Рекс Стаут - Смертельная ловушка
Доказательств этому отыскать трудно, ибо нет возможности обнаружить злоумышленников до тех пор, пока украденная ими идея не воплотится в жизнь по окончании войны. Улик я представить не могу, но честное и энергичное расследование, я надеюсь, сумеет их обнаружить. Точкой отсчёта, полагаю, может служить смерть капитана Альберта Кросса из службы военной разведки. Считается, что он позавчера случайно или намеренно выбросился с двенадцатого этажа «Баском-отеля» в Нью-Йорке. Так ли? Какое расследование повлёк за собой факт его смерти со стороны начальства? Что ему стало известно? Начните с этого.
Гражданин».Тишина. Мёртвая тишина.
Полковник Тинэм откашлялся.
— Отлично составленное письмо, — сказал он, словно учитель, который хвалит ученика за хорошее сочинение.
— Разрешите взглянуть, — подал голос Ниро Вулф.
Райдер вручил ему письмо, и я подошёл, чтобы заглянуть через плечо Вулфа. То же самое сделали Тинэм с Лоусоном. Вулф намеренно держал письмо так, чтобы нам всем было видно. Напечатанное на обычном листке почтовой бумаги с интервалом в одну строку, оно располагалось в середине страницы. Никаких ошибок и помарок. Привычно я отметил две особенности шрифта: буква «с» находилась чуть ниже строки, а «э» — чуть правее, чем следовало. Например, в слове «этого» оно задевало букву «т». Я ещё приглядывался к листку, когда Тинэм и Лоусон уже завершили чтение и вернулись на свои места. Вулф протянул мне письмо с тем, чтобы я отдал его Райдеру.
— Какая-то ерунда, — заметил, садясь, Лоусон. — Мог бы, наверное, кое-что рассказать, но, помимо упрёков в наш адрес, предпочитает отмалчиваться.
— Значит, по-вашему, лейтенант, нам следует не обращать на письмо внимания? — ядовито усмехнулся Файф.
— Сэр?
— Я спрашиваю, ваш приговор окончателен и обжалованию не подлежит? Или нам всё-таки стоит продолжить разговор?
Лоусон покраснел:
— Извините, сэр. Я просто высказал своё мнение…
— Держите его при себе. А пока смотрите и слушайте.
— Так точно, сэр.
— Если мне будет позволено… — начал полковник Тинэм.
— Да?
— Письмо примечательно тем, что написано человеком категоричным и образованным, который к тому же бегло печатает. Либо оно было продиктовано машинистке, хотя это весьма сомнительно. Поля справа удивительно ровные. И отбивка в две строки между абзацами…
Вулф что-то промычал, и Файф обратился к нему:
— Хотите что-либо сказать, сэр?
— Нет, — ответил Вулф. — Хорошо бы иметь стул пошире. Я предлагаю, если дискуссия так и будет развиваться на уровне детского сада, всем расположиться на полу.
— Недурная идея. Может, так и придётся сделать. — Файф повернулся к Шетуку. — Когда вы получили это письмо?
— В субботу утром вместе с остальной почтой, — ответил Шетук. — Разумеется, в обычном конверте, адрес напечатан на машинке, с указанием: «Лично». Штамп свидетельствует, что оно отправлено из почтового отделения в Нью-Йорке, в 19.30 в пятницу. Сначала я решил обратиться с ним в ФБР, но позвонил Хэролду… то есть полковнику Райдеру. Мне всё равно нужно было приехать в Нью-Йорк сегодня, выступить за ужином в Ассоциации промышленников, и мы пришли к выводу, что лучше показать письмо вам.
— Вы не обращались к генералу Карпентеру?
— Нет, — улыбнулся Шетук. — После того, как он месяца два назад давал показания на заседании у нас в комитете, я предпочитаю с ним не встречаться.
— Мы у него в подчинении.
— Я знаю, но он не курирует этот сектор в данный момент… — Шетук вдруг засомневался: — Или курирует?
— Нет, — покачал головой Файф. — Он варит кашу в Вашингтоне. Или поджаривает кого-нибудь. Либо делает и то и другое. Итак, вы обратились к нам, чтобы дать этому письму ход, верно?
— Не знаю, — помолчав, ответил Шетук. Он смотрел генералу в глаза. — Оно пришло ко мне как к председателю комитета Конгресса. Я явился сюда, чтобы обсудить это письмо с вами.
— Знаете… — замялся Файф. И продолжал, тщательно подбирая слова: — Вам, разумеется, известно, что я могу только подтвердить, что вопрос действительно идёт о государственной безопасности, а, значит, не подлежит обсуждению.
— Понятно, — согласился Шетук. — У вас имеется полное право так заявить. — Слова «полное право» он подчеркнул.
— Позвольте мне высказать собственную точку зрения, не подлежащую обсуждению, — недобро смотрел на него Файф. — В письме нет ничего, свидетельствующего о том, что его автор располагает какой-либо полезной информацией. Человек, умеющий мыслить, не может не признать, что в нашей военной промышленности, где заняты тысячи людей, пересекаются самые разные интересы и задействованы миллиарды долларов, случается многое. В том числе, вполне возможно, и такое, на что намекает автор письма. Одна из обязанностей военной разведки состоит в том, чтобы предотвратить подобные инциденты.
— Разумеется, — согласился Шетук. — Я понимаю, что это письмо является для вас громом среди ясного неба.
— Благодарю. — В голосе Файфа не было и намёка на благодарность. — Вы заметили ту штуку розового цвета, которую Райдер убрал к себе в стол? Заметили. Это граната нового типа, новая не только по конструкции, но и по начинке. Кто-то пожелал ознакомиться с ней и прихватил несколько образцов. Не вражеские агенты — по крайней мере, мы так не думаем. Этим делом занимался погибший на прошлой неделе капитан Кросс. Как, впрочем, и присутствующие здесь. Вот почему мы собрались сегодня. Никто на свете, кроме нас, не знал, чем занимается капитан Кросс. Он напал на след, не знаем, каким образом, потому что начиная с понедельника мы не получали от него сведений и уже не получим. Майор Гудвин тщательно изучил записную книжку капитана Кросса, но не обнаружил в ней ничего, представляющего для нас интерес, и нашёл ящик с гранатами в камере хранения автовокзала, где Кросс их оставил. Я рассказываю вам об этом, потому что в вашем письме упоминается Кросс, а также есть намёк на то, что, если автор письма и захочет сообщить нам что-либо существенное, мы не можем быть уверены, сумеет ли он снова выйти на связь.
— Боже мой, генерал, — запротестовал Шетук, — я прекрасно знаю, что вы родились не вчера. Обычно я тут же выбрасываю анонимные письма, которые получаю. Но, получив это, решил, что вам обязательно следует о нём знать именно по причине смерти Кросса. Расследование было проведено?
— Да. Силами полиции.
— А вами? — не отступал Шетук. — Я понимаю, что это непростой вопрос, но задаю его, так сказать, неофициально. По-моему, расследование, предпринятое полицией, не будет эффективным, если им не сообщить, чем именно занимался Кросс, и не назвать имена тех, кто… знал об этом. Думаю, вы не решитесь это сделать?
