Эрл Гарднер - Дело хромой канарейки
Мейсон кивнул:
— Я уже многое понял, Кафф. Знаете ли, уважаемый коллега, в этой «игре в открытую» Дресколла есть один существенный минус.
— А именно?
— Помоги ему Боже, если он врет! Да и вам тогда тоже не позавидуешь! — угрюмо ответил Перри Мейсон.
Глава 11
Рита Свейн сидела в комнате для свиданий местной тюрьмы, отделенная от Перри Мейсона широким столом. Решетка из толстой проволоки разделяла стол на две половины.
— Могу ли я здесь говорить откровенно? — спросила девушка.
— Только не слишком громко. Главное — не волнуйтесь. Держите себя в руках. Что бы вы ни говорили, сохраняйте бесстрастный вид. Несколько раз покачайте решительно головой, как бы отрицая свою вину. А теперь выкладывайте мне наконец все как было.
— Его убили Розалинда и Джимми, — сказала Рита.
— Откуда вы это знаете? Розалинда сказала?
— Не словами, конечно. Но ведь это какой-то ужас! Она же моя родная сестра, а теперь просто отвернулась от меня, если не сказать хуже. Они с Джимми кругом виноваты, но она настолько влюбилась в него, что решила сделать меня козлом отпущения, лишь бы спасти его драгоценную шкуру.
— Откуда вы знаете, что это они его убили?
— Знаю, и все. Приехал Вальтер, застал Джимми с Розалиндой, поднял жуткий скандал. Вот Джимми и застрелил его.
— Расскажите все подробно. Только сначала порешительнее покачайте головой. Вот так, хорошо.
— Рози позвонила мне по телефону, сказала, что случилось что-то ужасное, и попросила немедленно приехать. Я сказала, что занята. Тогда она упросила меня побежать в аптеку и позвонить по автомату. Назвала номер. Рози не хотела, чтобы оператор слышал наш разговор.
— Ол-райт, вы вызвали ее. Где она находилась?
— В аэропорту. Она мне рассказала про свидание с Джимми, про револьвер и про миссис Надоеду. Это я вам уже все рассказала.
— Ну, и что вы после этого сделали?
— Рози мне все подробно объяснила про платье и канарейку. Разумеется, я ей сказала, что немедленно приеду и сделаю все, что она просит. Вообще-то мне эта затея была не совсем по душе, потому что я боялась налететь на Вальтера. Но Розалинда мне сказала, что его не будет.
— Уточнила ли она, откуда такая уверенность?
— Нет.
— И тогда вы туда поехали. Что случилось потом?
— Когда я поднялась наверх, чтобы переодеться, я заметила, что дверь в спальню Вальтера слегка приоткрыта. Сначала я на это не обратила внимания, надела на себя платье Рози, спустилась в солярий, поймала канарейку и так далее. Потом я снова поднялась наверх, чтобы надеть опять-таки свое платье. Прошла в ванную помыть руки — и мне стало дурно. Вся раковина была в разводах окровавленной воды. Причем эти пятна еще не высохли.
Естественно, я раскрыла дверь в комнату Вальтера. Он лежал на кровати на спине, широко раскинув руки. Пиджак его был застегнут. Из ран текла кровь. Я так закричала, что было слышно, наверное, даже на улице. Потом я спросила:
— Вальтер, что с тобой?
Подбежала к кровати, опустилась на колени и прикоснулась к его плечу. Я сразу же поняла, что он мертв.
Рита замолчала. Она тяжело дышала, и у нее сильно дрожали губы.
— Продолжайте. Я все должен знать.
— Честное, слово, мистер Мейсон, после этого я действовала как сомнамбула. Сначала я была в таком ужасе, что с трудом дышала. Ну, а потом мне как-то сразу стало понятно, чем это грозит мне и Рози…
— Что вы сделали?
— Прежде всего я вспомнила про письмо, написанное Джимми. Я знала, что Вальтер собирался подать в суд и что в качестве улики…
— Ясно, ясно. Что же вы сделали?
— Я достала его бумажник и проверила, нет ли в нем письма.
— Вы его нашли?
— Да.
— И что вы с ним сделали?
— Сложила и запихала себе в трусы.
— В это время вы все еще были в платье Розалинды?
— Нет, я уже успела переодеться.
— Что было дальше?
— Я спустилась вниз и сожгла письмо. В плите.
— Что вы сделали с золой?
— Как что? Все осталось в плите.
— Вы хоть измельчили обгоревшую бумагу?
— Нет. Я подожгла письмо спичкой и проследила, чтобы оно полностью сгорело. И все.
— Как вы были одеты в этот момент?
— В сером костюме.
— В том самом, в котором приехали в мою контору?
— Да.
— Что еще вы сделали?
— Взяла канарейку и поехала к вам. Но Рози не хотела, чтобы я обращалась к адвокату. Она просила меня надуть только миссис Надоеду. Однако я предчувствовала, что кто-то должен защищать ее интересы.
— Одним словом, явившись ко мне, вы уже знали, что речь пойдет об убийстве?
— Знала.
— После этого вы полетели в Рино?
— Совершенно верно.
— Что было потом?
— Я дождалась, когда Джимми уйдет спать, и серьезно поговорила с Рози. Но только вот про Вальтера я ничего не сказала. Я понимала, что сама Рози никогда бы на такое не решилась. Во всем виноват Джимми, а она его выгораживает. Мне очень не хотелось, чтобы она мне лгала.
— Где ваш серый костюм?
— Его забрала полиция.
— В каких туфлях вы были?
— Они их тоже взяли.
— Вы не проверяли, на них не было крови?
— Нет, не проверяла. Великий Боже, мистер Мейсон, неужели вы думаете, что я…
— Я думаю, что у вас на туфлях могли быть следы крови. И на одежде тоже. Я не сомневаюсь, что следы ваших пальцев будут обнаружены на бумажнике Вальтера Прескотта и что, поскольку вы не размельчили остатки обгорелой бумаги, техническая экспертиза сумеет восстановить написанное. Мне сразу показалось, что Овермейер вел себя как-то странно на дознании. У него накопилось столько улик против вас, что он даже не хотел получать никаких указаний со стороны. Теперь он предоставит вам лгать и изворачиваться сколько угодно, а потом прижмет вас неопровержимыми уликами и вещественными доказательствами. Его устраивал такой неопределенный вердикт коронера. Вы еще не подавали никакого заявления?
— Нет. Я же помнила ваши указания.
— И ничего не отрицали?
— Как же, отрицала. Они меня обвинили в убийстве Вальтера, я сказала, что этого не делала.
— Я же просил вас ничего не говорить.
— Я подумала, что это я должна отрицать.
— Может быть, вы сделали еще одну ошибку и стали отрицать, что знаете, что Вальтер Прескотт был в то время уже мертв?
— Нет. После этого я вообще молчала.
— У вас спрашивали, когда вы видели его в последний раз?
— Да, спрашивали. И я ответила, что не видела его больше недели. Это чистая правда, потому что видеть человека мертвым не значит…
— И, — прервал ее Мейсон, — когда на суде продемонстрируют увеличенные фотографии отпечатков ваших пальцев, обнаруженных на бумажнике Вальтера, у вас будет сколько угодно времени подумать, что было бы намного умнее последовать совету вашего поверенного.
