Джон Карр - Игра в кошки-мышки
— Старая история. Остается только облачиться в синее, и любой мужчина скажет, что ты прекрасно выглядишь.
— Нет, я в самом деле так считаю! Это…
— Благодарю вас, сэр. Сегодня вечером мы просто немного повеселимся. Очень раскованно. Обед, танцы и выпивка у бассейна. Не думаю, что ты окажешь нам честь, не так ли? Или все же… позволишь себе?
Танцы он терпеть не мог, но весьма прилично плавал.
— Я бы с большим удовольствием, — сказал Фред, — если ты позволишь мне немного запоздать.
— Отнюдь! В любое время. Можешь прихватить с собой плавки или воспользоваться теми, что тут будут. Тут… здесь будет главным образом богемная публика, которую ты не особенно любишь, но если ты не против?..
— Господи! Чтобы я был против! — внезапно вырвалось у него. Он спохватился.
— Значит, договорились. Не подняться ли нам наверх? Доктор Фелл сказал, чтобы мы поднимались. Я знаю, в каком он номере.
Когда он следовал за Джейн к лифту, перед его глазами возникло лицо Констанс Айртон.
— А я и не знал, — признался он, пытаясь найти облегчение в смене темы разговора, — что ты так хорошо знакома с доктором Феллом.
— Да, мы старые друзья. — Она торопливо нажала кнопку лифта. — Я тоже не знала, что ты с ним в дружеских отношениях.
— Я бы этого не сказал. До прошлого вечера встречался с ним лишь пару раз да слышал его показания в суде.
Новые сомнения, новые болезненные подозрения зашевелились в мозгу Фреда Барлоу.
— Он самый достойный человек из всех, кого я знаю, но с точки зрения академической науки просто ужасен. Доктор может расчленить волос на шестнадцать частей — и еще кое-что останется. Если вы ему нравитесь, он для вас из кожи вон вылезет. Впрочем, ты, конечно, все это знаешь. Но хотел бы я знать, что он сейчас приберег в рукаве.
Содержимое его рукава стало ясно далеко не сразу.
Сияя, как рождественский подарок, доктор Фелл встретил их на пороге своего номера, одетый в блестящий черный альпаковый пиджак и полосатый галстук. На маленьком балконе с солнечной стороны, куда выходило открытое окно, и откуда открывался вид на прогулочные дорожки, уже был сервирован столик на четверых.
— Мы будем есть, — объяснил доктор Фелл, — на балконе. Мне очень нравится есть на балконе, хотя, откровенно говоря, могу этим заниматься в любом месте. Но подобное расположение может служить источником особого удовлетворения, как сказал бы судья Айртон — сидеть подобно богам над кишащей толпой, позволяя себе (если придет в голову такое гнусное желание) обстреливать ее хлебными шариками и поливать из сифона. Думаю, вы знакомы с этим джентльменом?
За его спиной Фред Барлоу не без удивления увидел внушительную фигуру инспектора Грэхема.
— Я встречался с мистером Барлоу, — сказал Грэхем, который из уважения к хозяину снял форменную фуражку, обнажив розовую лысину. — Но не имею удовольствия знать молодую леди.
— Инспектор Грэхем — мисс Теннант. Не приступить ли нам?
Доктор явно что-то замышлял.
Во время ленча Грэхем вел себя безукоризненно, но временами на него накатывало мрачное настроение. Похоже, у него что-то имелось на уме, и он был бы не против, чтобы тут ни кого больше не оказалось, кроме него. Кроме того, он, к своему сожалению, сел спиной к витым металлическим перилам балкона, так что солнце пекло его лысую голову.
С его точки зрения, ленч не получился. Правда, блюда были великолепны. Они пили отличный кларет, которого оказалось более чем достаточно, хотя Грэхем больше налегал на пиво. А доктор Фелл рассказывал такие забавные истории, что даже Грэхем внезапно откидывался на спинку стула и смеялся от души. После каждой истории доктор с невинным видом вскидывал брови, словно искренне не понимал, что в ней смешного, и приступал к следующей.
Тем не менее в подсознании у Фреда Барлоу все время гнездилась какая-то мысль. Он был готов искренне веселиться, если бы…
Снова то самое черное пятно? Или присутствие Джейн Теннант? Он заметил, что Джейн была увлечена рассказами хозяина. Внизу лежала перламутровая гладь моря, слегка оттененная пурпуром; фронтоны домиков, что тянулись вдоль берега, были ярко раскрашены, словно в мультфильмах Уолта Диснея.
Подали кофе и бренди. На столе появились три сигары и коробка с сигаретами. Поднося Джейн огонек, Фред вспомнил прошлый вечер. Доктор Фелл перешел к основной теме встречи с изяществом и деликатностью кирпича, падающего с неба.
— Данная встреча, — объявил он, хлопнув ладонями по столу, — наконец обретает упорядоченный характер. У всех есть право голоса. Ваш председатель предлагает, чтобы слушания открыл инспектор Грэхем, который изложит нам, что он думает по поводу судьи Айртона — виновен он в убийстве или нет.
Глава 12
Выражение лица инспектора Грэхема ясно свидетельствовало: «Я так и знал!» Но доктор Фелл предостерегающе поднял руку.
— Одну минуту! — потребовал он, раздувая щеки. — Я изложил ситуацию столь прямо и непосредственно потому, что мы имеем дело с необычной проблемой. И для нас главный вопрос носит необычный характер. Главный вопрос звучит не так: «Кто мог совершить это убийство?» Главный вопрос таков: «Совершил ли его судья Айртон?» Что же касается личностей возможных или потенциальных убийц, то на их месте мог оказаться кто угодно. Я навскидку могу назвать двух или трех. Могу даже сконструировать дело против них. Но все это приходится отбросить в сторону, ибо мы сталкиваемся с конкретным и неприятным вопросом, имеющим отношение к определенной личности: он это сделал или не он? Вопрос раздражает своей простотой и непосредственностью. Можно ли представить себе, что этот предельно осторожный джентльмен сошел с пути истинного, тем более считая, что подобное поведение для него исключено? Или же он просто стал жертвой «косвенных обстоятельств», которые, как он сам убежден, не могут сказаться на судьбе невинного человека? Вот так выглядит ситуация.
Доктор Фелл раскурил сигару.
— Следовательно, — продолжил он, — я склонен думать, что, если мы проведем дискуссию на эту тему, она сможет подсказать ответ. И скажем, мистер Барлоу возьмет на себя обязанности представителя защиты…
— Не могу, — прервал его Барлоу. — Да и в любом случае не стал бы этого делать. Вы исходите из предположения, что судья нуждается в защите? И что его положение достаточно сомнительно или может оказаться таковым? Глупости!
— Хм-м… Ну что ж. Спросим инспектора Грэхема, что он думает по этому поводу.
Грэхем пошел пятнами багрового румянца. Он говорил убедительно и с чувством собственного достоинства.
