Рекс Стаут - Смертельная ловушка
Доказательств этому отыскать трудно, ибо злоумышленников нет возможности обнаружить до тех пор, пока украденная ими идея не воплотится в жизнь по окончании войны. Улик я предоставить не могу, но честное и энергичное расследование, я надеюсь, сумеет их обнаружить. Точкой отсчета, полагаю, может служить смерть капитана Альберта Кросса из службы военной разведки. Считается, что он позавчера случайно или намеренно выбросился с двенадцатого этажа «Баскомб-отеля» в Нью-Йорке. Так ли? Какое расследование повлек за собой факт его смерти со стороны начальства? Что ему стало известно? Начните с этого.
Гражданин».Тишина. Мертвая тишина.
Полковник Тинэм откашлялся.
— Отлично составленное письмо, — сказал он, как учитель, хвалящий ученика за хорошее сочинение.
— Разрешите взглянуть, — подал голос Ниро Вулф.
Райдер вручил ему письмо, и я подошел, чтобы посмотреть из-за плеча Вулфа. То же самое сообразили и сделали и Тинэм с Лоусоном. Вулф намеренно держал письмо так, чтобы нам всем было видно. Напечатанное на обычном листке почтовой бумаги с интервалом в одну строку, оно располагалось в середине страницы. Никаких ошибок и никаких помарок. По привычке и из опыта я заметил две механические особенности: буква «с» была чуть ниже строки, а «э» — чуть правее, чем следовало. Например, в слове «этого» оно задевало букву «т». Я еще приглядывался к листку, когда Тинэм и Лоусон завершили чтение и отошли. Вулф протянул мне письмо с тем, чтобы я отдал его Райдеру.
— Какая-то ерунда, — заметил, садясь, Лоусон. — Мог бы, наверное, кое-чего рассказать, но, помимо упреков в наш адрес, предпочитает отмалчиваться.
— Значит, по-вашему, лейтенант, нам следует не обращать на письмо внимания? — ядовито усмехнулся Файф.
— Сэр?
— Я спрашиваю, ваш приговор окончательный и обжалованию не подлежит? Или нам все-таки стоит продолжить разговор?
Лоусон покраснел.
— Извините, сэр. Я просто высказал свое мнение…
— Держите его при себе. А пока смотрите и слушайте.
— Так точно, сэр.
— Если мне будет позволено… — начал полковник Тинэм.
— Да?
— Письмо примечательно тем, что написано человеком категоричным и образованным, который к тому же хорошо печатает. Либо оно было продиктовано стенографистке, хотя это весьма сомнительно. Поля справа удивительно ровные. И пропуск в две строки между параграфами…
Вулф что-то промычал, и Файф обратился к нему:
— Хотите что-либо сказать, сэр?
— Нет, — ответил Вулф. — Хорошо бы этот стул был побольше и пошире. Я предлагаю, если дискуссия продлится на уровне детского сада, чтобы мы все уселись на полу.
— Недурная идея. Может, так и придется сделать. — Файф повернулся к Шетуку. — Когда вы получили это письмо?
— В субботу утром вместе с остальной почтой, — ответил Шетук. — Разумеется, в самом обычном конверте, адрес напечатан на машинке, с указанием «лично». Штамп свидетельствует, что оно отправлено из почтового отделения в Нью-Йорке, в 7.30 вечера в пятницу. Сначала я было решил обратиться с ним в ФБР, но позвонил Хэролду… полковнику Райдеру. Мне все равно нужно было приехать в Нью-Йорк сегодня, выступить за ужином в Ассоциации промышленников, и мы пришли к выводу, что лучше показать письмо вам.
— Вы не обращались к генералу Карпентеру?
— Нет, — улыбнулся Шетук. — После того, как он месяца два назад давал показания на заседании у нас в комитете, я предпочитаю с ним не встречаться.
— Мы у него в подчинении.
— Я знаю, но он не курирует этот сектор в данный момент… — Шетук смотрел во все глаза. — Или курирует?
— Нет, — покачал головой Файф. — Он варит кашу в Вашингтоне. Или поджаривает кого-то. Либо делает и то и другое. Итак, вы обратились к нам, чтобы дать этому письму ход, верно?
— Не знаю, — помолчав, ответил Шетук. Он смотрел генералу в глаза. — Оно пришло ко мне как к председателю комитета конгресса. Я явился сюда, чтобы обсудить это письмо с вами.
— Знаете… — тоже замялся Файф. И продолжал, тщательно подбирая слова:
— Вам, разумеется, известно, что я могу только подтвердить, что вопрос действительно идет о государственной безопасности, а, значит, и не подлежит обсуждению.
— Понятно, — согласился Шетук. — У вас полное право так заявить. — Слова «полное право» он подчеркнул.
— Позвольте мне высказать собственную точку зрения, не подлежащую оглашению, — недобрым взглядом смотрел на него Файф. — В письме нет ничего, свидетельствующего о том, что его автор располагает какой-либо полезной информацией. Человек, умеющий мыслить, не может не знать, что в нашей военной промышленности, где заняты тысячи людей, которым мы должны доверять, и где задействованы самые разные интересы и миллиарды долларов, случается многое. В том числе, вполне возможно, и такие действия, на которые намекает автор письма. Одна из обязанностей военной разведки состоит в том, чтобы предотвратить подобные инциденты.
— Разумеется, — согласился Шетук. — Я понимаю, что это письмо явится для вас громом среди ясного неба.
— Благодарю. — В голосе Файфа не было и намека на благодарность. — Вы заметили ту розового цвета штуку, которую Райдер убрал к себе в стол? Заметили. Это граната нового типа, новая не только по конструкции, но и по начинке. Кто-то пожелал ознакомиться с ней и прихватил несколько образцов. Не вражеские агенты — по крайней мере, мы так не думаем. Этим делом занимался погибший на прошлой неделе капитан Кросс. Как, впрочем, и остальные из присутствующих здесь. Вот почему мы собрались сегодня. Никто на свете, кроме нас, не знал, чем занимается капитан Кросс. Кросс напал на след, не знаем как, потому что, начиная с понедельника, мы не получали от него сведений и уже, конечно, не получим. Майор Гудвин тщательно проглядел записную книжку капитана Кросса, но не обнаружил в ней ничего, представляющего для нас интерес, и нашел ящик с гранатами в камере хранения автовокзала, где Кросс их оставил. Я рассказываю вам об этом, потому что в вашем письме упоминается Кросс, а также есть намек на то, что, если автор письма и захочет сообщить нам что-либо существенное, мы не можем быть уверены, сумеет ли он снова выйти на связь.
— Боже мой, генерал, — запротестовал Шетук, — я прекрасно знаю, что вы родились не вчера. Обычно я тут же выбрасываю анонимные письма, которые получаю. Но, получив это, решил, что вам обязательно следует о нем знать именно по причине смерти Кросса. Расследование было задействовано?
— Да. Силами полиции.
— А вами? — не отступал Шетук. Но тут же поспешно добавил: — Я понимаю, что это непростой вопрос, но задаю его, так сказать, неофициально. По-моему, расследование, предпринятое полицией, не будет эффективным, если им не сообщить, чем именно занимался Кросс, и не назвать имена тех, кто… знал об этом. Думаю, вы не решитесь этого сделать?
