Агата Кристи - Дело о любви
Полковник Мелроуз задал этот вопрос спокойно, но мистер Саттерсвейт заметил прозвучавшую в голосе тревожную нотку.
– Только издали, сэр. Когда ее сиятельство узнали о том, что произошло, и поднимались к себе.
– До того вы ее не видели?
Этот вопрос Мелроуз задал резко, и все в комнате заметили, как заколебался дворецкий.
– Я… Я видел ее мельком, сэр, когда миледи спускались вниз.
– Она заходила сюда?
Мистер Саттерсвейт затаил дыхание.
– Я… Кажется, нет, сэр.
– В котором часу это было?
В библиотеке стояла такая тишина, что, если бы на пол упала иголка, это услышали бы. Понимает ли старый дворецкий, подумал мистер Саттерсвейт, истинный смысл последнего вопроса?
– Примерно в половине седьмого, сэр.
Полковник Мелроуз тяжело вздохнул.
– Все, благодарю вас. Пришлите, пожалуйста, ко мне Дженнингса.
Дженнингс не заставил себя ждать. Это был узколицый человек, ступавший осторожно, как кошка. Взгляд у него был лукавый и плутоватый.
«Такой, – подумал про себя мистер Саттерсвейт, – зная, что сойдет с рук, прикончил бы не задумываясь».
Мистер Саттерсвейт внимательно прислушивался к их разговору с полковником. Но в ответах лакея не к чему было придраться: принес домашние туфли, забрал ботинки.
– Что вы сделали потом, Дженнингс?
– Потом я сразу отправился в комнату для слуг, сэр.
– В котором часу вы вышли из библиотеки?
– Кажется, в четверть седьмого, сэр.
– Где вы были в половине седьмого?
– В комнате для слуг, сэр.
Кивком полковник велел ему удалиться. И вопросительно взглянул на инспектора.
– Он говорит правду, сэр, я проверил. С шести двадцати и до семи он действительно находился в комнате для слуг.
– Значит, Дженнингса придется исключить, – с некоторым сожалением проговорил главный констебль. – Кроме того, у него нет мотива.
Все трое переглянулись.
Тут в дверь постучали.
– Войдите, – сказал полковник.
На пороге появилась испуганная горничная леди Дуайтон.
– Прошу прощения, ее сиятельство узнали, что здесь находится полковник Мелроуз, и хотели бы с ним поговорить.
– Прекрасно, – сказал полковник. – Я сейчас поднимусь. Проводите меня, будьте любезны.
Но тут чья-то рука отодвинула горничную в сторону. На пороге появилась удивительной красоты женщина, совсем другая, ничем не похожая на горничную. Лаура Дуайтон была словно гостья из иного мира.
Платье тусклого синего цвета плотно облегало фигуру. Золотистые волосы были уложены на старинный манер в простой узел. Прекрасно зная свой стиль, леди Дуайтон никогда не стригла волос. Руки были обнажены.
Чтобы скрыть слабость, одной рукой она взялась за дверной косяк, в другой была книга. «Как она похожа на мадонну, – подумал мистер Саттерсвейт, – мадонну с полотен ранних итальянцев».
Леди Дуайтон слегка покачнулась. Полковник Мелроуз ринулся к ней на помощь.
– Я пришла сказать… пришла сказать…
У нее был низкий глубокий голос. Мистер Саттерсвейт так увлекся драматической сценой, что едва не забыл, где и зачем находится.
– Прошу вас, леди Дуайтон.
Поддерживая ее за талию, полковник Мелроуз провел леди Дуайтон через вестибюль в крохотную гостиную, где стены были обиты светлым шелком. Мистер Саттерсвейт и мистер Кин последовали за ними. Леди Дуайтон опустилась на низкий диванчик, откинулась на кирпичного цвета шелковые подушки и прикрыла глаза. Очень спокойно она проговорила:
– Это я его убила. Потому и пришла. Я его убила.
В комнате повисла тяжелая тишина. Мистер Саттерсвейт услышал даже, как стучит сердце.
– Леди Дуайтон, – сказал полковник Мелроуз. – У вас шок… Вы не в себе. По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, что говорите.
Откажется ли она от своих слов, пока… пока ей предлагают эту возможность?
– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что говорю. Его убила я.
Двое из четверых находившихся в комнате мужчин ахнули, двое других не произнесли ни звука. Лаура Дуайтон выпрямилась.
– Вы что, не понимаете? Я вошла к нему в кабинет и выстрелила. Я сознаюсь в своем преступлении.
Книга, которую она держала, выскользнула из рук. Из нее выпал разрезальный нож, тонкий, похожий на кинжал, с рукояткой, украшенной бриллиантами. Мистер Саттерсвейт машинально поднял его и положил на стол. Опасная игрушка, подумал он, ею легко можно убить человека.
