Мартин Эдвардс - Дело юриста-самоубийцы
Холмс слушал его, сложив кончики пальцев и устремив взгляд в потолок.
— Ваш партнер имеет слабость к женскому полу?
— Напротив. В этом смысле он вел себя вполне пристойно. Он помолвлен с прелестной девушкой, дочерью дипломата. Сейчас она в Индии с отцом и пробудет там еще месяца полтора. Мне всегда казалось, что Джон предан ей и только ей одной.
— Вы обсудили с ним то, что узнали от Бевингтона?
— Незамедлительно. Он возмутился и с ходу стал все отрицать. Сказал, что я обижаю его, что Бевингтон старый осел, что он слеп и, должно быть, обознался. Честно говоря, я, быть может, и поверил бы ему, если б не два обстоятельства. Во-первых, Бевингтон, хоть и не молод, но не слеп и вовсе не осел. А во-вторых, на следующий день ко мне пожаловал сам Хью Абергавенни.
Холмс подался вперед:
— И с чем же он к вам пожаловал?
— Как и Бевингтон, он был смущен необходимостью говорить со мной, но понимал, что другого выхода у него нет. Раньше мне не доводилось с ним встречаться. Я считал, что братья не очень близки друг с другом. Хью сказал мне, что знает, как страдает Джон оттого, что вынужден оставаться в тени знаменитого брата, знает о его ревности, такой естественной в подобных обстоятельствах.
— Тут я с вами соглашусь, — прервал его Холмс. — У меня тоже есть брат, старший и очень талантливый. Я всегда смотрел на него снизу вверх, как на оракула. Но продолжим. Что же сказала вам знаменитость?
— Он сказал, что пытается в последнее время наладить отношения с Джоном. Два года назад он обещал это матери у ее смертного одра и чувствует угрызения совести, оттого что не сумел пока выполнить обещание. Ему стало известно о том, что Джон мечтает стать писателем, и он пытался ему помочь и поддержать его на этом пути, но безрезультатно. Я так понимаю, что он по доброте душевной предложил брату прочитать рукопись, над которой тот работал, надеясь, что сможет убедить своего литературного агента взять эту рукопись для печати. Но, к сожалению, произведение оказалось никудышным — дешевая, грубая поделка. На следующей встрече с братом Хью попытался высказать ему конструктивные замечания, но Джон был просто убит критикой. Он тешил себя надеждой когда-нибудь опубликовать собственную книгу и сказал, что если Хью прав и мнение его справедливо, то жить больше ему незачем. И добавил, что склоняется к самоубийству. — Доулинг покачал головой и вздохнул: — Юриспруденция исключает эмоции, мистер Холмс, и я был опечален, узнав, как неадекватно воспринял Джон критику. В который раз я усомнился в трезвости его рассудка.
— Будучи опытным юристом, — заметил Холмс, — вы должны признать, что в запальчивости мы нередко произносим слова, о которых потом сожалеем. Однако, поскольку Хью Абергавенни передал вам эти слова брата, полагаю, что он отнесся к ним со всей серьезностью.
— Вы правы, мистер Холмс. Хью рассказал мне, что вот уже несколько лет, как брат его подвержен приступам депрессии, средством избавления от которых он выбрал бутылку, что лишь усугубило положение. Особенно обеспокоило его то, что Джон находился в запое до их встречи и пришел к нему уже пьяным. Более того, он еще и пригрозил ему, сказав: «Если ты и вправду такого мнения о моей книге, то мне впору бултыхнуться в Темзу, и пропади все пропадом!» С этими словами Джон резко развернулся и ушел, Хью же так встревожился, что пошел за ним следом, держась на некотором расстоянии. Когда брат завернул в местный кабачок, Хью остался снаружи и поджидал его. Потом хозяин вышвырнул Джона на улицу, а Хью подозвал кэб и попросил доставить брата домой в целости и сохранности.
— А на работу наутро Джон пришел как ни в чем не бывало?
— Да. У него была назначена встреча в суде. Я опять-таки обратил внимание на его мутные глаза. А он признался, что виделся с братом и, возможно, выпил лишнего.
— Сообщили ли вы ему о разговоре с Хью Абергавенни?
— Нет. Хью, видите ли, счел, что только мое мнение Джон воспримет уважительно. Учитывая сложность их взаимоотношений, Хью полагал, что не имеет возможности благотворно повлиять на брата, чья судьба так взволновала его. Он просил меня не говорить Джону о нашей беседе, но зорко за ним следить, дабы он не подверг опасности свою жизнь.
— И вы следили?
— Насколько мог, мистер Холмс. Несмотря на все случившееся, я сохранил теплые чувства к этому юноше, и меня ужасала мысль, что он может лишить себя жизни.
Доулинг на несколько секунд прикрыл глаза, после чего продолжал:
— Дальше день прошел как обычно, но на следующий день меня встревожил приход еще одного посетителя. Ко мне пришел один из служителей зала суда, швейцар Стюарт, человек очень приличный. Он рассказал, что накануне, находясь возле моста Блэкфрайерс, видел, как к парапету моста нетвердой походкой направился и попытался влезть на него какой-то человек. Подойдя поближе, Стюарт узнал в нем Джона Абергавенни. Испугавшись, он окликнул его. Джон резко обернулся и, видимо узнав Стюарта, разразился ругательствами, после чего заковылял прочь, а потом перешел на бег. И хотя неверные движения его говорили о том, что он сильно пьян, ему все же удалось убежать от Стюарта. Вот после этого, мистер Холмс, я и решил обратиться к вам. Сегодня утром я первым долгом сообщил Джону о том, что узнал от Стюарта. Джон горячо отрицал все происшедшее. Но даже и согласившись с тем, что Бевингтон мог обознаться, я никогда бы не признал, что ту же ошибку совершил Стюарт. Ложь Джона меня возмутила. Впервые между нами произошла открытая ссора, оба мы разговаривали в повышенных тонах.
Доулинг помолчал и отер со лба бусинки пота. Было видно, что он очень огорчен.
— Так не может продолжаться, мистер Холмс. Не вижу другого выхода, кроме как прервать наши с ним партнерские отношения. Я не терплю лицемерия и неискренности. Джон же предал меня, злоупотребив моим доверием. Но если решением этим я подтолкну его к тому, чтобы воплотить в жизнь свою угрозу, меня замучит совесть. Я с радостью восприму любой совет, который вы сможете мне дать.
— Объяснение тому, как ведет себя ваш партнер, понятно и разумно. Пьянство портит человека быстрее, нежели все другие пороки. — Сказав это, Холмс украдкой покосился на меня, и я понял, что в этот момент ему вспомнились его собственные случайные прегрешения. — И все же мне представляется, что проблема эта глубже, чем кажется на первый взгляд.
— Неужели вы сумели составить мнение, основываясь на том, что я вам рассказал?
Холмс покачал головой:
— При всем моем уважении к вам, я чувствую, что для полноты картины мне потребуются некоторые дополнительные расспросы.
— Конечно, мистер Холмс, но с кого вы собираетесь начать?
