Рекс Стаут - Смерть там еще не побывала
Снова к горлу подступил комок. Я открыл кухонный шкаф и убедился, что, кроме вазы с апельсинами и шести картонок с черносливом, там ничего нет. Я открыл холодильник, и это зрелище меня добило. Четыре головки салата, четыре помидора и миска с яблочным соусом — вот и всё. Я бросился к лестнице.
Один пролёт наверх — в комнате Вулфа и во второй рядом никого не было, но мебель стояла на своих местах. То же самое обнаружилось в двух комнатах на следующем этаже, одна из которых принадлежала мне. Я кинулся выше, в оранжерею. В четырёх её отсеках под стеклом стояли орхидеи, сотни орхидей в цвету. В том отсеке, где растения были ещё в горшках, я наконец обнаружил признаки жизни. На табуретке у стола сидел Теодор Хорстман, делая записи в дневнике цветоводства, который прежде вёл я.
— Где Вулф? — спросил я. — Где Фриц? Что у вас тут, чёрт побери, происходит?
Теодор дописал слово, промокнул невысохшие чернила, повернулся ко мне и проскрипел:
— Здравствуй, Арчи. Они отправились делать упражнения. Тренироваться, как они это называют. Тренироваться на свежем воздухе.
— С ними всё в порядке? Они живы?
— Конечно, живы. Тренируются.
— Что тренируют?
— Друг друга. Или, точнее, тренируют себя. Они собираются на службу в армию, сражаться. Я же остаюсь приглядывать за домом. Мистер Вулф хотел избавиться от цветов, но я уговорил его оставить их под моим надзором. Мистера Вулфа цветы сейчас не интересуют; он поднимается сюда, только чтобы как следует пропотеть. Он должен потеть изо всех сил, чтобы сбросить вес, а кроме того, закаляться, поэтому они с Фрицем направляются к реке и занимаются там быстрой ходьбой. На следующей неделе они намерены перейти на бег. Мистер Вулф сейчас на диете и перестал пить пиво. На прошлой неделе он был простужен, но теперь всё в порядке. Он не покупает хлеба, сливок, масла, сахара и множества других продуктов, и мне приходится самому покупать их себе.
— Где они тренируются?
— У реки. Мистер Вулф раздобыл разрешение от городских властей тренироваться на пирсе, потому что на улице над ним потешались мальчишки. Мистер Вулф очень настойчив в своих намерениях. Всё остальное время он проводит здесь, потея. Он мало разговаривает, но я слышал, как он объяснял Фрицу, что если каждый их двух миллионов американцев убьёт десяток немцев…
Мне надоел скрипучий голос Теодора. Выйдя из оранжереи, я снова спустился в кабинет, взял тряпку и стёр пыль с собственных стола и стула, сел, поставив на место фигурки собак, которые украшают мой стол, и сердито посмотрел на пачки корреспонденции на столе у Вулфа.
Господи боже, подумал я, ну и возвращение домой! Неужто я не мог предугадать, что произойдёт нечто подобное, если я предоставлю его самому себе? Это не только плохо, это может быть безнадёжно. Олух! Здоровенный толстяк! А я-то сказал генералу, что знаю, как с ним обращаться! Что мне теперь делать?
В 17.50 я услышал, как отворилась и затворилась парадная дверь, раздались шаги в холле, и на пороге появился Ниро Вулф, а за его спиной и Фриц.
— Что ты здесь делаешь? — пророкотал Вулф.
Всю жизнь я буду помнить это зрелище. Я онемел. Он ничуть не стал меньше, он выглядел так, будто из него выпустили воздух. На нём были его старые, из голубой саржи брюки и грубые армейские башмаки, которых я никогда не видел. А вот свитер был мой, тёмно-бордовый, который я однажды купил для загородной прогулки, и несмотря на то что Вулф уменьшился в обхвате, свитер был так натянут, что сквозь него проглядывала его жёлтая рубашка.
