Он, кажется, занимается бабочками. И все они интересуются птицами.
— Как хорошо, что их хобби связано с пребыванием на свежем воздухе, — заметил каноник Прескотт.
— Я не думаю, Иеремия, что им понравится, когда их занятия называют хобби, — заметила сестра. — Я видела их статьи в солидных специальных журналах. Им подобные занятия кажутся достаточно серьезным делом.
В этот момент за тем столом раздался взрыв хохота, настолько громкий, что даже оркестр не мог его заглушить. Хохотал Грег Дизон, жена его протестовала, а майор Пальгрейв оглушительно аплодировал.
Они не были похожи на людей, считающих себя серьезными.
— Майору Пальгрейву не следовало бы так много пить, — ядовитым голосом произнесла мисс Прескотт. — У него высокое давление.
В это время на тот стол принесли новую батарею крепких напитков.
— Как приятно, когда знаешь что-то определенное о людях, — сказала мисс Марпл. — Сегодня вечером, когда я их встретила, я не могла разобраться, кто на ком женат.
Наступила пауза. Мисс Прескотт только собралась что-то сказать, но брат ее прервал.
— Джоан, — произнес он, — мне кажется, что об этом говорить не нужно.
— Но, Иеремия, я и не хотела ничего говорить. Но в прошлом году мы тоже не могли догадаться, кто на ком женат, пока нам не рассказали.
— Как странно, что у нас одинаковое впечатление, — невинно произнесла мисс Марпл.
На миг глаза женщин встретились, и в них промелькнуло прекрасное женское взаимопонимание. Наблюдательный человек, в отличие от каноника Прескотта, понял бы, что его обошли.
Женщины обменялись новым сигналом, который означал: «Как-нибудь в другой раз…»
— Мистер Дизон называет свою жену Лаки, что значит Счастье. Это имя или прозвище? — спросила мисс Марпл.
— Нет, конечно, это не имя.
— Я спросил его об этом, — сказал каноник. — Грег ответил, что называет жену «Лаки», потому что она — его счастье. «Если я ее потеряю, то потеряю и свое счастье». Очень мило, не правда ли?
— Он очень любит шутить, — заметила мисс Прескотт.
Каноник с удивлением взглянул на сестру.
Вдруг оркестр превзошел самого себя в оглушительной какофонии и толпа танцоров начала метаться по залу.
Мисс Марпл и другие повернулись так, чтобы видеть танцующих. Мисс Марпл танцы нравились больше музыки, ей нравились движения ног и ритм качающихся тел. Это было реально, и это можно было понять. Ей наконец показалось, что она привыкла к новой обстановке. Наконец она почувствовала, что начинает понимать окружающих ее людей. Экзотическое окружение, яркие краски, необычные наряды сначала сбили мисс Марпл с толку, и только сейчас она поняла, что сможет сделать интересные сравнения.
Например, Молли Кендал похожа на кондукторшу автобуса, курсирующего в Сант-Мари-Мэд. Та всегда поможет пассажиру, никогда не отправит автобус, пока все не усядутся. Тим Кендал напоминал старшего официанта в небольшом ресторане этого городка. Самоуверенный и в то же время чем-то обеспокоенный. У того была язва желудка, кажется.
А майор Пальгрейв просто неотличим от всех генералов, капитанов, адмиралов, которых она знала. Нет, нужно подумать о чем-нибудь более интересном. Может быть, о Греге? Но Грег — американец, это осложняет дело. Может быть, он похож на мистера Тролоппа, который так любил шутить по поводу и без повода, а может быть, на мистера Мордоха — у того была плохая репутация, и он сам любил подкармливать слухи, распространяемые о нем. С Лаки — проще — она очень похожа на Марлен из ресторана «Три Кроны». Вот Эвелин Хиллингтон трудно определить. Она подходит на многие роли — истинная худая англичанка — леди Вольф, первая жена Питера Вольфа, которая покончила жизнь самоубийством? А может быть, она похожа на эту молчаливую женщину Лесли Джеймс, которая никогда не показывала, что чувствует, и внезапно исчезла, никому не сказав куда. Полковник Хиллингтон? Ключа пока нет. Его нужно узнать поближе. Молчаливый человек с хорошими манерами. Иногда они удивляют. Например майор Харнер, совершенно неожиданно повесился, и никто не знал почему. Мисс Марпл казалось, что знает почему, но она не совсем уверена…
Ее взгляд остановился на столике, где сидел мистер Рафиел. Главное, что о нем знали, это то, что он чрезвычайно богат. Он каждый год сюда приезжает, он полупарализован и похож на сморщенную старую птицу. Одежда болтается на нем, как на вешалке. Ему можно дать от семидесяти и до девяноста лет. Глаза живые и хитрые, старик может быть грубым, но люди не обращают на это внимания, наверное потому, что он так богат, или потому, что он такая сильная личность, просто гипнотизирующая окружающих, и уже кажется, что он имеет право быть грубым, если ему вдруг этого захочется.
