Буало-Нарсежак - Человек-шарада
— Каким образом?
— Вы прекрасно понимаете, что, достигнув положительных результатов, мы не станем сразу трубить на всех перекрестках. Пересадить руку, ногу… голову еще недостаточно. Надо ждать. И нам, возможно, придется набраться терпения на целые месяцы, чтобы увидеть, как чувствуют себя люди, перенесшие такую сложную операцию, не повлечет ли за собой пересадка органов побочных явлений. Короче говоря, нам потребуется человек, который будет поддерживать контакт с нашими подопечными, записывать их высказывания, наблюдать за их реадаптацией. Высшую инстанцию особенно интересует нравственная сторона эксперимента, как я и сказал в самом начале нашего разговора. Вас наделят всеми полномочиями, и вы станете вольны организовать свою работу по собственному усмотрению. Только раз в месяц вы будете предоставлять мне отчет. Забудьте, что вы служащий префектуры. И конечно, не может быть и речи о том, чтобы угождать начальству. Объективно констатировать факты — вот, что от вас требуется, проследить, возвращаются ли прооперированные к нормальной жизни, или на них легла печать хирургического вмешательства, психологические последствия которого непредсказуемы.
— Не думаете ли вы, что психиатр…
— Только не психиатр! Ничего такого, что могло бы породить у них комплексы. Нет! Вы станете их другом… Войдете к ним в доверие. Я знаю, у вас прекрасно получится. Ну и как? Вы согласны?
— Я хотел бы немножко подумать.
— К несчастью, у нас на это нет времени. Повторяю, эксперимент уже проводится. В этот самый момент все жандармерии Парижского округа получили приказ доставлять в клинику профессора Марека лиц, пострадавших наиболее серьезно. Приняты все меры, чтобы их транспортировка ни у кого не вызывала любопытства. Марек отберет объекты, способные вынести пересадку. Это очень сложно из-за различий в составе крови, общего состояния пострадавших, возраста, а в некоторых случаях из-за семейного положения. Возможно, мы столкнемся с жестокими вопросами совести. Теперь вы видите, дорогой друг, почему я обратился именно к вам.
Я был поставлен в крайне затруднительное положение, так как слишком хорошо узнал закулисную сторону политики и ясно видел ожидающие меня трудности, но тем не менее эта необычная миссия меня привлекала. Когда-то я долго колебался, делая выбор между правом и философией. Мой отец настоял на моем поступлении в Административную школу, но я не утратил вкуса к научной работе и все свободное время отдавал изучению таких столь мало известных психических явлений, как передача мыслей на расстоянии, предчувствие, ясновидение. Андреотти хорошо знал, что делает, предлагая мне столь неблагодарное дело. И тем не менее я никак не мог принять окончательного решения.
— Так что же все-таки возьмут у Миртиля для пересадки? — спросил я.
— Но… все… — сказал префект. — У Марека нет намерения использовать только тот или иной орган. Он хочет взять все. Случай слишком уж благоприятный. Подумайте: ведь на нашу голову падут десятки умирающих — у одного раздроблены ноги, второму угрожает ампутация руки, у третьего продырявлен желудок, или раздавлена грудная клетка, или размозжена черепная коробка. Завтра в этот же час Миртиль мог бы исчезнуть в полном смысле слова, но его сердце, голова, внутренние органы могли бы вернуть жизнь невинным жертвам дорожных происшествий. Благодаря ему шесть или семь человек выживут.
— Какой ужас! — пробормотал я. — Как подумаю, что в эту самую минуту они катят в автомобилях, а уже в следующую… Я вас недопонял. Я счел было, что Марек предполагал пересадить только два или три органа.
— Да нет же! Научный эксперимент состоит именно в том, что он намерен взять тело и расчленить… После хирургического вмешательства от Миртиля не останется больше ничего. Представляете?!
Конечно, я представлял и был в какой-то мере даже зачарован этим кошмарным экспериментом.
— Разумеется, — продолжал префект, — реципиенты не узнают, что обязаны спасением жизни части тела или внутренним органам преступника. Что касается Миртиля, то его гильотинируют в Санте, как это происходит обычно, однако при казни будет присутствовать один из сотрудников Марека, и он предпримет все необходимое, чтобы голова казненного никак не пострадала. Для этого нужны особые предосторожности. Мне они неизвестны, но дело в том, что профессор разработал специальную методу, которая вроде бы задерживает омертвление мозговой ткани. Труп Миртиля отправят профессору Мареку с целью безотлагательной пересадки органов. Улицы будут перекрыты для городского транспорта, чтобы максимально ускорить доставку тела в клинику. Все продумано до мельчайших деталей. Марек наверняка добьется успеха. С этой стороны нам нечего опасаться. Ваша роль заключается в том, чтобы предвидеть непредвиденное.
Я не мог сдержать улыбку.
— Мне нравится сочетание этих слов, — сказал я. — Оно меня ободряет.
— Значит, вы согласны?
— Ладно!… Согласен.
— Я вам очень признателен, дорогой друг. И если все пойдет хорошо, поверьте, вышестоящие персоны засвидетельствуют вам свою благодарность. Я собираюсь распорядиться завести специальное досье по этому делу. В нем уже лежит curriculum vitae [2] Рене Миртиля и Марека, различные сведения, которые могут быть вам полезны, в частности, имена очень немногих людей, которых мы вынуждены поставить в известность. С этого момента вы совершенно независимы. Вы найдете в этом досье также служебное предписание, которое распахнет перед вами все двери. В случае необходимости звоните прямо мне. Но никогда не говорите по телефону ничего такого, что могло бы нас выдать. Мы обо всем договорились?
— Обо всем, господин префект.
— Не забудьте про ежемесячную докладную записку. И вот еще что: для всех сотрудников префектуры вы в отпуске. Не так ли?.. По личным мотивам. А теперь мне остается только пожелать вам успеха.
Он протянул мне руку и, провожая до двери, добавил:
— В порядке совета: на вашем месте я заглянул бы в Штаб [3]… Операцией руководит дивизионный комиссар Ламбер. Мужайтесь, Гаррик!
Я вышел от префекта в состоянии полного душевного смятения. Спускаясь по безлюдной большой лестнице, я осознал, что забыл задать ему тысячу вопросов… Например: а согласятся ли на такой эксперимент семьи пострадавших? Если согласие родственников получено, имеют ли право скрывать от них происхождение органов для пересадки? Что произойдет, если придется выбирать между пострадавшими: кому из них выжить, а кому погибнуть? Я не силен в вопросах совести и чуть было не вернулся к префекту с намерением сказать ему, что, хорошенько взвесив «за» и «против», понял, что не подхожу для такой миссии. Но это было бы равносильно прошению об отставке. Мне стало нехорошо при одной мысли, что в данную минуту первые жертвы катастроф уже направляются в Вилль-д'Аврэ. Я почувствовал такую растерянность, что был вынужден присесть на скамейку. Открыв досье, я прочел несколько машинописных страниц, посвященных Миртилю. Молодой человек двадцати восьми лет. Два фото — в профиль и анфас, наклеенных на картон. Открытое, симпатичное лицо. Голубые, на вид правдивые глаза, четкий, мужественный, довольно красивый профиль.