Эрл Гарднер - Дело о сонном моските
– Нет, спасибо. У меня во рту до сих пор сохранился какой-то странный привкус. Не думаю, что получу удовольствие от сигареты. Что ты говорил о правовой ситуации?
– Предположим, что я дал тебе яд и ты должна была умереть. Мои действия будут квалифицироваться как умышленное убийство, не так ли?
Делла рассмеялась:
– Иногда, когда наделаю ошибок по работе, мне такие ваши действия показались бы убийством при смягчающих обстоятельствах. Продолжайте, к чему вы клоните?
– Но предположим, что прежде, чем действие яда привело к смерти, появился еще один человек, который достал пистолет, произвел смертельный выстрел и убежал. Кто виновен в убийстве?
Делла сосредоточенно нахмурилась.
– Оба, – предположила она наконец.
Мейсон покачал головой:
– Нет, если только не было сговора или преступление не было совместным предприятием. При отсутствии таких признаков только один человек может быть осужден за убийство.
– Какой именно?
– Попробуй догадаться.
– Не могу. Поясните, жертва уже приняла смертельную дозу яда?
– Да.
– И уже умирала?
– Да, должна была умереть через несколько минут или даже секунд.
– В любом случае сейчас я не собираюсь забивать голову подобными загадками, она занята совершенно другими мыслями. Вы разбудили меня в четыре часа ночи только для того, чтобы предложить решить юридическую головоломку? А ну-ка выходите из моей комнаты. Я должна одеться. Вы хотите уехать, я правильно поняла?
Мейсон поднялся с кровати.
– Нам, – сказал он, – предстоит огромная работа.
– Какая именно?
– Которая вызовет страшное недовольство шерифа Сэма Греггори.
Глава 13
– Ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь? – спросил Мейсон, остановившись в дверях.
– Да, сейчас я в полном порядке, а совсем недавно чувствовала себя как завязанное узлом кухонное полотенце.
– Делла, окажи мне услугу – прикрой, пока я буду находиться в соседней комнате, хорошо?
– Что именно я должна делать?
– Встань на пороге, а если кто-нибудь появится, сделай вид, будто только что вышла из комнаты, завяжи разговор и…
– А если этот человек войдет в ту комнату?
– Придется рискнуть, иначе нельзя. Мне особенно не хочется, чтобы кто-нибудь видел, как я захожу в комнату Бэннинга Кларка или выхожу из нее.
– Хорошо. Кто бы ни появился, вы не хотите, чтобы он или она узнали, что вы находитесь в той комнате, верно?
– Верно.
– Если вернется лейтенант Трэгг, я окажусь в неловком положении. Он обязательно поинтересуется, где вы находитесь.
– Верно. Нам остается только молиться, чтобы он здесь не появился. Обязательно поздоровайся с любым человеком, который приблизится к этой двери, назови его по имени, чтобы я знал, чего ожидать дальше. Готова?
– Дайте мне хоть несколько минут, чтобы одеться.
– Нет, я не могу ждать. Должен идти туда немедленно. Прикрывай меня. Одеться сможешь стоя на пороге и наблюдая за коридором.
Мейсон вышел из комнаты Деллы, бесшумно прошел по коридору и остановился у дверей комнаты, в которой он застал миссис Брэдиссон. Сейчас дверь была закрыта. Мейсон резким движением распахнул ее, скользнул в комнату, закрыл за собой дверь и замер на мгновение, прислушиваясь, не подает ли сигнал тревоги Делла Стрит. Ничего не услышав, Мейсон щелкнул выключателем у двери и прошел по ярко осветившейся комнате к бюро. Он почти мгновенно и без труда нашел документ, который положила в ящик миссис Брэдиссон.
Мейсон развернул лист. Документ был датирован 12 июля 1941 года и был написан, несомненно, рукой Бэннинга Кларка. По завещанию все имущество переходило в собственность любимой жены Кларка, Эльвиры, или, в случае если она умрет раньше, ее законным наследникам, за исключением, однако, Джеймса Брэдиссона, который не получает никакой доли имущества.
Мейсон потратил на изучение завещания не более нескольких секунд. Вернув документ на место в ящик, адвокат занялся поисками причин шума, который он услышал, стоя на пороге комнаты Деллы.
В первую очередь Мейсон осмотрел ковер. Ничто не свидетельствовало о том, что его поднимали, а потом положили на место. Мейсон оглядел все стороны ковра, приподнял все углы. На стенах висело не менее полудюжины фотографий в рамках. Мейсон снял их одну за другой и придирчиво осмотрел задние стороны, чтобы убедиться, что никто не трогал скобы, крепившие картон.
Осмотр показал, что к фотографиям никто не притрагивался.
Ничто не свидетельствовало о том, что в стены вбивали гвозди или кнопки. Мейсон перевернул стулья, внимательно осмотрел их, потом изучил нижнюю часть стола. Затем он лег на пол и провел ладонью по дну бюро.
Ничего не обнаружив, он принялся выдвигать ящики один за другим и внимательно осматривать их снизу.
С левой стороны нижнего ящика он наконец нашел то, что искал.
Бюро было старым, сделанным из хорошего материала. Донышки ящиков, в частности, были сделаны из твердых пород древесины, и миссис Брэдиссон вынуждена была забивать кнопки, чтобы они вошли в дерево до самых головок. Именно этим и объяснялся странный шум, который услышал Мейсон.
Всего несколько мгновений потребовалось адвокату на то, чтобы опорожнить ящик, перевернуть его и изучить документ, прикрепленный в развернутом виде к донышку.
Это было завещание, датированное вчерашним днем. Оно было написано от руки угловатым, несколько неразборчивым почерком.
Мейсон открыл свой перочинный нож, принялся было вытаскивать кнопки, но потом передумал и решил прочитать завещание.
Оно гласило:
«Я, Бэннинг Кларк, понимая, что не только внушающее опасение здоровье, но и зловещие происшествия, происходящие вокруг меня, могут привести к внезапной смерти, не оставив мне возможности передать важную информацию дорогим мне людям, составил это мое последнее завещание и распоряжение в словах и цифрах о нижеследующем.
Первое: я отменяю все предыдущие мои завещания.
Второе: я завещаю Перри Мейсону сумму в две тысячи долларов, которую, как я полагаю, названный Перри Мейсон примет в качестве гонорара за исполнение моих желаний, существо которых он должен определить со свойственными ему умом и проницательностью.
Третье: я завещаю моей сиделке Велме Старлер сумму в две тысячи пятьсот долларов.
Четвертое: я завещаю все остальное, включая имущество и права на имущество, П. К. (Солти) Бауэрсу, моему другу и многолетнему партнеру.
Есть еще один человек, которого я хотел бы включить в завещание, но не имею такой возможности, потому что даже попытка внести надлежащий пункт в данный документ будет противоречить его настоящей цели. Пусть проницательность поможет душеприказчику понять, что я имею в виду. Я же смею только предупредить его, что сонный москит может лишить человека ценного наследства, ему предназначенного.
