Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ
— Весьма корректно.
— Я в этом не сомневался. А вот мы не всегда с ними Церемонимся. Но удивительно, что они очень редко нас за это ненавидят. Понимают, что такова наша профессия. И так, от допроса к допросу, мы постепенно знакомимся.
— Марсель называл вас своим другом?
— Да. И я уверен, что говорил он это вполне искренне. Особенно ясно помню девушку — о ней мне напоминает почтовая бумага с грифом. Если представится случай, я свожу вас в эту пивную на площади Терн. Там очень уютно, а кислая капуста просто великолепна. Кстати, вы любите кислую капусту?
— Иногда не отказываюсь, — без энтузиазма ответил англичанин.
— В середине дня и вечером в пивной всегда можно видеть несколько девиц за круглым столиком. Там подвизалась и Жинетта. Бретонка из деревни близ Сен-Мало, она приехала в Париж и начала с того, что нанялась служанкой к мяснику. Пако она обожала, а тот просто плакал, говоря о ней. Вас это удивляет?
М-ра Пайка ничто не удивляло. Лицо его не выражало никаких чувств.
— Я случайно им немного помог. Жинетта была чахоточная, но ни за что не хотела лечиться, чтобы не разлучаться со своим Марселем. Когда его посадили в тюрьму, я решил поговорить с одним из своих друзей, врачом-фтизиатром, и тот устроил ее в санаторий в Савойю. Вот и все.
— Об этом вы и написали Пако?
— Да. Именно об этом. Пако в то время сидел во Френе[1], и мне некогда было к нему съездить.
Мегрэ вернул Ланглуа карточку и вышел на лестницу.
— Не пойти ли нам позавтракать?
Это тоже было проблемой, почти делом чести. Пригласить м-ра Пайка в какой-нибудь роскошный ресторан? Но тогда у коллеги с другой стороны Ла-Манша может создаться впечатление, что французская полиция тратит лучшие часы дня на пирушки. С другой стороны, если выбрать дешевый, Мегрэ могут обвинить в скупости.
То же самое и с аперитивами. Пить их или не пить?
— Вы собираетесь съездить на Поркероль?
Может быть, м-ру Пайку захотелось прокатиться на Юг?
— Это от меня не зависит. Официально за пределами Парижа и департамента Сены мне делать нечего.
Небо было сырое, противного серого цвета, и даже слово «мистраль» звучало соблазнительно.
— Вы любите потроха?
Комиссар повел англичанина в один из ресторанчиков Центрального рынка и угостил его потрохами по-нормандски.
— Такие дни мы называем пустыми.
— Мы тоже.
Что мог о нем подумать представитель Скотленд-Ярда? Он приехал, чтобы изучить «методы Мегрэ», а у Мегрэ не было никаких методов. Он увидел толстого увальня, который мог служить прототипом французского чиновника. И сколько времени он будет так ходить за ним следом?
В два часа они вернулись на набережную Орфевр.
Караччи по-прежнему был там. Он сидел в каморке, похожей на стеклянную клетку, в которой свидетели ждали допроса. Это означало, что из него до сих пор ничего не удалось вытянуть и скоро его начнут допрашивать снова.
— Он что-нибудь ел? — спросил м-р Пайк.
— Не знаю. Возможно. Иногда им приносят сандвичи.
— А иногда не приносят?
— Бывает и так. Иногда дают попоститься, чтобы помочь им поскорее вспомнить.
— Господин комиссар, вас вызывает начальник.
— Вы позволите, мистер Пайк? — спросил Мегрэ.
Хоть в этом повезло. Не потащится же англичанин за ним в кабинет начальника.
— Входите, Мегрэ. Мне только что звонили из Драгиньяна.
— Догадываюсь, о чем идет речь.
— Да, Леша уже с нами связался. Много у вас сейчас работы?
— Не слишком. Не считая моего гостя…
— Он вам порядком надоел?
— Мистер Пайк самый корректный человек на свете.
— Вы припоминаете некоего Пако?
— Вспомнил, когда ознакомился с его карточкой.
— Не правда ли, любопытная история?
— Я знаю лишь то, о чем мне говорил по телефону Леша, а ему так хотелось объяснить все получше, что я не слишком много понял.
— Звонил главный комиссар и долго со мной разговаривал. Он настаивает, чтобы вы туда выехали. По его мнению, Пако убили из-за вас.
— Из-за меня?
— Другого объяснения убийству он не находит. Вот уже много лет, как Пако, известный под именем Марселена, жил на Поркероле в своей лодке. Там он стал довольно популярной личностью. Насколько я понял из слов комиссара, Пако скорее был бродягой, чем рыбаком. Зимой бездельничал, летом возил туристов на рыбную ловлю. Никто не был заинтересован в его смерти.
У него не было врагов. Он ни с кем не ссорился. У него ничего не украли. Впрочем, и красть-то было нечего.
— Каким образом он был убит?
— Как раз этот вопрос больше всего интересует комиссара.
Начальник полиции посмотрел на заметки, сделанные им во время телефонного разговора.
— Этих мест я не знаю, а потому мне трудно точно себе представить… Позавчера вечером…
— А я понял, что это случилось вчера.
— Нет. Позавчера. Несколько человек собрались в «Ноевом ковчеге». Это, как видно, гостиница или кафе.
В это время года там бывают только завсегдатаи. Все друг друга знают. Был там и Марселей. Шел более или менее общий разговор, и Пако заговорил о вас.
— Почему?
— Понятия не имею. О знаменитых людях всегда охотно говорят. Марселей утверждал, что вы были его другом. Может быть, кто-нибудь высказал сомнение насчет ваших профессиональных качеств? Во всяком случае, он защищал вас с необыкновенным пылом.
— Он был пьян?
— Он всегда был более или менее пьян. Дул сильный мистраль; насколько я понял, это имеет какое-то значение. В частности, из-за мистраля Пако, вместо того чтобы, как обычно, ночевать в лодке, направился к хижине возле парка, где рыбаки складывают свои сети. На следующее утро его нашли мертвым с несколькими пулями в голове. Неизвестный стрелял в упор и выпустил в него всю обойму. Не удовольствовавшись этим, он ударил жертву по лицу тяжелым предметом. Похоже, что убийца был в неистовстве.
Мегрэ поглядел на Сену сквозь завесу дождя и подумал, что на Средиземном море сейчас сияет солнце.
— Буавер, главный комиссар, — славный малый. Я был когда-то с ним знаком. Он не из тех, кто порет горячку.
Он только что прибыл на место преступления, но сегодня же вечером должен уехать. Он согласен с Леша, что именно разговор о вас был причиной всей драмы. Он даже склонен думать, что стрелявший в Пако в некотором роде целился в вас. Понимаете? Человек ненавидит вас настолько, что готов напасть на любого, кто защищает вас и называет своим другом.
— А на Поркероле есть такие люди?
— Это-то больше всего и смущает комиссара. На острове все друг друга знают. Никто не может ни высадиться там, ни уехать оттуда незамеченным. До сих пор никого ни в чем нельзя было заподозрить, или уж пришлось бы подозревать всех подряд. Что вы об этом думаете?
