Мэри Райнхарт - Стена
— Полагаю, когда вы приехали, там все было в порядке?
— Конечно. Миссис Кертис всегда там прибирает.
— Застилает кровати чистыми простынями и все такое?
До меня дошло слишком поздно. Должно быть, вид у меня сделался совершенно отчаявшийся, ибо он вдруг протянул руку и похлопал меня по ладони.
— Почему бы не рассказать все начистоту, Марша? — предложил он. — Все равно от этого никуда не уйти. Кто-то спал на этой постели, так? Догадываюсь, это был Артур. Смею также предположить, что выбирался он оттуда в спешке, даже забыл шляпу. А тут уж весьма кстати вспомнить об увиденном Лиззи мужчине без головного убора и с топором в руке. Все сходится, не так ли?
Что я могла ему ответить? Я вдруг разрыдалась— неистово, отчаянно, будто у меня разрывается сердце. Он протянул мне свой большой цветной носовой платок, но я была не в силах остановиться и наконец ощутила, как он коснулся моего плеча, словно извиняясь, и, поскрипывая ботинками, вышел из комнаты.
День тот тянулся поистине бесконечно. Бесконечно и жутко. Ибо я даже не пыталась себя обмануть. Теперь налицо было убийство, имелся и труп, и с минуты на минуту могла заявиться полиция с ордером на мой арест. Я осознавала, что если правда выплывет наружу, Артур станет подозреваемым номер один. А тут еще это проклятое сообщение Майка об обнаруженном им в пруду топоре. Надеяться на то, что он промолчит, не приходилось. Вполне возможно, об этом уже знают все слуги.
Так я лежала в постели и все обдумывала. Подумала о Мэри-Лу и Джуниоре. Вспомнила о матери с отцом и о былых днях, до того как в нашем доме появилась Джульетта и кончилась спокойная жизнь. Вспоминала, как мы с Артуром были детьми, как собирали моллюсков, морских звезд и всякую всячину, прибиваемую к берегу, и о том злополучном угре, соскользнувшем вниз со ступенек. Но больше всего я думала о Джульетте и о ее гибели.
Я закурила сигарету и попыталась восстановить в памяти события нескольких последних дней. Казалось, целая вечность минула с тех пор, как она весело выскочила из автобуса и возвестила: «Не падай в обморок, Марша. Это я!» И целая вечность минула с того дня, когда она бросала камушки в пруд и наблюдала за расходящимися кругами. «Вот и в жизни так же…» — сказала она тогда.
А теперь ее больше нет. Что с ней случилось? Что же произошло между ее приездом и исчезновением и привело к такой ужасной развязке? С кем она встречалась? Шел ли убийца по ее следу еще с материка, или же виновен кто-то из жителей острова?
Никаких писем она не получала, и насколько я знала, сама тоже никому не писала. Но имелись же у нее какие-то друзья. Я никогда не бывала в ее нью-йоркской квартире, но была достаточно наслышана, чтобы воочию представить себе ее—либо битком набитую поклонниками, либо опустевшую, когда Джульетта вместе со всей своей компанией танцевала всю ночь напролет, перебираясь из одного злачного местечка в другое.
Джульетта веселилась, будучи центром экстравагантных развлечений, а потом возвращалась домой на рассвете и целый день отсыпалась. Прожигала жизнь на наши с Артуром денежки, но теперь я больше не злилась на нее из-за этого. Однако в тот день я впервые задумалась, не скрывается ли в той ее жизни разгадка причины ее гибели. Она влипла в передрягу, выражаясь ее собственными словами. Даже хотела уехать из страны. И это еще не все. Возможно, покидая Нью-Йорк, она не оставила адреса для пересылки своей корреспонденции — что само по себе было, бесспорно, странным.
Иначе говоря, не искала ли она некоего убежища, когда заявилась в Сансет? Не исключено. Возможно, она рассуждала, что здесь ее станут искать в последнюю очередь.
Я все так же лежала, думала и мучила себя неразрешимыми вопросами, когда приехал Артур. Ему уже сообщили новость, однако в поселке он еще не успел побывать; вид у него был ужасно удрученным.
— Ты, наверное, уже слыхала? — бесцветным голосом сказал он. — Ее нашли…
— Да, мне рассказал Майкл. А потом и доктор.
Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Майк? — переспросил он. — Что ему об этом известно?
— Думаю, лишь то, что известно всем, — устало отозвалась я.
Он присел на перила веранды и закурил сигарету; я заметила, что руки у него дрожат.
— Мне нет нужды объяснять тебе, что это означает для меня, Марша, — заговорил он. — Теперь у них имеются и труп, и убийство. Им необходимо кому-то его пришить, и я самая подходящая кандидатура. Почему бы нет? Мотив у меня имелся, и очень скоро они узнают, что я был здесь накануне ночью, и плакало тогда мое алиби. Яхту смогут отследить, а как насчет самолета? Я не называл пилоту свое настоящее имя, но, думаю, он не дурак.
— Но, Артур, ведь многие прибывают сюда на самолете.
Он посмотрел на меня и, пожалуй, впервые осознал, что мне пришлось пережить. Как бы то ни было, он склонился и похлопал меня… по растянутой лодыжке, так уж вышло.
— Бедная моя сестренка, — сказал он. — Мне очень жаль, милая. Чертовски жаль. Но рано или поздно все обязательно выплывет наружу. Ты еще не видала свежие газеты?
— И видеть не хочу, — дрожащим голосом отозвалась я.
Он глубоко вздохнул.
— В общем, там поместили твою фотографию — и мою. Кроме того, не мешает рассказать тебе ВОТ о чем: в ту ночь, когда я приходил поговорить с Джульеттой, на нашу подъездную аллею свернула какая-то машина. Если тот, кто в ней сидел, заметил меня и узнал, мне конец.
— Артур, это была Люси Хатчинсон.
Он уставился на меня.
— Люси Хатчинсон, — повторил он. — Боже мой! Люси!
— Она будет молчать — так она мне сказала.
— Слушай, Марша, — мрачно заговорил он. — В этом деле каким-то образом замешана женщина. Может, не Люси, но какая-то женщина—это точно. Шенд взял у Джордан губную помаду Джульетты и заявил, что след на найденной им сигарете оставлен не ею.
— Не думаешь же ты, что это помада Люси! — возмутилась я.
— Не знаю. Она ведь так любит прогуливаться по холмам. И если она захватила с собой клюшку для гольфа…
Я воззрилась на него чуть ли не с ужасом.
— Артур! — воскликнула я. — Откуда тебе известно, что ее убили таким образом?
Он, по-моему, испугался.
— Ничего мне неизвестно, — ответил он, упорно избегая моего взгляда. — Я еще не видел э-э… тело. Но, как я понял, ее чем-то ударили. Господи, Марша, да не смотри на меня так. Я не убивал ее и, уверен, Люси тоже. Просто у меня от всех треволнений крыша поехала, вот и все.
Я снова расслабилась. Некоторое время мы оба молчали. Наверное, каждый из нас обдумывал слова оправдания своих деяний и пути защиты от неправедного правосудия. Когда Артур наконец нарушил молчание, он вспомнил о шляпе, забытой им в изоляторе.