– Ну? – нетерпеливо произнесла Лаура Дуайтон. – И что вы намерены со мной делать? Арестовать? Увезти?
– Леди Дуайтон, то, что вы сказали, очень серьезно, – с трудом выдавил полковник Мелроуз. – Вынужден просить вас подняться к себе и оставаться в комнате до тех пор… э-э… до тех пор, пока я не сделаю соответствующих распоряжений.
Леди Дуайтон кивнула и поднялась. Она вполне овладела собой и стояла, спокойная и холодная.
Она уже направилась было к двери, когда мистер Кин спросил в спину:
– А что вы сделали с револьвером, леди Дуайтон?
В лице ее на мгновение мелькнула растерянность.
– Я… Я где-то его выронила. Нет, я выбросила его в окно… Ах, не помню! Какое это имеет значение? Едва ли я понимала, что делаю. Но ведь это неважно, не так ли?
– Да, – ответил мистер Кин. – На мой взгляд, неважно.
Она посмотрела на него с недоумением и с затаенной тревогой. Потом, гордо выпрямившись, вышла. Мистер Саттерсвейт торопливо последовал за ней. «Она в любую минуту может упасть в обморок», – думал он. Но леди Дуайтон уже поднималась по лестнице, и на лице у нее не было ни следа недавней слабости. Под лестницей, возле ступеней, стояла испуганная горничная.
– Позаботьтесь о своей хозяйке, – повелительно сказал ей мистер Саттерсвейт.
– Конечно, сэр. – Девушка повернулась, чтобы последовать за синим платьем, как вдруг остановилась. – Ах, пожалуйста, сэр, вы ведь не думаете, будто это он, правда? – шепотом вновь обратилась она к мистеру Саттерсвейту.
– Кто?
– Дженнингс, сэр. Ах, на самом деле, сэр, он ведь и мухи не обидит.
– Дженнингс? Нет, конечно, нет. Ступайте и позаботьтесь о миледи.
– Да, сэр.
Девушка бегом взлетела наверх. Мистер Саттерсвейт возвратился в комнату.
– Ну и дела, – произнес в это время полковник. – Чего-то я не понимаю. Однако… Однако леди вела здесь себя, будто какая-нибудь героиня дурацкого романа.
– Удивительно, – согласился с ним мистер Саттерсвейт. – Будто на сцене.
Мистер Кин тоже кивнул:
– Да, но ведь вы любите театр, не так ли? И способны оценить хорошую игру.
Мистер Саттерсвейт задумчиво взглянул на друга.
В наступившей тишине раздался отдаленный хлопок.
– Похоже на выстрел, – сказал полковник Мелроуз. – Наверное, сторож. Так вот что она услышала. Видимо, она спустилась вниз, просто чтобы взглянуть, в чем дело. К телу она, конечно, не подошла. Она сразу решила, будто…
– Мистер Деланж, сэр, – сказал от дверей появившийся вдруг дворецкий.
– А? – сказал Мелроуз. – Что «мистер Деланж»?
– Мистер Деланж здесь, сэр, и хотел бы с вами поговорить.
Полковник Мелроуз откинулся в кресле.
– Пригласите его сюда, – мрачно распорядился он.
Мгновение спустя на пороге показался Поль Деланж. Как и сказал полковник, Деланж, с его легкими изысканными движениями, красивым смуглым лицом и близко посаженными глазами, был не похож на англичанина. Глядя на него, все невольно вспоминали портреты работы мастеров Возрождения. Он и Лаура Дуайтон, оба были словно окутаны одной дымкой.
– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Деланж.
И несколько театрально поклонился.
– Не знаю, зачем я вам понадобился, мистер Деланж, – резко сказал полковник, – если это не имеет отношения к тому, что здесь сегодня…
Деланж рассмеялся.
– Напротив, более чем имеет.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, – спокойно произнес Деланж, – что намерен сознаться в убийстве сэра Джеймса Дуайтона.
– Вы соображаете, что говорите? – мрачно вопросил полковник.
– Разумеется.
Деланж неотрывно глядел на стол.
– Не понимаю…
– Почему я решил сознаться? Можете назвать это угрызениями совести… Назовите как хотите. С вас хватит и того, что я пришел сказать: его зарезал я. – Деланж кивнул в сторону стола. – Орудие вы, насколько я понимаю, нашли. Прелестная игрушка. Леди Дуайтон держала это вместо закладки, забывала где попало, я и подобрал.
– Минуточку, – сказал полковник Мелроуз. – Правильно ли я понял? Вы признаетесь в том, что зарезали сэра Джеймса вот этим самым ножом? – Полковник взял в руки нож.
– Совершенно верно. Видите ли, мне удалось проникнуть в дом через окно. Он сидел спиной. Все оказалось очень просто. Ушел я тем же путем.
– Через окно?
– Конечно.
– Во сколько это произошло?
