П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
Старуха забормотала молитвы.
— Что сделала ты за эти дни? — спросил голос.
— Молилась, отче, молилась и к смерти готовилась. Пусть Господь примет мою лепту, которую я вложила сегодня в твой святой киот. Там пять ты…
Я не расслышал конца слова, так как Холмс вдруг ринулся в выбоину как бешеный, издав громкий пронзительный свист. Тонкая перегородка рухнула под напором его плеча, и кирпичи с грохотом посыпались в комнату старухи. Я кинулся вслед за Холмсом, держа фонарь впереди.
За стеной раздался вопль старухи, мелькнула чья–то высокая фигура. Я увидел, как Холмс бросился, словно разъяренный зверь, и нанес удар незнакомцу.
Сцепившись, они покатились по полу, рыча от бешенства и изрыгая проклятия.
Проскочив за стену, я увидел, что Холмс душит красивого человека со светящимся лицом и такими же волосами. Растерявшись, я стоял, не зная, что предпринять. Вдруг стальной клинок блеснул в руке светящегося человека. В одно мгновение я понял все и бросился на выручку другу. Это было как раз вовремя.
Клинок едва не коснулся бока Холмса, когда я ударом ноги вышиб оружие из рук незнакомца и навалился на него. В этот же момент в пробоину ворвались Серпухов с агентом. Не прошло и минуты, как незнакомец был скручен по рукам и ногам.
Но лишь только Серпухов взглянул на связанного, как крик изумления вырвался из его груди.
— Мой брат Александр! Неужели это не галлюцинация?! — воскликнул он, невольно отшатываясь назад.
— Да, Иван Андреевич, это ваш родной брат! — торжественно произнес Холмс, выступая вперед. — Мое дело сделано, но для облегчения следствия я хочу рассказать подробно о ходе моих розысков.
Александр Серпухов стоял молча, с угрюмым выражением лица глядя на знаменитого сыщика.
— Выйдемте, господа, из этой ниши! — произнес Холмс.
Тут только я заметил, что все случившееся происходило в узеньком пространстве ниши, прикрытой со стороны комнаты старухи огромным образом, на котором теперь вместо лика виднелась дыра.
Ведя за собой преступника, мы пролезли сначала в маленькую комнату, а оттуда прошли в зал.
X
— Итак, господа, я обещал поделиться с вами моими наблюдениями, — начал Холмс. — Должен сказать, что самый факт мнимого исправления и переход в разряд верующих завзятого кутилы не удивил меня. Не поразила меня и его внезапная смерть. Но зато, когда я увидел образ, подаренный им матери, мне невольно подумалось: «Зачем ему было делать святого со своей физиономией?»
Холмс поднял руку и показал нам кружок с ликом святого, выпавший из образа.
— Взгляните и сравните, — заговорил он снова. — Ведь этот лик — фотография самого преступника. Убедившись в этом, я понял все, и мне осталось лишь проверить догадку и поймать виновника. Александр Серпухов растратил все свои средства. Он прекрасно знал, что родители не дадут ему больше ни копейки, и решил подействовать на мать иначе. Он притворился раскаявшимся, чтобы она впоследствии скорее уверовала в его святость. Затем, заранее изготовив себе склеп и завещание, он принял дозу сока одного из индийских растений, замечательного тем, что тот приводит человека в состояние летаргии дней на пять–десять, в зависимости от дозы. В большом количестве сок этот, безусловно, ядовит. Александр прекрасно знал, что похороны будут согласно его желанию, как оно и случилось. Пробравшись в склеп с помощью отмычки, я поднял верхние плиты и воочию убедился в том, что гроб пуст. Впрочем, я забегаю вперед. Итак, он умер для других и прекрасно вышел из склепа через пять дней после мнимой смерти, вынув несколько кирпичей, нарочно заранее не скрепленных цементом. Затем, вставив обратно кирпичи, он удалился в город и жил по чужому паспорту, который добыл, вероятно, заранее. После «воскресения» ему представился очень удобный случай шантажировать свою мать. Зная прекрасно расположение комнат в доме, он без труда пробрался в подвал, заваленный разной рухлядью, откуда вел ход в нишу. Большой образ служил ему прекрасной ширмой, за которой он мог свободно мазать свою физиономию и волосы фосфором. Приняв светящийся вид, он вынимал настоящий лик и просовывал в отверстие свое лицо, остававшееся некоторое время Неподвижным, и тогда будил старуху голосом. Конечно, при первом взгляде на образ старуха замечала лишь то, что лик оставался все тот же и лишь светился. Когда же губы и глаза начинали шевелиться, она уверовала окончательно в чудо спасения и беспрекословно клала требуемые деньги в ящик киота, которые святой требовал от нее как жертву богу.
И, обернувшись к Александру Серпухову, Холмс с улыбкой спросил:
— Не правду ли я говорю, дорогой?
Вместо ответа преступник кинул на моего друга взгляд, полный ненависти.
— Ваш взгляд делает мне честь, — произнес Холмс, улыбаясь.
И, обернувшись к Ивану Андреевичу, все еще стоявшему в недоумении, добавил:
— Я зайду к вам вечером. А теперь советую отправить куда следует вашего братца и заняться матушкой, которая, вероятно, нуждается в уходе.
Неуловимая шайка
I
— Вы замечаете, дорогой Ватсон, что революционный период в России как нельзя более отразился не столько на интересах обывателей городов и вообще граждан Российской Империи, сколько на интересах разного люда, который до этого периода во всяком случае держался вдали от света и более чем осторожно вылезал наружу?
— Этого и следовало ожидать, — ответил я. — Суматоха революции всегда отвлекает консервативные силы, и в погоне за подавлением революции эти силы совершенно упускают из виду массу темного сброда, живущего грабежом, разбоями, шантажом и тому подобными темными делами.
Этот разговор происходил у нас на скамеечке Тверского бульвара, куда мы вышли с Холмсом подышать свежим воздухом.
— Когда я просматриваю хронику местных газет, я прямо–таки поражаюсь необыкновенным количеством самых дерзких и нахальных грабежей, систематически производящихся в Москве. Казалось бы, при том усиленном штате сыскного отделения, который был введен с момента вспышки революции, преступлениям не было бы места. Однако на деле выходит как раз наоборот.
Говоря это, Холмс чертил тростью какие–то кабалистические фигуры на песке, задумчиво глядя на сыскное отделение, против которого как раз мы сидели.
— Я думаю, что это вполне понятно, — ответил я, — если принять во внимание то, что все усилия сыскной полиции одно время были направлены исключительно на розыски революционных организаций, поимку террористов и искание запрещенной литературы. До начала революции революционные организации держались слишком конспиративно, и работа по розыску их была несравненно труднее розыска уголовного.
