Николас Блейк - Бренна земная плоть
— Мне кажется, самое главное ты уже знаешь. К концу войны перечень его побед был так велик, что, если кому-то из вражеских летчиков удавалось уцелеть в бою, они считали это чудом. Его начали побаиваться даже собственные товарищи. День за днем он взлетал в небо, а когда возвращался, самолет его был похож на решето. Мак-Алистер из его подразделения как-то сказал мне, что у него создалось впечатление, будто Брайен ищет смерти, но не может ее найти или будто он продал свою душу дьяволу. И при этом Брайен даже не пил. А потом, после войны, известный его полет в Австралию. На совсем непригодной для этого машине. День он летел, а весь следующий ставил на машину заплаты. Затем некоторое время он работал для какой-то киностудии, выделывая в воздухе головокружительные пируэты. Но, я думаю, самой значительной его заслугой является спасение Джорджии Кавендиш, этой женщины-ученого. Он разыскал ее где-то в дебрях Африки, приземлился там, где приземлиться было почти невозможно, и доставил ее домой… Но, кажется, это его отрезвило. Видимо, немало способствовала этому и авария в конце полета. Как бы то ни было, но через несколько месяцев после аварии он решил расстаться с небом и поселиться где-то в тихой сельской местности.
— Да, действительно очень богатая событиями жизнь, — заметил Найджел.
— Но легендарным он стал благодаря не своим героическим поступкам, о которых знает каждый школьник, а благодаря тем фактам, о которых общественность ничего не узнала — во всяком случае, официально. Благодаря фактам, которые никогда не попадали в газеты, а только передавались из уст в уста. Речь идет о таинственных намеках, непроверенных слухах и почти невероятных событиях — в большинстве своем преувеличенных, но тем не менее основанных на фактах. Именно это и превратило его в человека-легенду.
— Можно хотя бы один пример? — попросил Найджел.
— Да, конечно! Ну, скажем, такая странная деталь. Говорят, что в воздушном бою на нем всегда были домашние туфли. У него в самолете находились тапочки, которые он надевал, как только поднимался на высоту триста — четыреста метров. Мне почему-то кажется, что это правда, хотя я и не уверен в этом. Как бы то ни было, эти тапочки стали так же знамениты, как подзорная труба Нельсона. А его антипатия к штабным офицерам? Она нередка среди людей в действующих подразделениях, но он антипатией не ограничился. Однажды, будучи командиром подразделения, он получил от какого-то высокого чина из штаба главного командования задание — в невероятно тяжелых метеорологических условиях атаковать своим подразделением артиллерийскую батарею противника. Ты знаешь, как это бывает: подразделение не должно бездействовать, иначе это будет считаться минусом для штаба. Все самолеты подразделения, кроме самолета О'Брайена, были сбиты противником… Так вот, говорят, что после этого случая он большую часть своего времени тратил на розыски на своем самолете какой-нибудь штабной машины и потом начинал ее преследовать, и причем летел над ней так низко, что колеса его самолета чуть не касались моноклей высоких чинуш. Ходили слухи, что он даже забрасывал такие машины самолично изготовленными вонючими бомбами. Во всяком случае, страху он на штабных нагнал! А доказать, что действовал О'Брайен, они не могли. Да к тому же при его популярности они бы и не отважились предпринять какие-либо шаги против О'Брайена. Авторитет его был слишком высок, а на приказы он просто плевал. Наконец, когда он зашел чересчур далеко, Фергусу вежливо намекнули, что ему лучше покинуть службу. Вскоре после этого он и предпринял полет в Австралию, о котором я уже говорил.
Сэр Джон откинулся в кресле и, казалось, даже устыдился своей болтливости.
— Выходит, что и ты подпал под его обаяние, — с улыбкой констатировал племянник.
— Что ты хочешь сказать этим, черт тебя побери!.. Но вообще-то ты прав. И готов поспорить, что и ты тоже поддашься его обаянию, проведя в Дауэр-Хауз всего лишь пару часов.
— Вполне возможно! — Найджел со вздохом поднялся и молча страусиной походкой, начал расхаживать по комнате. Спустя некоторое время он вновь обратился к своему дядюшке:
— Кое-что еще ты должен мне объяснить. Ты говорил, что газеты по известным причинам не напечатали, где именно решил поселиться Фергус О'Брайен. По каким именно причинам?
— О'Брайен не только летчик. Он интересуется также и строительством самолетов. Сейчас он работает над новой конструкцией, которая, по его словам, произведет настоящую революцию в самолетостроении. И он не хочет, чтобы об этом узнали раньше, чем нужно.
— В таком случае, возможно, за всем этим скрывается какая-то иностранная держава. Может быть, его все-таки стоит охранять полиции?
— Я тоже придерживаюсь этого мнения, — нахмурился сэр Джон. — Но попробуй что-либо сделать с этим упрямцем! Он сказал, что уничтожит все свои чертежи, если почует хотя бы запах полицейского. Он считает, что сам может позаботиться о себе, что, видимо, не лишено основания, помимо этого, на данном этапе никто еще не может разобраться в его конструкции, кроме него самого.
— Тем не менее между угрожающими письмами и его изобретением может существовать какая-то связь.
— Да, это не исключено. Но не стоит подходить к этому делу с предвзятым мнением.
— А что ты знаешь о его частной жизни? Он женат? Не говорил ли он тебе, кого пригласил к себе на Рождество?
Сэр Джон потрогал кончики светлых усов.
— Нет, не говорил. Он холост, хотя, полагаю, должен иметь успех у женщин. Кроме того, у нас нет никакой информации о нем до той поры, как он стал летчиком. Поэтому он стал чуть ли не самой таинственной личностью, о которой пишут газеты.
— Это понятно. Газеты наверняка пытались разузнать что-либо о его прошлом, а поскольку им это не удалось, решили, что у него есть веские основания скрывать это прошлое. Ведь угрожающие письма могли относиться еще и ко временам его юности, точнее говоря, к грехам его юности или… — Найджел ухмыльнулся. — Имеется, правда, и другой вариант: деньги! Должно быть, он не испытывает недостатка в деньгах, если может позволить себе снять Дауэр-Хауз… Об его состоянии что-нибудь известно?
— Мне — нет. Разумеется, у него было немало возможностей сделать большие деньги — ведь он был кумиром публики, героем номер один! Но, кажется, он не использовал их. Лучше ты сам задай ему эти вопросы. Если О'Брайен считает, что эти угрожающие письма — не шутка, он доверится тебе. — Сэр Джон поднялся с кресла. — Ну ладно, я должен идти. Сегодня вечером я обедаю у министра внутренних дел.
Взяв Найджела под руку, он повел его к двери.
— Хочу только предупредить Элизабет и Герберта, чтобы они случайно не выдали цели твоего пребывания в Дауэр-Хауз. А О'Брайену я телеграфирую, что ты прибудешь двадцать второго числа. С Паддингтонского вокзала идет удобный поезд в одиннадцать сорок пять. Если ты воспользуешься им, то как раз успеешь к чаю.
