Агата Кристи - Большая четверка
В этот момент премьер-министр задал вопрос, которого мы втайне ждали:
— Вы сказали, что третий член Большой Четверки — француженка? Вы знаете, кто она?
— Вы тоже хорошо ее знаете. Номер Три — это всем известная мадам Оливье…
Услышав имя знаменитой соотечественницы, продолжавшей дело четы Кюри, Дежардо едва не вывалился из кресла; его лицо побагровело от возмущения.
— Мадам Оливье? Невозможно! Это нелепо! И более того — оскорбительно!
Пуаро покачал головой, но не произнес ни слова. Некоторое время премьер-министр испепелял Пуаро гневным взглядом. Потом несколько успокоился и, посмотрев на министра, с каким-то странным выражением дотронулся до лба.
— Мосье Пуаро — великий человек, — заметил он. — Но даже великие люди иногда слишком увлекаются… какой-то одной идеей, не так ли? Ищут всяких тайных агентов там, где их просто не может быть. Вы со мной согласны, господин министр?
Краутер некоторое время молчал.
— Клянусь, не знаю! — наконец сказал он. — Я всегда верил и сейчас безоговорочно верю Пуаро, но такой поворот…
— Этот неуловимый Ли Чан-йен, — перебил его Дежардо, — кто он такой? Хоть кому-нибудь он известен?
— Мне известен, — раздался вдруг голос Инглеса. Высокий французский гость уставился на него, тот тоже ответил пристальным взглядом, более чем когда-либо напоминая китайского божка.
— Это мистер Инглес, — представил Краутер, — самый опытный наш эксперт по Китаю.
— И вы что-то слыхали об этом Ли Чан-йене?
— Пока ко мне не пришел Пуаро, я считал себя единственным человеком в Англии, кто знает о его существовании. Уверяю вас, господин премьер-министр, что единственный человек в Китае, которого по-настоящему следует опасаться, — это Ли Чан-йен, один из самых блестящих умов современности.
Дежардо был вконец ошарашен. Немного придя в себя, он холодно произнес:
— Может быть, в том, что вы рассказали, и есть доля истины, мосье Пуаро, но что касается мадам Оливье, тут вы роковым образом заблуждаетесь. Она истинная дочь Франции и служит исключительно науке.
Мой друг лишь молча пожал плечами. Потом последовала долгая тягостная пауза, нарушить которую решился Пуаро. Он встал и с чувством собственного достоинства изрек:
— Я хотел, мосье, только предупредить вас. Я предвидел, что вы мне не поверите. Но, по крайней мере, теперь вы будете начеку. Главное, я все сказал, и моя правота будет — увы — подтверждаться новыми диверсиями. Для меня было важно сообщить вам все это как можно скорее… Может статься, что позже мне это сделать уже не удастся.
— Вы хотите сказать… — перебил его Краутер, пораженный мрачной интонацией Пуаро.
— Я хочу сказать, месье, — продолжал Пуаро, — что с тех пор, как я установил личность Номера Четыре, палача-экзекутора Большой Четверки, моя жизнь в опасности. Он ищет меня, чтобы уничтожить любым способом, а он из тех людей, кому удаются подобные миссии. Итак, господа, я с вами прощаюсь. Вот вам ключ, мосье министр, и запечатанный конверт с моим банковским шифром. У меня в портфеле, который хранится в банковском сейфе, собраны все сведения о деятельности Большой Четверки. Там же имеются советы вашего покорного слуги относительно того, что следует предпринять, если случится то, о чем я вас только что предупредил. В случае моей смерти, мосье министр, вы заберете эти бумаги и, если сочтете нужным, воспользуетесь моими советами. А сейчас до свидания, — господа.
Дежардо холодно поклонился, а министр вскочил со стула и пожал Пуаро руку.
— Вы убедили меня, Пуаро. То, что вы говорите, выглядит невероятным, но я вам верю. Всецело.
Инглес вышел вместе с нами.
