Жорж Сименон - Беглый
— Вы его знаете?
Очень хорошо знал.
В таком случае вы найдете его в зале.
Это занимает больше получаса. Ж. П. Г, протискивается между парочками в поисках Бебер Итальянца. Он не уверен, что узнает его: они мало встречались. Виделась с ним, главным образом, Мадо: она-то и купила документы на имя Гийома.
Несколько мужчин в смокингах наблюдают за залом и обслуживанием посетителей. Ж. П. Г, трижды проходит мимо довольно низкого розоволицего и почти лысого человека с солидным брюшком, который время от временя перекидывается несколькими словами с кем-нибудь из официантов.
— Вы не видели господина Филиппа? — спрашивает Ж. П. Г, одного из мужчин.
— Патрона? Да вот же он!
Это Бебер! Он отрастил живот и стал неузнаваем.
Ж. П. Г, робко приближается к нему. Он больше не желает, чтобы его принимали за простофилю.
— Бебер! — окликает Ж. П. Г., подходя к директору, и думает:
«Он сразу поймет, кто я».
Но тот равнодушно смотрит на него.
— Что вам угодно?
— Я хотел бы переговорить с вами.
— Слушаю вас.
Они в самой гуще толпы: Бебер не забывает следить за официантами.
— Лучше бы не здесь.
Бебер пристально смотрит ему в глаза, хмурит брови, словно результаты осмотра неблагоприятны для Ж. П. Г. и, сделав несколько шагов назад, оказывается в отдалении от танцующих.
— В чем дело?
— Вы продали мне документы на имя Жана Поля Гийома. Я был другом Мадо.
— А!
Бебер издает это восклицание с полным безразличием.
— Что поделывает Мадо?
— Она маникюрша в Ла-Рошели.
— Недурно. Вы по-прежнему с ней?
— Припоминаете меня?
— Смутно.
— Дело в «Гранд-отеле». Двадцать лет тому назад…
Десять лет каторги со всеми вытекающими последствиями.
— Я же велел не занимать ложу номер семь! — кричит патрон официанту.
— Но в ней уже сидят.
— Ну и что? Пересадите в другую, а если не нравится…
Бебер снова смотрит на Ж. П. Г.
— Я слушаю.
— Я остепенился, у меня жена, дети. Но недавно я снова встретил Мадо.
— Да?
Слушает ли его г-н Филипп? Он ничего не упускает из виду. Подает знак второму оркестру играть с большим рвением.
— Думаю, что меня разыскивают. Мне нужны документы. Я небогат, но по частям мог бы заплатить довольно дорого.
Собеседник впивается в него взглядом и резко бросает:
— Кончай темнить!
— О чем вы? — лепечет Ж. П. Г.
— Что, пришел меня шантажировать? Теперь я понимаю, зачем ты мне заливал насчет фальшивых документов и Мадо. Кстати, какая это Мадо?
— Мадо? Та, что…
— Вот что, хозяин этой лавочки — я. Понятно? И мне нет расчета портить себе репутацию. По-моему, я вообще тебя никогда не видел.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь. Ну, вспомните же.
Мне так нужно…
— А ты не пьян?
— Нет, не пьян. Я ехал целый день. Если не достану документов…
Слово «документы» не нравится директору. Он притворяется, что не слушает больше посетителя.
— Я сразу подумал о вас. Искал в барах, где вы бывали прежде.
Ж. П. Г, в отчаянии. Он умоляет. Он достиг того, к чему так стремился, и вот цель ускользает от него.
— Сколько тебе надо?
— Но…
— Могу дать тебе на жратву несколько луи.
Г-н Филипп встречает клиентов в вечерних костюмах, которые направляются к ложе номер семь. Там происходит объяснение. Официант еще не успел удалить тех, кто ее занял. Директор устремляется ему на помощь.
— Минутку, господин депутат, прошу прощения. Сударыня — эта ложа занята. Вам придется освободить ее.
Для вас подыщут хорошие места поближе к танцующим.
Ж. П. Г, не двигается. Он ждет. Кровь бросается ему в голову.
«Сорвалось!» — думает он.
Теперь Ж. П. Г, убежден, что у него ничего не выйдет.
И все более теряет самообладание. Видит, как г-н Филипп разговаривает с мужчиной в черном, который прохаживается неподалеку от бара. Ему кажется, что патрон указывает мужчине на него, Ж. П. Г.
Директор возвращается.
— У меня нет времени заниматься с вами сейчас.
— Но документы необходимы мне сегодня же вечером. У меня нет желания возвращаться туда.
— Зайдите на днях. Я подумаю.
— Вы что, не понимаете?..
— Простите, меня зовут…
Одним взглядом Ж. П. Г, охватывает весь зал — высокий потолок, люстры, балконы, оба оркестра. У него создается впечатление, что мужчина в черном незаметно приближается к нему.
Ж. П. Г, понимает все или считает, что понимает.
Это полицейский. В заведениях такого рода всегда дежурит полицейский. И директор, который зависит от полиции, вынужден оказывать ему мелкие услуги.
Почему г-н Филипп исчез? Да чтобы не присутствовать при том, что сейчас произойдет, черт побери!
Вероятно, он сказал полицейскому:
— Займитесь типом, с которым я только что говорил. Это наверняка хорошая добыча.
В прежние времена так при случае поступал Польти, выдававший мелких мошенников, чтобы его самого ставили в покое.
Ж. П. Г, подходит к бару, заказывает стакан чего-нибудь покрепче.
— Виски?
— Да, пожалуйста.
Ж. П. Г, выпивает виски залпом, без воды. Он не ошибся. Мужчина в черном не больше чем в трех метрах от него и безуспешно пытается разыгрывать непринужденность. Правую руку он держит в кармане, Ж. П. Г. опять-таки понимает — зачем.
— Еще один! — бросает он.
И бормочет себе под нос:
— Нет, не так-то я прост.
У Ж. П. Г, есть план. Он с загадочной усмешкой поочередно оглядывает своих соседей, соседок и думает:
«Через несколько секунд у них будут презабавные физиономии!»
Директор, то бишь Бебер Итальянец, устроился на галерее и следит оттуда за Ж. П. Г. Тот замечает это, показывает ему язык, внезапно с невероятной быстротой сбрасывает пиджак, жилет, брюки и пытается сорвать с себя рубашку.
Музыка не перестает играть, но в баре раздаются крики, и женщины, опрокидывая табуреты, спасаются бегством.
Человек в черном бросается на Ж. П. Г., хватает его за руки и с бранью бьет ногой в бедро.
— Не валяй дурака!
Но Ж. П. Г, продолжает валять дурака! И валяет так, что приходится связать ему ноги и вынести на улицу.
Он думает о палате, где стены выкрашены белой эмалью, о сестрах в белом, о большом парке с пятнами тени и солнца.
Второй оркестр сменяет первый, и посетители со смехом возвращаются на свои места.
— Пошевеливайтесь! — бросает г-н Филипп официантам. — В седьмую еще не подано шампанское.
В такси Ж. П. Г., зажатый между двумя инспекторами, не может даже пошевелиться: при малейшем поползновении ему выворачивают руки.
1
Во Франции отсчет классов идет в порядке, обратном нашему: самый старший — первый.
2
