Эллери Квин - Две возможности
Узнав, что он является единственным наследником четырех миллионов долларов Люка Мак-Кэби, доктор Себастьян Додд поручил адвокату Отису Холдерфилду, составившему необычное завещание Мак-Кэби, блюсти его юридические интересы. Соответственно, Холдерфилд представил на подпись своему новому клиенту письмо, адресованное мистеру Джону Спенсеру Харту, президенту «Райтсвиллского производства красителей», с просьбой составить предварительный отчет о финансовом статусе предприятия. Доктор Додд подписал письмо, адвокат Холдерфилд отправил его по почте с требованием высылки квитанции о получении, и квитанция была прислана с подписью адресата. В тот же вечер миллионер пожаловался на гриппозное состояние, отправил жену на новоселье Хэллама Лака, недавно переехавшего с Хилл-Драйв в великолепный новый дом на Скайтоп-роуд, проследил за ее отъездом, отпустил на вечер всех четырех слуг, пошел в библиотеку, запер дверь, написал записку жене и пустил себе пулю в висок.
Единственным поводом для такого отчаянного шага могло послужить письмо, полученное миллионером перед самоубийством. (Впрочем, для газеты «Архив», идеально отражавшей райтсвиллские нравы, все письма адвокатов выглядели зловещими.) Расследование вскоре установило причину страха Харта перед отчетом. Даже супруга Харта не знала, что он годами играл на бирже и пускался в спекуляции, однако его проницательность, по-видимому, строго ограничивалась производством красителей. Эти авантюры поглотили все личное состояние Харта, его долю прибылей от бизнеса и даже часть доли его молчаливого партнера. Когда пришло письмо от нового партнера с официальной просьбой об отчете, Харт пребывал на грани разорения и тюрьмы, поэтому метко направленная в висок пуля казалась вполне разумным решением.
Проверка, осуществленная «Бухгалтерской фирмой Файнголда и Иззарда» («Апем-блок», 118, на Площади), обнаружила, что «Райтсвиллское производство красителей», несмотря на злоупотребления Харта, достаточно крепко стоит на ногах. «Никакого сокращения штатов не предполагается, — заявил доктор Додд, оставшийся единственным владельцем предприятия, — по крайней мере, в настоящее время. Что касается управления, то я имел несколько долгих бесед с Джорджем Черчуордом, который руководил производством при мистере Харте с начала войны, и убежден, что он знает свое дело. Как только прояснится юридическая неразбериха, мистер Черчуорд станет вице-президентом с полной ответственностью за все операции. А пока что он будет продолжать работу в теперешней должности». «Архив» указывал, что Джордж Черчуорд уже давно считается одним из самых энергичных молодых администраторов промышленных предприятий округа, что сейчас ему сорок один год, что он женат на Энджел Эсперли Стоун, дочери Уиллиса Стоуна — владельца похоронного бюро в Хай-Виллидж, — и является отцом троих детей: Чарлайн Уиллис, пяти лет, Лав Эсперли, трех лет, и Джорджа, шестнадцати месяцев. «Наши поздравления Джорджу Черчуорду!»
Харт умер, оставив вдову, Урсулу Харт (урожденную Брукс), и их сына Карвера Б., студента второго курса Йельского университета. «Я понимаю, что от страховки Джона Харта осталось очень мало, — заявил доктор Себастьян Додд в эксклюзивном интервью «Архиву», — так как он заимствовал деньги под свои полисы, поэтому миссис Харт и ее сын остались практически без средств к существованию. Сегодня я написал ей. Как только все прояснится с производством красителей и завещанием Мак-Кэби, миссис Харт начнет получать ежемесячный доход с предприятия, и это будет продолжаться до конца ее дней. А если молодой Карвер нуждается в работе, то она его ждет».
Доктор Додд объяснил в том же интервью, что планы открытия детского корпуса райтсвиллской больницы задерживаются до выяснения «состояния предприятия» в свете «неудачных личных инвестиций» покойного Дж. С. Харта.
И наконец, самой свежей информацией в истории о Себастьяне Додде, причем Эллери уже успел окрестить ее «Приключениями Себастьяна Додда», было любопытное примечание журналиста. Гарри Тойфел, едва успев занять место старшего садовника в поместье Хартов на Норд-Хилл-Драйв, «вторично оказался безработным в течение менее чем трех недель благодаря косе смерти. Однако он принимает свою участь, как подобает мудрому старому философу. Гарри уже согласился работать садовником у одного из самых выдающихся жителей Райтсвилла. Мы имеем в виду доктора Себастьяна Додда».
И вновь статья была подписана Мальвиной Прентис.
Эллери встал и подбросил угля в камин. Ему стало как-то зябко и сумрачно из-за этой райтсвиллской корреспонденции.
Кто послал ему вырезки из «Архива»? И почему?
Прежде всего Эллери подумал об Эмелин Дюпре. Худая, длинная и несгибаемая, как шляпная булавка, Эмелин проживала в доме номер 468 по Хилл-Драйв за два дома от жилища великих Райтов и представляла городское искусство и культуру, давая уроки танцев и актерского мастерства райтсвиллской интеллигентной молодежи. Ее вполне заслуженно прозвали городским глашатаем, так как кончик языка Эмелин обычно бил в колокол дурных новостей. Но, подумав, Эллери решил, что это затея более изощренного ума. Эмелин Дюпре работала языком, не в ее стиле задумать столь зловещую историю.
А то, что за всем этим кроется нечто зловещее, Эллери чуял нутром. Но что именно? В Райтсвилле его хорошо знали в качестве криминалиста. Однако где тут преступление? Правда, Джон Спенсер Харт совершил преступление, но сам же раскрыл свою тайну. Может быть, здесь имеет место тайное преступление? Может, анонимный отправитель вырезок знал или подозревал о какой-то нечестной игре? Но в сообщениях, вышедших из пишущей машинки Мальвины Прентис, не содержалось никаких намеков на подобный вариант. Люк Мак-Кэби умер от сердечного приступа — он давно страдал сердечной недостаточностью, а даже если это было не так давно, смерть в семьдесят четыре года не является чем-то необычным. Что касается самоубийства Харта, то причина была вполне убедительной; кроме того, «Архив» сообщал, что записка жене, безусловно, написана его рукой, — вдова и сын идентифицировали почерк на дознании, проведенном коронером Траппом, а от его опытного глаза не ускользала ни одна мелочь.
После всех этих размышлений Эллери сунул конверт вместе с содержимым в ящик для всякого хлама.
Возможно, это всего лишь запоздалая первоапрельская шутка.
И все же маленькая тайна назойливо тявкала у его ног.
Пятница, 7 апреля
Когда спустя три дня пришел второй конверт, Эллери разорвал его, не стыдясь своего нетерпения, и сразу понял, что отправитель тот же самый. Размер и бумага конверта, адрес, грубо написанный карандашом, райтсвиллский штемпель, отсутствие обратного адреса — все было абсолютно идентичным.
