Эрл Гарднер - Прокурор жарит гуся
— Погодите, минуточку, приятель, — остановил его шериф.
— Это вы мне? — осведомился тот.
— Вам, вам. Вы здесь давно?
— Со времени прибытия автобуса из Лос-Анджелеса. А в чем вообще дело?
— Когда вы прибыли, был ли здесь вот этот ребенок? Мужчина задумчиво произнес:
— Нет. Здесь была какая-то женщина. Впрочем, подождите… Да, правильно. Эта корзина уже стояла. — И извиняющимся тоном закончил: — Я так увлекся романом, что решил добить его, прежде чем начинать деловой день.
— Вы не заметили случайно, когда ушла эта женщина?
— Нет.
Брэндон повысил голос и обратился к присутствующим на станции:
— Минуточку внимания все! Внимание сюда! Люди замерли, глядя на костистого, обожженного солнцем человека.
— Я — шериф и пытаюсь найти мать вот этого ребенка. Кто-нибудь знает, где она?
Воцарилось молчание, все вопросительно смотрели друг на друга, затем один или два человека на цыпочках подошли к колыбели и, вытянув шеи, заглянули в нее. Какое-то время стояла тишина, потом вдруг разом все заговорили, обращаясь при этом не к шерифу, а друг к другу.
Одна из трех женщин, тех, которых можно было принять за сестер, — самая толстая из них, — сняла руки с колен и сказала ровным, лишенным всяких эмоций голосом:
— Я видела ее.
— Давно? — спросил Брэндон.
— Минут десять, может быть, пятнадцать тому назад.
— Она уходила?
— Нет, входила.
— Через какие двери она вошла, со стороны автобусов или?..
— Нет, через дверь на улицу.
— Не могли бы вы описать ее внешность?
— Не старая. Не знаю. Наверное, лет двадцать пять… Ты заметила ее, Хейзель?
Тощая сестра отрицательно покачала головой. Третья женщина сидела неподвижно и молча. Самая разговорчивая из троих продолжала:
— На ней был светло-бежевый жакет, может быть, чуть темнее по цвету, чем полотняная простыня, юбка в тон. Блузка светло-розовая. Красивая женщина. На руках еще были бежевые перчатки.
— Блондинка? Брюнетка?
— Блондинка… Может быть… Да, я уверена, что блондинка.
— Как ваше имя? — спросил Селби.
— Миссис Альберт Парди.
— Вы здесь уже давно?
— Примерно полчаса.
— Ждете автобуса?
— Отправляюсь в Альбукерке. Я… а вот и мой экипаж.
Большой, сверкающий свежей краской автобус свернул с главной улицы. Среди ожидающих отправки пассажиров началось движение. Служащий в униформе распахнул дверь, на которой значилось: «Выход», и объявил:
— Автобус на Эль-Пасо, следует через…
— Задержите отправление на некоторое время, — сказал Брэндон.
Человек в униформе узнал его.
— О’кей, шериф, но только ненадолго.
Какая-то женщина лет сорока, весьма нервического вида, заявила визгливо:
— Ну, я вам скажу! В жизни не встречала такого произвола!
— Всего на минутку, мэм, — вежливо сказал Брэндон. — Я сам не рад, но мне надо выяснить, кто видел женщину, оставившую ребенка.
Однако миссис Парди оказалась единственной свидетельницей. Она оставила шерифу свой адрес в Альбукерке, после чего Брэндон дал команду человеку в дверях отправлять автобус в путь.
— Итак, сынок, — проговорил шериф, — похоже, мы с тобой заимели ребеночка.
— И дело о похищении заодно, — мрачно добавил прокурор.
— Думаю, если мы порыскаем по городским телефонным будкам неподалеку отсюда, — заявил шериф, — то найдем мамашу, которая уселась на пол, чтобы не быть замеченной через стекло дверей. Надо предупредить Отто Ларкина. Мэм, — обратился он к продавщице киоска, — вас не затруднит позвонить начальнику полиции Ларкину и попросить немедленно прибыть сюда? Если его не окажется на месте, передайте дежурному, что шериф и окружной прокурор находятся здесь и хотят, чтобы полиция приступила к работе. — Повернувшись к Селби, Брэндон сказал тихо: — Ларкин обидится, если мы начнем расследование без него. Все произошло в пределах городской черты, следовательно, это его дело. «Блейд» опубликует язвительную статью о том, что мы выпихиваем Ларкина с его территории… Все, все, ребята! Расходитесь! Если никто из вас не видел женщину с ребенком, вам не остается ничего иного, как заняться своими делами.
Малышка продолжала мирно спать в своей корзине, большой палец ее крошечной ручки был наполовину засунут в рот. Какая-то особенно назойливая муха заинтересовалась этим мокрым пальцем, и Селби безуспешно пытался отогнать ее. Прокурору казалось, что со стороны он выглядит очень глупо.
Отто Ларкин возник через пять минут. Он был слегка тучноват и обильно потел. Пот мгновенно испарялся, но на коже оставалось некое подобие маслянистой пленки. Создавалось такое впечатление, что от жары жир растапливается и сочится сквозь поры. Деловой костюм Ларкина из тонкой шерсти был весь измят и утратил форму, но зато козырек полицейской фуражки украшала блестящая золоченая накладка.
Селби изложил шефу полиции основные факты и поделился теорией Брэндона, согласно которой женщина ускользнула, воспользовавшись предварительно телефоном-автоматом поблизости от станции.
Ларкин распорядился, чтобы полицейские обошли все телефонные будки вокруг станции. Капитан орал так, что привлек внимание как ожидающих пассажиров, так и персонала станции.
— Так, — заметил Селби, — у нас на руках остался ребенок.
Начальник полиции заглянул в корзинку и неопределенно хмыкнул.
— Думаю, миссис Брэндон позаботится о ребеночке некоторое время, — сказал шериф, — пока мы не решим, что делать дальше.
Селби с явным облегчением проговорил:
— Замечательная идея. Может быть, предупредим ее?
Огромные лапы шерифа сгребли плетеную колыбельку:
— Не надо. Она будет счастлива что-нибудь сделать для малышки.
Селби поднял багажные сумки.
— Мы будем у Брэндона, шеф, — сказал он Ларкину.
— Отлично, ребята, — бросил тот таким тоном, как будто на него свалилась ответственность, непосильная для шерифа и прокурора. — Я все сделаю как надо, можете не беспокоиться.
Глава 2
Увитая виноградной лозой веранда перед домом Брэндона служила прохладным убежищем от пламени ослепительного дня. Зеленая листва создавала даже какое-то подобие влажности, давая шерифу и окружному прокурору столь желанную передышку от сухого жара.
Миссис Брэндон вот уже более тридцати лет делила судьбу своего мужа: выпас скота, засухи на ранчо, фермерство. Ей редко доводилось жить в изобилии, но частенько приходилось испытывать удары судьбы, когда все, нажитое их тяжелым трудом, исчезало как дым. Но трудности лишь закалили ее характер. Она научилась философски относиться к жизни и придавать значение только тому, что действительно что-то значило. Ее жизненным кредо было — «помогай ближнему». Она умела создавать вокруг себя атмосферу уверенности и устойчивости. Миссис Брэндон могла приготовить обед на большую команду поденщиков, протянуть руку помощи немощному соседу или уложить единственным выстрелом с двухсот ярдов бегущего койота.
