Колин Декстер - Панихида по усопшим
Тело Рут невольно дернулось, когда она прочитала статью. «Того, кто может иметь…» О Боже! У нее было достаточно информации, не так ли? Слишком много информации; и знание давило своим весом все сильнее на ее совесть. И был еще Морс, который сейчас ведет это дело.
Вставляя ключ в дверной замок, Рут поняла (опять), каким до тошноты предсказуемым будет диалог в ближайшие несколько минут.
– Это ты, Рути, дорогая?
– Да, мама. (Кто же еще, глупая старая ворона?)
– Принесли сегодня газету?
– Ты знаешь, что принесли. (Твои чуткие старые уши не пропустят и царапанье, скажешь не так?)
– Давай ее сюда, дорогая.
Рут поставила тяжелую сумку на кухонный стол, бросила свой плащ на стул и пошла в гостиную. Она наклонилась, слегка поцеловала мать в ледяную щеку, положила газету ей на колени и включила газовый обогреватель.
– Ты не должна совсем отключать его, ты знаешь, мама. На этой неделе было намного прохладнее, а тебе нужно тепло.
– Мы должны быть осторожны с расходами, дорогая.
(Не начинай снова!) Рут собрала все запасы своего терпения и дочерней почтительности.
– Ты закончила читать книгу?
– Да, дорогая. Очень остроумный роман. – Но ее внимание было приковано к вечерней газете. – Ничего нет больше об убийстве?
– Я не знаю. Я не знаю, было ли это убийство или что-то иное.
– Не будь ребенком, дорогая. – Ее глаза обратились к статье и она, казалось, прочитала ее с омерзительным удовольствием. – Этот человек, который приходил сюда, Рути – он возглавляет следствие.
– Что он знает?
– Он знает гораздо больше, чем сказал нам – попомни мои слова.
– Ты так думаешь?
Старуха в кресле мудро кивнула.
– Ты все еще можешь кое-чему поучиться у старой матери, знаешь ли.
– Интересно, чему?
– Ты помнишь того молодца – бродягу, – который убил Гарри Джозефса?
– Кто сказал, что это он убил…?
– Не надо сердиться, дорогая. И знаешь, что интересно. Ты по-прежнему хранишь все вырезки из газет, я знаю.
– Мама, ты не должна рыться в моей сумочке. (Ты любопытная старая сука!) Прежде я тебе уже говорила. Однажды…
– Я найду то, что не должна? Так это он?
Рут посмотрела жестко на синюю линию пламени в нижней части газовой горелки, и посчитала до десяти. Иногда бывали такие дни, как теперь, когда она едва сдерживалась, чтобы не накричать на нее.
– Ну, это он, вот кто это, – сказала мать.
– Прости?
– Человек на башне, дорогая. Это бродяга.
– Он был слишком элегантно одет для бродяги, тебе не кажется, мама? Белая рубашка и…
– Я думала, ты не видела статью, дорогая. – Обвинение было компенсировано ласковым тоном.
Рут сделала глубокий вдох:
– Я просто подумала, что ты хотела бы прочитать это сама, вот и все.
– Ты начинаешь мне понемногу лгать, Рути, и ты должна остановить его.
Рут резко вскинула голову. Что это должно означать? Конечно, мать не могла знать о…?
– Ты говоришь ерунду, мама.
– Таким образом, ты не думаешь, что это бродяга?
– Бродяга не будет носить такую одежду, как…
– Люди могут поменять одежду, согласна?
– Ты читаешь слишком много детективов.
– Ты можешь убить кого-то, а затем переодеть.
– Конечно, не могу. – Рут опять спокойно посмотрела на заботливую мать. – Это не так-то просто. Для тебя это звучит, как переодевание куклы или что?
– Это довольно трудно, дорогая, я знаю. Но, ведь жизнь полна трудностей, не так ли? Это не невозможно, вот и все, что я хочу сказать.
– У меня есть два миленьких стейка из «Сейнсбери», я думаю приготовить немного жареной картошки, которую мы съедим с ними.
– Ты всегда можешь изменить человека, переодев его, прежде чем убить.
– Как? Это уже не так глупо! Но тело идентифицируют не по одежде. По его лицу и тому подобное. Ты не можешь…
– Что, если там ничего не осталось от лица, дорогая? – спросила миссис Роулинсон сладко, словно сообщая, что съела последний кусок «чеддера» из кладовой.
Рут подошла к окну, желая закончить этот разговор. Он был ей неприятен, и, да, беспокоил ее. Ведь ее мать была далека от старческого маразма… Перед ее мысленным взором четко предстал человек, о котором ее мать говорила как о «бродяге», – человек, которого она знала (она никогда никому об этом не говорила) как брата Лайонела Лоусона, человек, который, как правило, выглядел именно таким, каким он был: ничего не стоящий, бесформенный паразит, провонявший алкоголем, грязный и опустившийся… Хотя не всегда. Там было два случая, когда она видела, что он может быть более презентабельным: волосы аккуратно ухожены, лицо свежевыбрито, ногти в чистоте и приличный солидный костюм на высокой фигуре. В этих случаях, семейное сходство между двумя братьями было весьма примечательно…
– …если они спросят меня, без сомнения, если они захотят… – миссис Роулинсон долбила без остановки, и ее слова, наконец, дошли до сознания Рут.
– Что ты им скажешь?
– Я же тебе говорю. Разве ты не слушаешь меня, дорогая? Здесь есть что-то неправильное, разве не так?
(Да, здесь есть много чего неправильного. Ты, для начала. И если ты не будешь осторожна, мамочка, я задушу тебя однажды, одену тебя в чужую одежду, поднимусь с твоим тощим тельцем на верх колокольни и… пусть птицы получат вторую порцию!)
– Неправильное? Конечно, это не так. Я пойду и поставлю чай.
Гнилые, черные пятна проступили под кожурой первой картофелины, которую она чистила, и она взяла другую из пакета, только что ею купленного – белого пакета, с нарисованным на нем большим «Юнион Джеком» – британским флагом. Красный, белый и синий цвета… И она вспомнила про Пола Морриса, – как он сидел на скамейке у органа, в своем красном капоре, белой рубашке и светло-синем галстуке, – Пол Моррис, который (как все считали) сбежал с Брендой Джозефс. Но если он не сбежал? Кто-то, действуя очень-очень уверено, постарался, чтобы он не сбежал; тот, кто сидел и злорадно планировал – даже сейчас, – пользуясь, в некотором роде, этим ужасным делом. Проблема была в том, что теперь осталось не так много свидетелей. На самом деле, если посчитать по головам, то остался в действительности только один, кого можно было… Конечно, нет. Конечно, Бренда Джозефс не могла иметь ничего общего с ним, или она могла?
Рут убежденно покачала головой, очищая следующую картофелину.
Глава двадцать первая
Несмотря на то, что ее муж (без ее ведома) взял кредит под залог их дома в Волверкоте, миссис Бренда Джозефс теперь комфортно устроилась в финансовом отношении. Общежитие медсестер от больницы общего профиля на окраине Шрусбери предоставило ей вполне адекватное помещение. В соответствии с конкретными инструкциями Пола, она ни разу не написала ему, а сама получила только одно письмо от него, религиозно хранимое под подкладкой сумочки. Многое из написанного она знала наизусть:
