Рекс Стаут - Смерть содержанки
– У тебя что-то срочное?
– Да, сэр. Мне очень важно узнать, где играют «Брейвз» – в Милуоки или в Атланте. К тому же сегодня воскресенье, день отдыха.
– Мне казалось, ты сегодня приглашен куда-то.
– Да, в час дня, но я не уверен, что пойду. Обед, правда, обещает быть приличным, но потом некто собирается читать стихи.
– Чьи?
– Свои собственные.
– Тьфу!
– Вы совершенно правы, сэр. Кажется, мисс Роуэн просто думала, что он голодает, и решила накормить его, а он потом заявил, что в награду за это подготовит ей и ее друзьям потрясающий сюрприз. Так что Лили влипла. Свою поэму он именует эпифоном, поскольку это эпопея, и читает ее несколько часов.
Уголок рта Вульфа приподнялся на одну восьмую дюйма.
– Поделом вам.
– Конечно. Вы никогда не простите Лили того, что она сделала с вами в машине той ночью, хотя она руководствовалась только чувством долга[1]. Пожалуй, я все-таки не пойду.
Вульф отмахнулся.
– Пойдешь.
И уткнулся в воскресный выпуск «Таймс». Мы выписываем сразу три экземпляра: один для Вульфа, второй для меня и третий для Фрица.
В полуденном выпуске новостей убийство опять не упоминалось, и я решил, что слишком нелепо торчать весь день в кабинете, разглядывая газету, и каждые полчаса с замиранием сердца прислушиваться к последним известиям. Поэтому я взлетел по ступенькам в свою комнату и облачился в свежую рубашку и один из четырех выходных костюмов. Потом снова спустился и, заглянув поочередно на кухню и в кабинет, сообщил, куда иду. Выйдя на улицу, я направился прямиком в гараж на Десятой авеню, где стоит наш «герон». Владеет-то машиной Вульф, зато вожу ее я. А по воскресеньям вполне возможно порой отыскать местечко у тротуара, чтобы оставить машину.
В двадцать минут пятого я сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, в просторной гостиной особняка Лили Роуэн, возведенного на крыше высотного здания на Шестьдесят третьей улице, и пытался решить, кто бы больше подошел для моей бейсбольной команды – Вилли Мейс или Сэнди Коуфакс. Поэт, усатый субъект с вытянутой физиономией, который вовсе не выглядел голодным, поскольку успел сытно пообедать, продолжал громогласно нести какую-то галиматью, но я перестал его слушать еще час назад. Для моих ушей его вирши воспринимались просто как некий шумовой фон.
Вдруг кто-то ткнул меня в плечо. Открыв глаза, я увидел горничную Мими. Она беззвучно произнесла одними губами слово «телефон». Я поднялся с кресла, пересек гостиную, вошел в соседнюю комнату, прошагал к письменному столу, за которым обычно сидит Лили, когда выписывает чеки, взял трубку и сказал:
– Арчи Гудвин слушает.
Голос Вульфа произнес мне в ухо:
– Полагаю, ты прочитал про убийство женщины по имени Изабель Керр?
– Да.
– Я тоже. Здесь Паркер. Ему позвонил Орри Кэтер и попросил приехать в полицейский участок на Двадцатой улице. Паркер поехал туда. Орри задержан как важный свидетель. Он почти ничего не рассказал мистеру Паркеру, но велел ему связаться с тобой. Почему?
– Потому. Паркер еще у вас?
– Да.
– Через двадцать минут приеду.
Я положил трубку, отправился на кухню, сказал Мими, что передать Лили, снял с вешалки пальто и шляпу, вышел и вызвал лифт.
Машину я оставил за ближайшим углом, на Мэдисон-авеню. Запустив мотор, я сказал себе, что имею полное право не отвлекаться от мыслей про Вилли Мейса и Сэнди Коуфакса. Пока я не услышу Паркера, никакой новой пищи для моих мозгов все равно не предвидится.
Заезжая в гараж, я окончательно остановил свой выбор на Вилли Мейсе. Гордясь собой, я вернулся к нашему дому с сознанием выполненного долга, оставил пальто и шляпу в прихожей и вошел в кабинет.
Натаниэль Паркер, адвокат, к услугам которого Вульф обращается время от времени, сидел в красном кожаном кресле. На столике возле его локтя стояла бутылка шотландского виски, бутылочка содовой, стакан и ведерко со льдом. Вульф восседал за своим столом и потягивал пиво. Поскольку по воскресеньям он возится с орхидеями только утром, воскресенье считается его основным пивным днем. Паркер, которого я не видел уже пару месяцев, привстал мне навстречу, и мы обменялись рукопожатием.
– Пожалуй, это будет еще хуже, чем слушать стихи, – провозгласил я, прошел к своему столу, развернул стул, сел и обратился к Паркеру:
– Если вы освободите Орри под залог, то я, пожалуй, лучше дождусь его возвращения.
– Боюсь, ждать вам придется долго, – сказал Паркер. – Думаю, они не согласятся отпустить его. Судя по их словам, во всяком случае.
– Его обвиняют в убийстве?
– Пока нет, но скоро, наверное, обвинят. Может быть, даже завтра.
– Так он убил эту женщину? – прорычал Вульф. – С этим было связано твое вчерашнее «личное дело»?
– Прошу соблюдать спокойствие, – предложил я. – Если Орри просил мистера Паркера связаться со мной, то я хочу точно знать, как он это объяснил. Вы не возражаете?
Последние слова относились уже к Паркеру.
– Нисколько.
Адвокат пригубил виски с содовой и отставил стакан в сторону.
– Сказал он совсем немного. До моего прихода он отказывался отвечать на вопросы. Естественно, он знаком с правилами игры. Но и со мной он был не слишком откровенен. Даже не признался, был ли знаком с этой женщиной или хоть как-то связан с ней. Сказал он мне вот что. Во-первых, он не убивал ее и за весь вчерашний день даже не находился поблизости от нее или от ее квартиры. Во-вторых, он рассказал, где был вчера. А в-третьих, сказал, что я должен связаться с вами и вы сами решите, что мне рассказать. Мы договорились, что он даст показания о том, где был вчера и чем занимался, но обо всем остальном будет держать язык за зубами. Еще мы договорились, что встретимся после того, как я побеседую с вами.
– Так вы согласились защищать его?
– Да, так мы условились. По меньшей мере, пока я не переговорю с вами.
– Значит, все зависит от меня?
– Да. Он просил передать, чтобы вы сами решали, что сказать.
– Восхитительно! Даже не знаю, как мне расценить такое доверие. Извините, я должен почесать нос.
Я почесал кончик носа, уставившись на огромный глобус возле книжного шкафа, но не видя его. Собственно, ломать голову мне было не над чем; все обстояло предельно просто – рассказать все или ничего. Причем неважно, узнает ли это Паркер сейчас или завтра.
Я встал.
– Мне казалось, что зимой по воскресеньям вы обычно играете в бридж?
– Так и есть. Звонок Кэтера прервал партию.
– Тогда возвращайтесь и доигрывайте. Я уже все решил. Я расскажу все мистеру Вульфу. Я предпочитаю, чтобы он ел меня поедом, пока я докладываю ему, а не вам. Вы же узнаете обо всем позже, скажем, завтра утром. От меня или от него самого. Впрочем, если хотите, то можете подождать в гостиной, но это может быть нескоро.