— Входите! Входите! — Я вновь обрёл дар речи.
— Я сейчас в кабинет не вхожу, — отозвался он, повернулся вместе с Фрицем и направился в его сопровождении в кухню.
Я посидел, кривя губы, хмурясь и прислушиваясь к звукам, доносившимся до меня, потом встал и пошёл к ним. По-видимому, Вулф отказался и от столовой, потому что я застал их в кухне за маленьким столиком, где они с Фрицем ели чернослив, а миска с салатом и помидорами, но без соуса дожидалась своей очереди. Прислонившись к кухонному столу, я, саркастически улыбаясь, смотрел на них.
— Ставите эксперимент? — ласково спросил я.
Вулф сплюнул в ложку косточку от чернослива и бросил в тарелку. Он поглядывал на меня, но старался, чтобы я этого не заметил.
— И давно ты стал майором? — поинтересовался он.
— Три дня назад. — Я не мог оторвать от него взгляда. Не верил собственным глазам. — Меня повысили благодаря умению вести себя за столом. Теодор сказал мне, что вы собираетесь вступить в армию. Разрешите спросить: в каком качестве?
Вулф положил в рот очередной чернослив. Выплюнув косточку, ответил:
— В качестве солдата.
— В пехоту? В десантные войска? Решили стать одним из коммандос? Или водить джип?..
— Хватит, Арчи! — Тон у него был резким, а взгляд злым. Он положил ложку. — Я намерен убить нескольких немцев. В восемнадцатом году я убил мало. По какой причине ты оказался здесь? Думаю, тебе дали отпуск перед отправкой за океан, и я сожалею, что ты приехал. Я хорошо понимаю, какие трудности меня ожидают, но не желаю слышать от тебя никаких возражений. Мне они известны гораздо лучше, чем тебе. Я сожалею, что ты приехал, потому что как раз сейчас я пытаюсь научиться отказу от собственных привычек, а твоё присутствие только усложнит дело. Поздравляю с повышением в чине. Если ты останешься на ужин…
— Нет, спасибо, — вежливо отозвался я. — У меня назначено свидание. Но спать я буду, если вы не возражаете, у себя в постели. Постараюсь не раздражать вас.
— Мы с Фрицем ложимся спать ровно в девять.
— Хорошо. Я сниму обувь внизу. Премного благодарен за заколотого тельца. Извиняюсь также, что стёр пыль со своего стола и стула. Побоялся испачкать форму. У меня отпуск на две недели.
— Надеюсь, Арчи, ты понимаешь…
Я вышел, не дослушав его. Если бы я хоть на секунду задержался, то взорвался бы и в результате остался без крыши над головой.
Глава 4
На углу размещалась закусочная «У Сэма», куда я и пошёл. Прежде всего я позвонил полковнику Райдеру, доложил, что прибыл и приступил к выполнению задания, а затем сел за столик, заказав тушёное мясо и два стакана молока.
Пока я ел, я размышлял над сложившейся ситуацией. Она была не только сложной, но и, вполне возможно, безвыходной. Мне было совершенно ясно, что произошло: Вулф на некоторое время спрятал свои мозги в комод. Он не хотел ими шевелить, потому что в этом состояла привычная ему работа, в то время как находиться на диете, выходить ежедневно из дома, идти быстрым шагом, готовясь прикончить с десяток немцев, было для него актом героическим. Мысль об этом настолько запала ему в душу, да ещё учитывая его упрямство, что разубедить его представлялось мне делом безнадёжным. Придя к такому выводу, мне следовало бы забыть о нём и, забрав свои чемоданы, направиться на Гавернорс-Айленд, если бы не две вещи: во-первых, я уверил генерала, что знаю, как справиться с Вулфом, и, во-вторых, похоже было, что он, если я его не оставлю, сначала прикончит самого себя. Если бы хоть одна клеточка его мозга была в рабочем состоянии… Нет, об этом нечего и мечтать.
