Джон Карр - Убийства павлиньим пером
– И снова не хочу перебивать вас, – остановил его Г. М., – но я не думаю, что мы можем отмахнуться от ссоры так легко, сынок. Гм, нет. После твоих слов фигура Гарднера начинает приобретать совершенно зловещие цвета…
– Не поддайтесь ошибочному впечатлению, – предостерег Филипп, словно не хотел сказать грубости. – Рон – приличный человек. Он был бы одним из величайших крикетистов, если бы поддерживал себя в форме. Я говорил ему, как датский дядюшка, что нельзя хлестать виски и ожидать, что у тебя будет хороший глаз. Надо быть благоразумным. Он даже написал хорошую книгу о путешествиях, во всяком случае, мне говорили, что она хорошая, хотя… – Филипп весело улыбнулся. – Любопытно было бы узнать, кто ее написал за него? И боюсь, Рон в большой заднице в смысле денег. Вот почему он потерял большую часть того, что имел. Но не в этом дело. Честно говоря, я не видел, чтобы его это очень заботило. Есть другая вещь, которая меня тревожит…
– Пушка, да?
– Так вы это заметили, – несколько оживился собеседник. – Ну да, пушка. Сэр Генри, именно из этого револьвера Вэнс выстрелил в Рона в понедельник вечером, и из него же потом убили самого Вэнса.
– Теперь вы в этом уверены?
– Совершенно. Я слишком часто видел этот револьвер у Рона, он особенный. Когда я заглянул в гостиную в квартире Вэнса, я понял это сразу же. Там не было много света, горели только лампа или две на столах, но Вэнс стоял около одной из них и был хорошо освещен. Господи боже, вы не можете себе представить, как я встревожился, когда увидел ту же пушку в среду вечером на вечеринке у Дервента! Обратите внимание, ее принес Рон. На самом деле он, похоже, больше тревожился о тонком кинжале, который тоже принес, чем о пушке. Конечно, я ничего не сказал. И не мог сказать, какое сильное это на меня произвело впечатление. Но даже Рон не такой болван, чтобы убивать Вэнса из своего собственного оружия. В конце концов, я думаю, что его надо допросить. Это была пушка Рона. Он принес ее в дом Дервента. Он унес ее с собой, и он был последним человеком, который держал ее в руках…
– Продолжай! – проревел Г. М., выпрямляясь на стуле так резко, что Филипп вздрогнул. – Только думай, что говоришь, сынок. Глубоко осмысли, что ты скажешь, и не связывай это ни с чем, что ты уже нам рассказывал. Ты уверен, что Гарднер унес эту пушку из дома Дервента в тот вечер, когда был прием?
– Да, конечно. Спросите молодого Бена Соара, если мне не верите.
На столе Г. М. пронзительно зазвонил телефон.
Г. М. посидел мгновение, глядя прямо перед собой, прежде чем взял телефонную трубку и что-то в нее проворчал. Выражение его лица снова стало деревянным. Положив трубку, он поднялся.
– Сынок, – сказал Г. М. Филиппу бесцветным голосом, – я хотел бы еще кое-что у тебя спросить. Не смог бы ты подождать в комнате внизу приблизительно минут десять, пока я не приглашу тебя снова? Это – приятная комната. Все высокородные шляпы из дипломатического корпуса ждут там; я велел положить там «La Vie Parisienne»[3] и «Скетчи Снаппи» – чтение, которое может быть им по душе. Благодарю. Пальчики оближешь!
Общительный, но несколько подозрительный Китинг удалился из комнаты, после чего Г. М. повернулся к Полларду.
– Это Мастерс, – объяснил он не без выражения удовольствия на лице. – Вернулся из поездки в Стритхэм. И это еще не все. С ним Франсис Гейл; и похоже, она хочет нам что-то сказать – вот увидишь, это будет про диван.
Глава 10
КЛЕЙМО НА КОВРЕ
Старший инспектор выглядел почти величественным, когда вошел в кабинет. Он был один, оживленный, чисто выбритый, какой-то вкрадчивый. В одной руке у него был портфель, в другой – маленький саквояж.
