Энтони Беркли - Дело об отравленных шоколадках
И тут же последовал вопрос Алисии Дэммерс.
— Что вы имеете в виду, мистер Шерингэм? Что, мы должны всюду соваться и задавать всяческие вопросы, как настоящие сыщики? Или просто подготовить письменный доклад на основании фактов, которые старший инспектор собирается нам сообщить?
— Я так полагал, что вы сами решите, — ответил Роджер, — кому что больше нравится. Это я и имел в виду, когда говорил о практическом и академическом значении нашего эксперимента.
— Но у вас было гораздо больше практики, чем у остальных, — надув губки, пробубнила миссис Филдер-Флемминг (именно пробубнила).
— А у полиции в миллион раз больше, чем у меня, — возразил Роджер.
— Безусловно, все будет зависеть от метода. Изберем ли мы дедуктивный или, наоборот, индуктивный метод, — заметил мистер Мортон Харроугейт Брэдли. — Те, кто обратятся к дедуктивному методу, будут основываться целиком на фактах, собранных полицией, и им не понадобится проводить самостоятельных расследований, так, уточнить два-три момента, и все. А что касается индуктивного метода, то он потребует большой работы по сбору информации.
— Совершенно верно, — подтвердил Роджер.
— Факты, собранные полицией, в совокупности с дедуктивным методом помогли распутать множество крупных преступлений, имевших место в нашей стране, — изрек сэр Чарлз Уайлдмен. — Пожалуй, и на этот раз я положусь на традицию.
— Тут есть одна занятная деталь, — пробормотал мистер Брэдли себе под нос, ни к кому не обращаясь. — Она-то и окажется той ниточкой, что выведет прямехонько на убийцу. Ага, так я и думал. Надо будет поработать в этом направлении.
— А я, например, понятия не имею, с чего начинать, раз уж кому-то это понадобилось, — смущенно заметил мистер Читтервик; но его никто и не услышал, да и вряд ли его слова имели значение.
— Единственно, что поразило меня в деле (я имею в виду убийство как таковое), — произнесла Алисия Дэммерс, отчетливо выговаривая каждое слово, — это то, что в нем полностью отсутствует психологический подтекст. — Таким образом она давала понять, что если ее версия подтвердится, то дело не будет представлять для нее ни малейшего интереса.
— Я думаю, вы измените свое мнение, когда выслушаете то, что нам собирается изложить Морсби, — мягко парировал Роджер. — Учтите, что в прессу просочилась лишь незначительная часть того, что вам сейчас сообщат.
— Ну, так давайте послушаем инспектора, — решительно предложил сэр Чарлз.
— Значит, все — «за»? — Роджер оглядел собрание и, довольный, улыбнулся счастливой улыбкой, как ребенок, которому только что вручили новую игрушку. — Все согласны на попытку?
В хоре голосов, единодушных в своем энтузиазме, не слышно было только голоса мистера Читтервика. Он сидел тихо и тоскливо размышлял о том, что раз уж так вышло, ничего не поделаешь, придется осваивать профессию. Он прочел сотни мемуаров бывших сыщиков, причем настоящих сыщиков, которые еще ходили в котелках и огромных черных сапогах (книжки эти, появляясь на прилавках, стоили восемнадцать шиллингов и шесть пенсов, а спустя несколько месяцев на развалах продавались по восемнадцать пенсов за штуку). Но единственное, что он мог припомнить из кучи прочитанных им томов, так это то, что настоящий сыщик, то есть самый настоящий, если хочет добиться успеха, никогда для начала не приклеивает фальшивые усы, а, наоборот, просто-напросто сбривает брови. Тут, однако, мистера Читтервика начинали мучить сомнения. Он решительно не понимал, как подобное действие само по себе могло дать ключ к разгадке страшной тайны.
По счастью, малодушные сомнения мистера Читтервика потонули в общем шуме, который прекратился только тогда, когда поднялся (и, надо сказать, с большой неохотой) старший инспектор Морсби для того, чтобы начать свою речь.
Глава 2
Когда старший инспектор Морсби поднялся, ему, как полагалось, похлопали (чем ввели в краску), а затем предложили сесть и говорить сидя, что он принял с благодарностью, как будто в глубине кресла он был в большей безопасности. То и дело заглядывая в записи, лежавшие перед ним, он начал излагать жадно внимавшей ему аудитории странные обстоятельства преждевременной кончины миссис Бендикс. Не стоит в точности воспроизводить его слова и бесчисленные вопросы, прерывавшие его выступление. Вот вкратце факты, которые старший инспектор Морсби довел до сведения членов Клуба.
В пятницу пятнадцатого ноября Грэхем Бендикс вошел в свой клуб «Радуга», на Пиккадилли, примерно около половины одиннадцатого утра и осведомился у швейцара, не было ли для него почты. Швейцар вручил ему письмо и несколько проспектов, и Бендикс прошел в зал. Там он уселся у камина, намереваясь просмотреть полученную корреспонденцию.
В это время появился другой член Клуба, человек средних лет, баронет сэр Юстас Пеннфазер. Он жил недалеко, за углом, на Беркли-стрит, но, по обыкновению, большую часть дня проводил в «Радуге». Швейцар взглянул на часы, как это делал каждое утро, когда появлялся сэр Юстас. Было, как всегда, ровно половина одиннадцатого. Таким образом благодаря швейцару впоследствии удалось установить точное время.
Для сэра Юстаса были оставлены три письма и небольшой пакет. Он проделал то же самое, что Бендикс: взял всю корреспонденцию и прошел в зал, к камину. Там он кивком головы приветствовал Бендикса. Джентльмены не были близко знакомы, и за все время, которое провели вместе в клубе, они не обменялись и десятком слов. Кроме них, больше никого в клубе не было.
Повертев письма, сэр Юстас вскрыл пакет и с неудовольствием фыркнул. Бендикс вопросительно взглянул на него. Сэр Юстас, ворча, протянул ему письмо, которое было вложено в пакет, и пробормотал какое-то ругательство насчет современных методов торговли, мол, знаем их штучки. Пряча улыбку (товарищи сэра Юстаса по клубу тайно потешались над некоторыми его привычками и словечками), Бендикс прочел письмо. Оно было от фирмы «Мейсон и сыновья», крупного производителя массовой шоколадной продукции, и извещало о том, что недавно их фирма выпустила на рынок новый сорт шоколадных конфет с ликером, предназначенный исключительно для чувствительной гортани Джентльмена с Тонким Вкусом. Полагая, что сэр Юстас таковым и является, фирма просит оказать ей честь принять в дар коробку стоимостью в один фунт, которую он обнаружит в пакете, а также не счесть за труд оказать им любезность и в письменной форме сообщить свое мнение о качестве шоколада, независимо от того, понравятся ему конфеты или нет, — любой ответ фирма примет с благодарностью.
— За кого они меня принимают? За паршивую хористку? — взорвался сэр Юстас, личность холерического темперамента. — И чтобы я еще писал им отзывы на их чертовы шоколадки! Да провались они пропадом! Да я пожалуюсь в наш проклятый комитет! Чтобы они не смели сюда допускать эту гадость, пошли они все к чертовой матери!
