Рекс Стаут - Рождественская вечеринка
Впрочем, это я обрисовал лишь в самых общих чертах. Выполнял заказ в мастерской Эмиль Хетч, под бдительным наблюдением Боттвайля. Финансовую поддержку осуществляла миссис Перри Портер Джером. Марго сказала, что миссис Джером тоже будет присутствовать не вечеринке, причем придет не одна, а с сыном по имени Лео, которого я никогда прежде не видел. По словам Марго, Лео не был связан ни с бизнесом Боттвайля, ни с каким бы то ни было другим бизнесом, а посвящал львиную долю своего времени и усердия двум занятиям: старался выманить у матери побольше долларов на развлечения и не давал Боттвайлю вытягивать из миссис Джером слишком много денег.
Словом, клубок живых двуногих, которые брыкались, кусались, царапались и плели сети интриг, сулил больше потехи, чем созерцание вымерших динозавров, так что, взвесив все «за» и «против», я сел в такси и покатил к Восточным Шестидесятым улицам.
На первом этаже четырехэтажного здания, где раньше располагались огромные жилые апартаменты, теперь размещался салон красоты. Второй этаж занимала контора фирмы по торговле недвижимостью. На третьем этаже Боттвайль устроил свою мастерскую, а на четвертом — студию.
Войдя в вестибюль, я вызвал лифт, поднялся на последний этаж, открыл дверь лифта и очутился в мире созданного с помощью золоченой фольги пышного великолепия — великолепия, которое мне впервые посчастливилось лицезреть несколько месяцев назад, когда Боттвайль нанял Вулфа, чтобы разыскать похитителя нескольких редчайших гобеленов. Зрелище ошеломляло: мебель, филенки, рамки — все лучилось золотом, с которым прекрасно гармонировали ковры, драпировки и картины в стиле модерн. Замечательное было бы логово для слепого миллионера.
— Арчи! — послышался голос. — Иди к нам и помоги дегустировать!
Марго Дики уже меня высмотрела. В дальнем углу располагался раззолоченный бар со стойкой длиной футов в восемь, за которой на золоченом же высоком табурете примостилась Марго. Рядом с ней на таких же табуретах сидели Черри Квон и Альфред Кирнан, а за стойкой разряженный Санта Клаус разливал но бокалам шампанское. Несмотря на ультрасовременное занятие, одет он был по старинке — традиционный пышный и яркий костюм, борода, маска и прочее; разве что рука, державшая бутылку шампанского, была затянута в белую перчатку. Утопая по щиколотки в ковре, я предположил, что белые перчатки — атрибут боттвайльской элегантности; лишь позже я осознал, насколько заблуждался.
Мне прокричали рождественские поздравления, а Санта Клаус наполнил еще один бокал пенящимся напитком. Странно, но бокал не был обклеен золоченой фольгой. Не хватило, должно быть. Я был рад, что пришел. Когда потягиваешь шампанское, сидя между блондинкой и брюнеткой, поневоле начинаешь сам себе завидовать и проникаешься чувством уважения к собственной персоне; блондинка и брюнетка были прекрасными образчиками женской породы — высокая, стройная Марго с округлыми формами, спокойная и расслабленная, и крохотная, с раскосыми черными глазами Черри Квон, которая стоя едва доставала мне до ключицы, — застывшая на табурете в напряженной позе с прямой как палка спиной. Мне подумалось, что Черри заслуживает внимания не только как статуэтка, хотя она и стала бы украшением любого интерьера, но и как возможный источник, проливающий новый свет на человеческие отношения. Марго рассказала мне, что отец Черри — наполовину китаец и наполовину индус (не путайте с американскими индейцами), а мать — голландка.
Я высказал предположение, что пришел слишком рано, но Альфред Кирнан заверил, что нет, мол, остальные уже здесь и вот-вот подойдут. Он добавил, что мое появление стало для него приятным сюрпризом, поскольку у них здесь просто маленькое семенное торжество и он не знал, что пригласили еще кого-то. Кирнан, занимавший должность управляющего делами, точил на меня зуб за маленькую вольность, которую я позволил себе, охотясь за гобеленами, но ирландцы славятся тем, что на рождественских вечеринках любят всех окружающих без разбора. К тому же мне показалось, что он и в самом деле рад моему приходу, так что я посчитал своим долгом и самому выразить радость. Марго сказала, что это она меня пригласила, и Кирнан, потрепав ее по плечу, сказал, что она молодец, в противном же случае он позвал бы меня сам. Примерно моего возраста и не уступающий мне по красоте и благородству, Кирнан, не моргнув и глазом, потрепал бы по плечу английскую королеву или жену президента.
Он заявил, что нужно продолжить дегустацию, и повернулся к бармену:
— Мистер Клаус, мы хотим теперь попробовать «Вдову Клико».
И обратился к нам:
— Вполне в духе Курта обеспечивать такое разнообразие. Наш Курт ни в чем не терпит монотонности.
И снова — бармену:
— Могу я обращаться к вам по имени — просто Санти?
— Разумеется, сэр, — пропищал из-под маски Санта Клауса тонюсенький фальцет, совершенно не соответствующий внушительным размерам бармена. И тут распахнулась дверь слева, и вошли двое мужчин. Одного из них, Эмиля Хетча, мне уже доводилось прежде видеть. Когда Боттвайль излагал нам историю о краже гобеленов, он сказал, что Марго Дики — его глаза и уши, Черри Квон — руки, а вот Эмиль Хетч — домашний колдун. Познакомившись с Хетчем, я вскоре убедился, что тот не только походил на колдуна, но и всячески старался не выходить из его роли. Росточком с Черри Квон, тощий, тщедушный и вдобавок скособоченный — то ли левое плечо у него завалилось вниз, то ли правое вознеслось — я не спрашивал; физиономия всегда кислая, голос угрюмый, а вкус просто отвратительный.
Когда незнакомца представили как Лео Джером, мне не пришлось пускать в ход профессиональные навыки, чтобы понять, кто он такой. Я уже был знаком с его матерью, миссис Перри Портер Джером. Вдова и очень милая женщина — настоящая душечка (по мнению Курта Боттвайля). Во время следствия она вела себя так, словно гобелены принадлежали ей лично, хотя, возможно, у нее просто была такая уж манера держаться. Я мог бы строить догадки о ее отношениях с Куртом Боттвайлем, но не стану. У меня и так хватит забот по поводу собственных отношений с людьми, чтобы тратить свое серое вещество на подобные пустяки. Что касается ее сына Лео, то сложение он унаследовал явно от отца, а не от матери — высокий, сухопарый, с длиннющими руками и огромными оттопыренными ушами. Ему было лет под тридцать, меньше, чем Кирнану, но больше, чем Марго и Черри.
Лео втиснулся между мной и Черри, повернувшись ко мне спиной, а Эмиль Хетч вцепился в Кирнана, явно намереваясь угостить его какой-то нудятиной. Я легонько взял Марго под локоток и увлек ее к дивану, раскрашенному фигурами из эвклидовой геометрии в шести или семи цветах. Мы остановились напротив, разглядывая причудливые узоры.