– Ах, сэр, – пророкотал Мастерс, то ли совершенно не смущаясь, то ли притворяясь таковым. И положил свою шляпу на стол с величайшим изяществом. – Сегодня утром стало немного прохладнее, вам не кажется? Доброе утро, Боб.
– Хо-хо, – отозвался Г. М. – Перестаньте, Мастерс. Вам меня не одурачить. Черт меня побери, я всю ночь ждал, когда услышу историю о вашей беседе во время поездки в Кенсингтон; и вам не отнять у меня этого удовольствия. Давайте же выкладывайте.
На мгновение Мастерс нахмурился:
– Понимаете ли, сэр, это только между нами, я не возражаю признать…
– Значит, так оно и есть. Мастерс, признавайся! Ты ее испугался.
– Нет, сэр, это не так, – с достоинством возразил старший инспектор. – Не совсем так, точно вам говорю. Но я не возражаю признать, строго между нами, что я продолжал думать: высший класс, предположим, что миссис М. сейчас сунет голову в машину! И – грр-рм! У этих женщин такие манеры, что все возможно. – Он вытащил носовой платок и вытер лоб. – Но это еще не все. Если бы кто-нибудь сказал мне, сэр Генри, что после двадцати пяти лет службы в полиции какая-нибудь отъявленно льстивая Венера одурачит меня… ур! Прошу меня простить, Боб. Не кажется ли тебе, что в этом есть что-то забавное?
– Да, сэр, – подтвердил Поллард.
– Просто внимательнее веди свои записи, мой мальчик, – мрачно буркнул Мастерс, – и оставь дела тем, кто в них лучше разбирается. Как я уже говорил, сэр Генри, я не собирался дать себя одурачить, если вы это имеете в виду. Я – коп и знаю мои обязанности. Но… Предположим, что мы влезли в это дело. Что бы я ни делал и чего бы ни обнаружил… – он впечатляюще побарабанил пальцами по столу, – две вещи я установил точно. Во-первых, отпечатки пальцев – женские отпечатки пальцев на портсигаре – не принадлежат миссис Дервент. Во-вторых, на весь день убийства у миссис Дервент железное алиби. Э?
Г. М. кивнул:
– Да, мы уже об этом догадывались, – проворчал он, глядя в угол потолка. – Мы тут тоже собрали кое-какую информацию. Ну же, ну же, Мастерс, никто не пытается тебя одурачить. Что произошло?
Старший инспектор поколебался.
– Полагаю, мне лучше изложить все по порядку. Но обратите внимание! – Он снова вытер лицо. – Как вы знаете, мы сели в машину. Сначала я допросил ее насчет этого портсигара: когда она в последний раз его видела и все такое. Поначалу она только смеялась и отнекивалась. Гм! Потом совершенно неожиданно вспомнила и, конечно, сказала, что дала его своему другу в понедельник днем. Этим другом был мистер Вэнс Китинг. Похоже, что они с Китингом и ее мужем (улавливаете, сэр?) в понедельник днем вместе пили чай. Китинг взял портсигар и забыл его вернуть. Это дало мне удобный предлог. Я предположил, что если Китинг намеревался встретиться с нею вчера, то, вероятно, намеренно взял этот портсигар, чтобы его вернуть. Затем я сообщил ей новость о смерти Китинга.
– Ну и?.. – оживился Г. М.
– Готов признать, что я совершенно не был готов к тому, что последовало. Одну секунду она просто смотрела на меня – странный взгляд, не знаю даже, как его вам описать. Потом откинулась назад и закричала. Да, закричала. Довольно странная, – произнес Мастерс благоговейно, – эта леди. За всю мою жизнь я никогда не слышал подобного визга. Автомобиль дернулся и едва не врезался в тротуар. Шофер обернулся, вид у него был такой, словно он готов разразиться проклятиями. Потом он остановил машину, вышел и открыл заднюю дверцу. К тому времени женщина забилась в угол, дыхание ее успокоилось, слезы выступили на глазах, и она попыталась прикрыть лицо рукой…
