Эрл Гарднер - Дело одноглазой свидетельницы
– Какие у вас неприятности? – спросил Мейсон.
Делла Стрит бросила на него предупреждающий взгляд.
– Нелады с работой? – предположил Мейсон.
– Нет, нет. С работой все в порядке. Это сугубо личное. Но время от времени на меня находит…
Она оборвала себя и, обернувшись к Делле Стрит, с надрывом заговорила:
– Ваш муж, возможно, не поймет меня, но вы другое дело. Вы можете понять, как страдает женщина из-за своего ребенка.
– Что с вашим ребенком? – требовательно спросил Мейсон.
Она покачала головой.
– Как глупо с моей стороны выливать на вас все это. Сделайте вид, будто выбираете что-то у меня на подносе. Иначе метрдотель страшно рассердится.
Делла Стрит принялась перебирать мелкие сувениры.
– Продолжайте, – настаивал Мейсон.
– Ничего страшного не случилось. В конце концов все устроилось. Вероятно, мой ребенок в хороших руках. Только мне хотелось бы знать! О, как бы мне хотелось это знать!
– Знать что? – спросил Мейсон.
– Где моя малышка. Понимаете, все так сложно и запутанно. Я… я японка.
– Неужели?
– Да. Это не сразу заметно, но если вы приглядитесь получше, то увидите, какие у меня глаза и скулы.
Мейсон принялся изучать ее лицо. Затем кивнул.
– Да, теперь вижу. Я обратил внимание, что в вас есть нечто экзотическое. Теперь мне понятно, откуда это. Ваши черты определенно имеют восточное происхождение.
– Я только частично японка, – пояснила она. – Но вообще-то я американка. Точно такая же американка, как и всякая другая. Но разве остальные с этим согласятся? Как бы не так. Для них я японка, не такая, как они, пария. Но у меня был ребенок.
– Вы замужем?
– Нет.
– Продолжайте.
– Ну так вот, у меня была дочь. Но ее отец ухитрился выкрасть у меня малышку. Он продал ее. Когда я узнала, что ее хотят удочерить чужие люди, я едва не лишилась рассудка. Я всеми правдами-неправдами пыталась узнать, что с ней стало, пыталась что-то сделать, но оказалась бессильна.
– А тот человек, что забрал у вас ребенка, ее настоящий отец? – спросил Мейсон.
Она мгновение помедлила, отвела взгляд, затем снова посмотрела Мейсону прямо в лицо.
– Нет, – призналась она. – Настоящий отец умер.
– Почему вы ничего не сделали, чтобы найти ребенка? – спросила Делла Стрит.
– А что я могла сделать? Во мне течет японская кровь, кто же станет помогать японке, особенно если у нее нет денег. А у меня ничего нет. Я даже не знаю, где мой ребенок, но я уверена, что ее удочерили. Этот негодяй выдал себя за ее отца, подписал все бумаги и исчез…
– Сколько лет вашей дочери?
– Ей теперь исполнилось бы четыре года. Тогда она была совсем еще крохой…
Пьер, метрдотель, обвел взглядом переполненный зал и неожиданно увидел продавщицу сигарет, подсевшую к столику с посетителями.
– Продавщица сигарет, – позвал он резко. – Подойдите сюда!
– О! – воскликнула она. – Мне не следовало этого делать, Пьер уже недоволен.
Она извлекла носовой платок из V-образного выреза платья без бретелек, за которым можно было утаить разве что почтовую марку, поспешно вытерла глаза и привела в порядок лицо, припудрив его пуховкой из компактной пудреницы.
– Сигареты! – выкрикнул Пьер, его голос звучал хрипло от нетерпения.
Она быстро улыбнулась Делле Стрит, коснулась руки Перри Мейсона и, слегка пожав ее, сказала:
– Временами это выбивает почву у меня из-под ног.
– Не допускайте этого, – сказала Делла Стрит. – Вам следует…
– Продавщица сигарет! Немедленно сюда! – снова потребовал Пьер.
– Спасибо, что выслушали меня, – пробормотала она и, погладив Мейсона по плечу, поспешила на зов.
– Бедная девочка, – сказала Делла Стрит.
Мейсон кивнул.
– Дети стоят денег, – заметила Делла Стрит. – Я полагаю, что, сказавшись отцом ребенка и заявив, будто мать малышки умерла или сбежала, он смог отдать девочку на удочерение и получить за нее пятьсот или даже тысячу долларов.
– Японского ребенка?
– А кто мог знать, что он японский? – возразила Делла Стрит. – Вам не пришло в голову, что эта девушка японка, пока она сама не призналась. Это можно угадать лишь по ее раскосым глазам и овалу лица. Она на американку похожа больше, чем на японку.
Мейсон снова кивнул.
– Мне кажется, на вас история не произвела большого впечатления, – раздраженно заметила Делла Стрит. – Почему бы вам не сделать что-нибудь для этого ребенка, шеф? Вы могли бы найти малышку и позаботиться о том, чтобы справедливость восторжествовала.
– Для кого?
– Для матери, для ребенка.
– А с чего ты взяла, что это будет справедливо по отношению к ребенку? Возможно, девочка попала в хорошие руки. А ее мамаша работает в ночном клубе и расхаживает в таком платье, что еще чуть-чуть, и ее арестуют за нарушение общественного спокойствия и…
– Ну и что? При чем тут платье? Она любит своего ребенка.
– Может, и любит, – согласился Мейсон, – однако сомневаюсь, что так уж сильно.
– Что вы хотите этим сказать?
– Прошло больше трех лет с тех пор, как ребенок пропал, – сухо заметил Мейсон. – И вдруг она подходит к совершенно незнакомой ей парочке в ночном клубе, ни с того ни с сего разражается потоком слез, в нарушение всех правил присаживается за столик и изливает свое горе.
– Ну, – согласилась Делла Стрит, – если посмотреть с этой точки зрения… Но все вышло так неожиданно! У меня создалось впечатление, что она так долго носила это в себе, что в конце концов чувства выплеснулись наружу сами собой и она просто не могла остановиться.
– Ты ведь подметила оживленную беседу в углу зала, когда меня подозвали к телефону, Делла?
– Вы правы. Тогда она, должно быть, знала, кто вы такой.
Мейсон кивнул.
– Она попыталась заинтересовать вас и заставить прийти ей на помощь. Но это было сделано настолько убедительно… даже слезы были настоящими, шеф.
Мейсон взглянул на наручные часы и произнес:
– Если должно произойти что-то еще, то уж лучше бы побыстрей. Теперь довольно поздно действовать. Но я никак не могу забыть нетерпение и ужас в голосе звонившей мне женщины. Хотелось бы знать, что случилось на том конце провода…
– Метрдотель направляется к нам, – предупредила адвоката Делла Стрит.
Метрдотель, толстый коротышка лет шестидесяти, раскланялся и рассыпался в вежливых извинениях, однако в глазах его угадывалась определенная цель.
– Простите за беспокойство, месье… – начал он.
– Да? – откликнулся Мейсон.
– Но вы, должно быть, Перри Мейсон, адвокат, верно?
Мейсон кивнул.
– Простите меня. Я не узнал вас сразу, как вы вошли, но мне вас показали. Я видел ваши фотографии в газетах много раз, но… – он неопределенно махнул рукой, – когда я вас увидел здесь, вы показались мне значительно моложе.
