Николас Блейк - Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)
– Но он ведь так высоко забрался!
Можно было подумать, что они обсуждают поведение своего сына-школьника.
– Я нашел ее, сэр! – крикнул сверху Бауэр.
Он начал спускаться, и им уже слышно было его тяжелое дыхание. Вдруг раздался вскрик: «Ах ты черт!» – и потом еще громче: «Осторожно, там, внизу!»
Что-то тяжелое падало сквозь переплетение ветвей и листьев, ударяясь о ствол и крупные ветви, перекатываясь с одного яруса листьев на другой, пониже. Мара взвизгнула. Роберт Ситон еще крепче сжал руку жены, – и в следующий момент из кроны дерева вывалился, словно гигантский сморщенный каштан, некий круглый предмет. Он стукнулся о траву и подпрыгнул от удара, а потом подкатился к ногам Реннела Торренса.
– Вот растяпа! – с досадой воскликнул суперинтендант.
Торренс с ужасом смотрел на лежащий у его ног предмет. Трубка выпала у него изо рта, он дрожал с головы до ног, производя руками странные движения, как будто хотел оттолкнуть что-то от себя, от чего-то защититься; потом он отбежал на несколько шагов в сторону, и там его начало страшно рвать.
– Что… что это?! – истерически завизжала Мара.
Суперинтендант быстро подошел к упавшему предмету, который как ни в чем не бывало лежал теперь на траве, взял его за волосы и поднял в воздух перед глазами собравшихся. Это была отсеченная и полуразложившаяся человеческая голова.
– Кто-нибудь узнаёт этого человека? – спросил Блаунт совершенно обыденным, ровным тоном, как может спросить дежурный в бюро находок.
Все молчали. Затем Лайонел Ситон произнес так же спокойно и даже задумчиво:
– Да, сохранился он не слишком хорошо, но он очень похож на тебя, отец.
– Нет!!! Непохож, непохож, непохож! – Голос Мары Торренс перешел в невыносимый режущий ухо вой.
Миссис Ситон повернулась, шагнула к ней и закатила ей пару увесистых пощечин. Мара немедленно умолкла. Тогда Джанет неловко обняла девушку, которая глухо, почти беззвучно рыдала и никак не могла найти в себе силы справиться с истерикой.
Роберт Ситон подошел вплотную к суперинтенданту Блаунту.
– Это невозможно. Этого не может быть. Это невозможно, – снова и снова бормотал он, не в силах остановиться.
– Чего именно не может быть, сэр?
– Это же мой брат. Мой брат Освальд!
– Но он же умер, отец, – сказал Лайонел. – Я хочу сказать…
– Да, теперь уж он наверняка умер, ничего не скажешь.
Тут раздался голос сержанта Бауэра:
– Прошу прощения, сэр. Сумка выскользнула у меня из рук. Она зацепилась за сук, и голова выкатилась из нее, прежде чем я смог…
– Ладно, ничего, Бауэр. Она все равно уже была сильно испорчена.
И Блаунт задумчиво посмотрел на это кошмарное лицо. Гниение зашло уже довольно далеко, к тому же голову сильно поклевали птицы, проделавшие в ней сквозные зияющие дыры; вместо шеи с нижней челюсти грязной бесформенной тряпкой свисала какая-то мешанина из ошметков мяса и лоскутов кожи; с левой стороны можно еще было различить следы резаной раны, которая начиналась от левого уха и тянулась до основания подбородка.
Суперинтендант снова повернулся к Роберту Ситону:
– Простите, нельзя ли попросить у вас оберточной бумаги? И хорошо бы еще шляпную коробку, если только у вас в доме водятся такие вещи.
Страшная тайна Джанет Ситон
– Итак, мы имеем еще одну причину, по которой ему могли отрезать голову, – заметил Найджел.
– Чтобы скрыть, как он был убит? Гм… Что-то я не вижу, как это нам может помочь.
– Как это – не видите? – удивился Найджел. – Легче будет искать орудие убийства.
– Да ну, это можно было сделать любым острым предметом. Думаю, рана нам мало что даст. Очень уж много времени прошло.
– Может, и так. Но если уж убийца нанес такую рану, то, отрезая потом голову, он скорее всего стал бы резать по этой ране, а не ниже. Вы, наверное, уже поинтересовались бритвами?
– Да. Мистер Ситон с сыном пользуются безопасными бритвами. Финни Блэку не нужно бриться. У мистера Торренса бритва опасная, – добросовестно отбарабанил Блаунт.
– Значит, у Торренса опасная, я вас правильно понял?
– Но ведь это могло быть что угодно! Хоть нож для разделки мяса!
– И все же что-то тут не так, Блаунт! Совершенно очевидно, что Освальд Ситон, возвращаясь сюда, должен был все время быть начеку. Он ведь понимал, что здесь ему приготовлен не жирный телец, а наточенный нож.
Они вели беседу в комнате суперинтенданта Блаунта, которую он снимал в пабе Хинтон-Лейси, и было это в тот же день, когда была найдена голова.
– Итак, Освальд вернулся в Плаш-Мидоу тайком, – развивал свою мысль Найджел. – Можем мы с этим согласиться?
– Угу.
– Так, теперь это фиктивное самоубийстве десятилетней давности. У полиции ничего против него не было? Никаких обвинений, подозрений, которые могли бы заставить его бежать из страны?
– Нет.
– Но по всей вероятности, Освальд все же покинул Англию. И согласитесь, он весьма основательно обставил свое мнимое самоубийство. Однако, судя по всему – и редактор «Редкот-газетт» самым решительным образом это подтверждает, – Освальд был не тот человек, который без особых на то причин добровольно расстанется с деньгами, положением и вообще со всем, что имеет. Мистер Кили говорит, что этот прохиндей мог выйти сухим из воды в любой ситуации. Даже если бы его загнали в угол, без борьбы он бы не сдался.
– О-очень похоже на правду. Но какое это имеет отношение к орудию преступления?
– К этому я и веду. Следите за ходом моей мысли. Единственное, что могло заставить Освальда бежать из Англии под прикрытием мнимого самоубийства, – это какое-то очень серьезное преступление, о котором еще не стало известно полиции. Я предполагаю, что об этом преступлении знал кое-кто, кроме него. Если бы это был только один человек, Освальд сделал бы все, что в его силах, и даже больше, чтобы заставить его молчать; но даже он не был в состоянии заставить молчать четверых.
– Почему вы говорите о четверых?
– Потому что у меня есть причины полагать, что именно четыре человека знали об Освальде нечто в высшей степени позорное. Но давайте пока оставим этот вопрос. Я предполагаю, что кто-то из них или все вместе поставили ему жесткое условие: или он уезжает из страны, или они все рассказывают полиции.
– Шантаж? Или как это вы назовете? Но почему же он тогда просто не уехал из страны, и вся недолга? Зачем инсценировать самоубийство? Или вы считаете, что самоубийство было частью сделки, частью цены, которую он должен был заплатить за молчание?
– Совершенно верно.
– А кто в первую очередь выигрывал от мнимой смерти Освальда? – продолжал гнуть свою линию Блаунт. – Его брат!
– Его брат. И Джанет Ситон. И косвенно Торренсы.
