Эрл Гарднер - Некоторые женщины не будут ждать
— Двадцать семь. Я замолчал.
— Да, это так, — сказал Бикнел, сердито глядя на меня. — Это был брак по расчету, но Эзра так хотел. Мира вовсе не заарканила его; она замечательная девушка. И Эзра мог завещать свое состояние только Мире и мне. Он любил Миру, любил быть с ней рядом — когда вы ее увидите, вы сразу поймете, что я имею в виду. От нее исходит сияние жизни, молодости, веселья, энергии. Рядом с ней начинаешь понимать, что жизнь — это не только каждодневная рутина, но и праздник. Отступают все болезни, ты словно вдыхаешь свежий воздух, пьешь искристое вино. Она…
— Да-да, — прервала его Берта, — мы понимаем, она замечательная девушка. Итак, Дональд, мистер Бикнел и Эзра Вудфорд были партнерами. Между ними существовало партнерское соглашение: если кто-либо из них умрет неженатым, то вся его собственность переходит к партнеру; если он оставляет вдову, то вдова должна получить половину наследства. И когда Эзра Вудфорд женился, он, в соответствии с партнерским соглашением, сразу же изменил свое завещание. По новому завещанию он поделил свою собственность пополам, так что после его смерти одна половина сразу же отошла мистеру Бикнелу, а другая — Мире на условиях доверительного управления.
— А вы доверенное лицо? — спросил я Бикнела.
— Совершенно верно, я доверенное лицо с широкими полномочиями. Я могу осуществлять различные финансовые операции и перечислять прибыль на ее счет. Кроме того, я имею право зачислить на ее счет любую часть основного капитала, если сочту необходимым, но это, правда, лишь в чрезвычайной ситуации.
— Каков срок действия договора?
— Пять лет.
— А потом?
— Потом Мира получает в собственность основной капитал при условии, что в течение этого срока она не будет втянута ни в какой скандал, который, по моему мнению, может унизить или опорочить память ее покойного мужа.
— А если это произойдет, то что станет с ее капиталом?
— Этого не должно произойти.
— Но вдруг?
— Тогда эти деньги будут перечислены на счета нескольких благотворительных организаций.
— Возможно, этот пункт завещания может быть оспорен, — сказал я. — В каком штате оно оформлено?
— В Колорадо.
— Вы сами его видели?
— Мои адвокаты склонны полагать, что завещание составлено безупречно.
— Стало быть, — сказал я, если говорить о деньгах, то женитьба вашего партнера обошлась вам в приличную сумму?
— Получается, что так.
— Зная, что это возможно, вы не пытались противодействовать?
— Вначале я, действительно, неверно трактовал мотивы поведения Миры.
— И были против этого брака?
— Не совсем так. Эзра был достаточно взрослым человеком, чтобы принимать самостоятельные решения.
— Но эти решения стоили вам половины его состояния!
Бикнел рассмеялся.
— Я вполне обеспечен. Видимо, мне уже не удастся потратить и того, что я имею. Но вначале я все же боялся, что Эзра позволяет обвести себя вокруг пальца.
— А потом?
— Потом я осознал, что он принял замечательное решение — стал счастливым человеком!
— Ну хорошо, — вмешалась Берта.
— Давайте вернемся к нашим баранам. Значит, Мира дала вам телеграмму, что у нее неприятности и что ей требуется большая сумма денег в дополнение к ее доходу. То есть что налицо чрезвычайная ситуация?
— Совершенно верно, — сказал Бикнел.
— Сколько же она просит? — спросил я.
— Десять тысяч долларов, — ответил Бикнел.
— Поэтому, — сказала Берта, — мистер Бикнел считает, что это шантаж. Кто-то вымогает у нее деньги.
Я посмотрел на Бикнела. Он согласно кивнул.
— Вообще говоря, наследство достаточно велико, — сказал он. — Дело вовсе не в этой сумме, а в принципе. Заплатив шантажисту один раз, должен будешь платить ему и дальше. Я хочу надежно защитить Миру, а если заплатишь деньги — проблему не решишь.
— Кто может пытаться выудить у нее деньги?
— Не знаю. У меня даже нет полной уверенности в том, что это шантаж.
— Давайте говорить откровенно, Бикнел, — сказал я. — Мириам Вудфорд, несомненно, живой человек.
— Несомненно.
— И ей двадцать семь лет.
— Совершенно верно.
— Замуж она вышла девять месяцев назад. Он кивнул.
— Муж ее умер, и она богата. Спрашивается, по какому поводу ее могут шантажировать? Совершенно очевидно, что если это какая-нибудь мелкая неосторожность, то она бы так сильно не беспокоилась — уж во всяком случае, не на десять тысяч долларов.
— Ну что я могу сказать? Мира — прекрасная девушка, у нее хорошая репутация, но если это действительно скандал — в том смысле, как об этом говорится в договоре, — то вы представляете себе мое положение, мистер Лэм.
— Где жил Эзра Вудфорд?
— В Денвере.
— Мира тоже из Денвера?
— Нет, она из Нью-Йорка.
— Сколько времени они были знакомы с Эзрой до свадьбы?
— Три или четыре месяца.
— Каким образом они познакомились?
— В круизе.
— А вы давно ее знаете?
— Я познакомился с ней вскоре после Эзры.
— И вы о ней хорошего мнения?
— Она совершенно очаровательная молодая женщина.
— Что заставило Эзру вписать в завещание это условие — избегать скандалов в течение пяти лет под угрозой потерять все деньги? Ведь это настоящая приманка для шантажистов!
— Я не обсуждал с Эзрой этот вопрос. Думаю, однако, он понимал, что Мира — человек импульсивный, и хотел обезопасить свое доброе имя.
— Но чего же теперь хотите вы? — спросил я.
— Я хочу огородить Миру стеной, гарантирующей ее безопасность. Я чувствую, что что-то случилось, что ей угрожает опасность. Я хочу защитить ее.
— Но это трудно сделать, если, как вы говорите, нам придется проводить расследование тайно…
— Да, я не хочу, чтобы она про это узнала. Боюсь, что если она догадается, что я кому-то рассказал о ее проблемах, она придет в ярость.
— Тогда что же, на ваш взгляд, мы должны делать?
— Именно поэтому, — сказал Бикнел, — я и предпочитаю, чтобы за дело взялась женщина. Я пришел сюда, потому что знаю миссис Кул как очень толковую, решительную и находчивую женщину, испытанную в сложнейших делах. Думаю, она смогла бы познакомиться с Мирой как бы случайно, завязать с ней дружбу, разузнать, откуда исходит угроза, и предотвратить все возможные неприятности.
— Хорошо, допустим, что ее шантажируют.
— Скорее всего, так.
— Как вы представляете себе защиту от шантажиста? Вы хотите, чтобы его арестовали?
— Нет, Боже упаси. Я просто хочу, чтобы его… чтобы он был каким-либо образом устранен, исчез из поля зрения.
— Каким же это образом?
— Это мне все равно, мистер Лэм, — сказал он.
