Роберт Гулик - НОВОГОДНЕЕ УБИЙСТВО
Вдруг дверь отворилась — и в комнату вошёл крупный, широкоплечий мужчина. Стражники бросились на него. Беря внезапностью, они цепями скрутили ему руки за спиной и швырнули на колени, прежде чем он успел понять, что произошло. Из его рукава выпал свёрток, завёрнутый в промасленную бумагу, — на пол просыпалась лапша. Один из стражников пинком отбросил свёрток в угол.
Наверху танцевали. Тонкие доски гнулись и скрипели.
— Не швыряйся хорошей едой! — с раздражением крикнул судья Ди. — Подними сейчас же!
Пристыженный стражник поспешил собрать лапшу. Кладя её на стол, он пробормотал:
— Всё равно в этой лапше уже ничего хорошего нет — вон грязь с потолка так на неё и сыплется.
— У мошенника кровь на правой руке, ваша честь! — воскликнул старшина, проверявший на Вэне оковы.
Вэн, вытаращив глаза, уставился на кровь, что багровела на полу прямо перед ним. Губы его шевелились, но он, казалось, лишился дара речи. Наконец он поднят голову и, глядя на судью, выдавил из себя:
— Где моя жена? Что с ней случилось?
Судья Ди уселся на короб и сложил на груди скрытые широкими рукавами руки. Он холодно произнёс:
— Это я, наместник, задаю здесь вопросы! Расскажи мне…
— Где моя жена?! — неистово закричал Вэн. Он хотел подняться, но старшина ударил его по голове тяжёлой рукоятью хлыста. Вэн ошарашенно тряс головой и бормотал: — Моя жена… и сын…
— Говори! Что случилось сегодня вечером? — настаивал судья.
— Вечером… — повторил Вэн безжизненным голосом и замолк.
Старшина пнул его ногой:
— Отвечай и говори только правду!
Вэн нахмурил брови. Он снова посмотрел на залитый кровью пол. Наконец он заговорил:
— Вечером, когда я возвращался домой, бакалейщик сказал мне, что здесь был ростовщик Шен. А когда я пришёл, оказалось, что нечего есть, нет даже новогодней лапши. Я сказал жене, что она мне больше не нужна, пусть убирается к своему ухажёру, Шену, и там остаётся. Я говорил, что все соседи знают, как он навещает её, пока меня нет дома. А она ничего не отвечала, ни да ни нет. Потом я нашёл у кровати тот носовой платок. Я пошёл за тесаком. Я собирался сначала убить её, а потом пойти и покончить с этим развратным Шеном. Но пока я ходил на кухню за тесаком, моя жена убежала. Я схватил платок, хотел швырнуть его в рожу Шену, прежде чем перерезать ему горло. И тут я поцарапал руку иглой, которая торчала в платке.
Вэн помолчал. Он кусал губы и всхлипывал.
— Я понял, каким был законченным тупицей. Шен вовсе не обронил здесь платок, это был один из тех, которые он ей заказал, и она ещё не закончила работу… Я бросился искать жену. Пошёл к её сестре, но там никого не оказалось. Тогда я отправился в лавку Шена; я хотел заложить свою куртку и купить жене что-нибудь, чтобы её порадовать. Но Шен сказал, что должен мне связку медяков за набор из двенадцати платков, который он заказал жене. Последний был ещё не готов, когда днём Шен заходил к нам домой, но его наложница очень обрадовалась тем, которые он ей принёс. И раз уж сегодня новогодний вечер, сказал Шен, то он всё равно мне заплатит. Я купил пакет лапши, а ещё бумажный цветок для жены и пришёл сюда. — Уставясь на судью, он вспыхнул: — Скажите мне, что с ней случилось? Где она?
Старшина разразился хохотом. Он закричал:
— Что за нелепые выдумки несёт этот пёс! Ублюдок надеется выиграть время! — Подняв рукоять своего хлыста, он спросил судью: — Может, пересчитать ему зубы, ваша честь, чтобы правда полезла чуточку быстрее?
Судья Ди покачал головой. Медленно поглаживая бакенбарды, он пристально смотрел на искажённое лицо стоящего перед ним на коленях разносчика. Затем он приказал старшине:
— Посмотри, есть ли при нём бумажный цветок!
Старшина сунул руку за пазуху разносчику и вытащил красный бумажный цветок. Он показал его судье, а потом пренебрежительно швырнул на пол и растоптал сапогом.
Судья Ди встал. Он подошёл к кровати, поднял платок и внимательно его осмотрел. Затем он направился к столу и постоял там, разглядывая испачканную лапшу, лежащую на куске промасленной бумаги. Тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание коленопреклонённого человека.
Неожиданно верхний этаж вновь разразился криками. Судья Ди посмотрел на потолок. Он повернулся к старшине и приказал:
— Приведи сюда тех двоих!
Разносчик, увидев жену и сына, разинул рот в восторженном изумлении. Он закричал:
— Хвала Небесам, вы целы и невредимы!
Он попытался вскочить, но стражники грубо швырнули его на место.
Его жена бросилась к нему. Она стонала:
— Прости меня, прости! Я такая дура, я просто хотела подразнить тебя! Что я наделала, что я наделала! Теперь ты… Они уведут тебя и…
— Встаньте, вы оба! — прервал её суровый голос судьи.
Он сделал повелительный жест, и два стражника отпустили плечи Вэна.
— Сними с него цепи! — распорядился судья Ди.
Когда изумлённый старшина выполнил приказ, судья обратился к Вэну:
— Сегодня глупая ревность чуть не лишила тебя жены. Это твой сын предотвратил ужасную трагедию, он как раз вовремя предупредил меня. Пусть этот вечер станет для вас уроком — для вас обоих, мужа и жены. Новогодний вечер — это время вспомнить. Вспомнить о том, чем наградили вас благословенные Небеса, о дарах, которые мы принимаем как должное и о которых так быстро забываем. Вы любите друг друга, вы в добром здравии, у вас прекрасный сын. Немногие обладают всем этим! Так постарайтесь же впредь быть достойными своего счастья! — Погладив малыша по голове, судья добавил: — Дабы вы ни о чём не забыли, я постановляю изменить имя этого мальчика. Теперь он будет зваться Та-пао — Большое Сокровище. Он подал знак своим людям и направился к выходу.
— Но… ваша честь, это убийство… — пролепетала женщина.
Задержавшись в дверях, судья произнёс со слабой улыбкой:
— Убийства не было. Когда наверху резали свинью, жена портного опрокинула миску, в которую они сливали кровь, и оказалась слишком пьяной, чтобы тут же вытереть лужу. Кровь просочилась сквозь щели в потолке и залила эту комнату. До свидания!
Женщина прижала ладонь к губам, чтобы сдержать радостный возглас. Её муж несколько глуповато ей улыбнулся, а затем нагнулся и подобрал бумажный цветок. Неуклюже расправив лепестки, он подошёл к жене и укрепил цветок в её волосах. Мальчик смотрел на своих родителей, его маленькое круглое личико расплылось в широкой улыбке.
Старшина подвёл коня судьи Ди к самым дверям. Только вскочив в седло, судья вдруг сообразил, что его ревматизма как не бывало.
Гонг ночной стражи объявил наступление полуночи. На рыночной площади затрещали шутихи. Тронув коня, судья обернулся в седле и крикнул:
