Агата Кристи - Наследство Лемезюрье
– Позвольте мне взглянуть, мой маленький друг, – сказал Пуаро. – Куда вас укусила пчела?
– Вот сюда, в шею, – важно ответил Рональд. – Но она не причинила мне вреда. Папа сказал: «Стой спокойно и не двигайся… на тебя села пчела». Я замер, и он ее снял, но она успела ужалить меня, хотя почти не больно, просто как укол булавкой, а я не заплакал, ведь я уже взрослый и на следующий год пойду в школу.
Пуаро осмотрел шею мальчика и отошел в сторону. Взяв меня под руку, он тихо сказал:
– Сегодня ночью, mon ami, у нас будет одно дельце! Только никому ни слова!
Он отказался дать более вразумительные пояснения, и я, снедаемый любопытством, с нетерпением ждал ночи. Пуаро рано отправился спать, и я последовал его примеру. Когда мы поднялись на второй этаж, он удержал меня за руку и дал краткие инструкции:
– Не раздевайтесь. Идите к себе в комнату, выждите какое-то время, потом погасите свет. Встречаемся здесь.
Выполнив все его указания, я в условленное время встретил его в коридоре. Он жестом велел мне хранить молчание, и мы тихо пошли в то крыло дома, где находились детские спальни. Мы вошли в спальню Рональда и спрятались в самом темном углу. Мальчик спокойно спал.
– По-моему, он спит очень крепко, – прошептал я.
Пуаро кивнул.
– Снотворное, – пробормотал он.
– Зачем?
– Чтобы он не кричал…
– А с чего ему кричать? – спросил я умолкшего Пуаро.
– От укола шприца, mon ami! Тише, давайте лучше помолчим… хотя я полагаю, что ждать нам придется довольно долго.
* * *Но тут Пуаро ошибся. Не прошло и десяти минут, как дверь тихо открылась и кто-то вошел в комнату. Я слышал звук шумного, учащенного дыхания. Шаги направились к кровати, и затем раздался резкий щелчок. Луч электрического фонарика осветил лицо спящего ребенка… но темнота пока скрывала вошедшего. Он положил фонарик на тумбочку, в правой руке у него был шприц, а левой он коснулся шеи мальчика…
Мы с Пуаро мгновенно выскочили из укрытия. Фонарик упал на пол, и мы в темноте боролись с тайным пришельцем. Он оказался исключительно сильным. Но наконец мы одолели его.
– Свет, Гастингс, я должен увидеть его лицо… Хотя, боюсь, мне слишком хорошо известно, кого мы сейчас увидим.
«Так же как и мне», – подумал я, на ощупь ища на полу фонарик. В какой-то момент я подозревал секретаря, подстрекаемый моей тайной неприязнью к этому человеку, но сейчас я чувствовал уверенность в том, что выслеженным нами чудовищем окажется кузен, который решил расчистить себе путь к титулу убийством двух своих малолетних родственников.
Моя нога коснулась фонарика. Я поднял его и включил свет. Тусклый луч осветил лицо… Хьюго Лемезюрье, отца мальчиков!
Я чуть не выронил фонарь.
– Невозможно, – хрипло пробормотал я, – невозможно!
Лемезюрье потерял сознание. Мы с Пуаро перетащили его в другое крыло и положили на кровать в спальне. Пуаро наклонился и осторожно извлек что-то из его правой руки. Он повернулся ко мне, и я увидел у него на ладони маленький шприц. Я содрогнулся.
– Что в нем? Яд?
– Муравьиная кислота, я полагаю.
– Муравьиная кислота?
– Да. Вероятно, полученная из муравьиного яда. Он же был химиком, как вы помните. Причиной смерти, наверное, сочли бы пчелиный укус.
– О боже, – пробормотал я, – ведь это его родной сын! И вы ожидали этого?
Пуаро печально кивнул головой.
– Да. Разумеется, он душевнобольной. Я подозреваю, что фамильное предание стало его манией. Непреодолимое желание стать наследником заставило его совершить ряд ужасных преступлений. Возможно, впервые эта идея пришла ему в голову, когда он ехал на север в ту ночь вместе с Винсентом. Он не мог вынести, что предсказание будет опровергнуто. Сын Рональда уже умер, да и сам Рональд стоял на пороге смерти… у них было слабое здоровье. Хьюго устроил несчастный случай с пистолетом и, о чем я не подозревал до сих пор, убил своего брата Джона уже известным нам способом, введя муравьиную кислоту в его яремную вену. На тот момент его амбиции были удовлетворены, он стал хозяином фамильных владений. Однако его триумф был кратковременным… у него обнаружили неизлечимую болезнь. И тогда появилась эта навязчивая безумная идея: старший сын рода Лемезюрье не должен стать наследником. Я подозреваю, что он сам подстроил то опасное купание… наверное, спровоцировал своего сына на слишком дальний заплыв. А когда этот план не удался, он подпилил ветку ивы, ну а потом отравил детскую еду.
– Дьявольщина! – поежившись, пробормотал я. – И ведь все так умно спланировано!
– Да, mon ami, нет ничего более поразительного, чем исключительное здравомыслие душевнобольных! Разве только исключительно экстравагантные чудачества здоровых! Я подозреваю, что он совсем недавно окончательно спятил, то есть его безумие перешло в хроническую болезнь.
– И ведь подумать только: я подозревал Роджера… этого прекрасного человека.
– Это было вполне естественное предположение, mon ami. Мы знали, что в ТОТ вечер он также должен был отправиться на север вместе с Винсентом. Мы знали, что он является очередным наследником после Хьюго и его детей. Но наше предположение не подтверждалось фактами. Ива была подпилена, когда в доме оставался один Рональд… А ведь в интересах Роджера было бы покончить разом с обоими детьми. Отраву подсыпали только в еду Рональда. А сегодня, когда они вернулись домой, я выяснил, что об укусе пчелы мальчику сообщил сам Хьюго, и тогда я вспомнил другую смерть от такого укуса… тут-то я все и понял!
Хьюго Лемезюрье умер через несколько месяцев в частной клинике для душевнобольных, в которую его поместили. Спустя год его вдова вышла замуж за мистера Джона Гардинера, рыжеволосого секретаря. Рональд унаследовал обширные владения своего отца и продолжает жить в добром здравии.
– Ну вот и славно, – заметил я Пуаро. – Очередное заблуждение рассеялось. Вы весьма успешно разделались с проклятием рода Лемезюрье.
– Сомневаюсь, – в глубокой задумчивости сказал Пуаро. – Право же, я очень сомневаюсь в этом.
– Что вы имеете в виду?
– Mon ami, я отвечу вам одним многозначным намеком: подумайте о… красном цвете!
– Что, кровь?! – Вздрогнув, я понизил голос до испуганного шепота.
– Вам всюду чудятся мелодрамы, Гастингс! Я подразумевал нечто гораздо более прозаичное – цвет волос маленького Рональда.