— Я вполне доволен тем, как прошла беседа, — сказал Пуаро. — Я и не думал, что мне удастся переубедить Дежардо, но теперь я спокоен: если погибну, моя информация не умрет вместе со мной. Что ж, не так уж и плохо!
— Я полностью на вашей стороне, — сказал Инглес. — Между прочим, на днях я еду в Китай.
— А это разумно?
— Нет, — ответил Инглес, — но необходимо. Каждый должен вносить посильную лепту в общее дело.
— Вы храбрый человек! — воскликнул Пуаро. — Если бы это было удобно, я бы обнял вас.
Инглес немного смутился.
— Не думаю, — сказал он, — что в Китае я буду в большей опасности, чем вы в Лондоне.
— Возможно, вы и правы, — признался Пуаро. — Больше всего я опасаюсь, как бы они не расправились с Гастингсом. Меня это очень беспокоит.
Я перебил его, заметив, что и сам могу о себе позаботиться.
Вскоре Инглес попрощался с нами и ушел.
Некоторое время мы шли молча. Вдруг Пуаро произнес фразу, которая меня ошеломила:
— Я считаю, что настало время задействовать моего брата.
— Вашего брата? — удивился я. — Я и не знал, что у вас есть брат.
— Вы меня удивляете, Гастингс. Разве вы не знаете, что у всех знаменитых сыщиков есть брат[34], который был бы более знаменитым, если бы не его природная лень.
Бывали моменты, когда трудно было понять, шутит Пуаро или говорит серьезно.
— Как зовут вашего брата? — спросил я, все еще сомневаясь.
— Ахилл Пуаро, — мрачно ответил Пуаро. — Он живет поблизости от города Спа в Бельгии.
— А чем он занимается? — продолжал удивляться я, удержавшись от комментариев относительно странной прихоти мадам Пуаро нарекать своих чад мифологическими именами[35].
— Ничем. Я же вам сказал, что он очень ленив, хотя у него не меньше способностей, чем у меня.
— Он похож на вас?
— В общем, да. Хотя не так красив. И кроме того, он не носит усов.
— Он старше вас или младше?
— Ему удалось родиться в один день со мной.
— Близнецы! — воскликнул я.
— Точно, Гастингс, близнецы. Вы, как всегда, угадали. Ну вот мы наконец и пришли. Давайте займемся ожерельем графини.
Но делу о пропавшем ожерелье пришлось немного подождать, так как нашлось более срочное.
Наша квартирная хозяйка, миссис Пирсон, сообщила нам, что нас ожидает какая-то медицинская сестра, которая хочет видеть мосье Пуаро по весьма срочному делу.
В большом кресле у окна сидела пожилая женщина с приятным лицом, одетая в темно-синюю форменную одежду медицинской сестры. Сначала она говорила очень сбивчиво, но Пуаро сумел ее успокоить, и женщина рассказала следующую историю:
— Понимаете, мосье Пуаро, я раньше никогда не сталкивалась с подобными случаями. Я жила в Ларкской сестринской общине, пока меня не пригласили в этот дом в Хартфордшире — присматривать за хозяином дома, мистером Темплтоном. Хороший дом, приятные люди. Миссис Темплтон намного моложе мужа. У него есть сын от первого брака, который живет с ними. Он не совсем нормальный, не то чтобы «придурковатый», но некоторая отсталость ощущается. Потом меня с самого начала поразила болезнь хозяина. Все вроде хорошо, и вдруг ни с того, ни с сего начинаются боли в желудке и сильная рвота. Но доктор не находит ничего страшного, и вроде бы так оно и есть. Но мне как-то неспокойно. Вот я и…
Она замолчала, и щеки ее вспыхнули.
— Случилось что-то такое, что усугубило ваши опасения? — предположил Пуаро.
— Да.
И она опять замолчала, не решаясь продолжать.
— Я услыхала, — наконец заговорила она, — что болтают слуги.
— О болезни хозяина?
— Нет-нет, совсем… о другом.
— О миссис Темплтон?
— Да.
— О миссис Темплтон и о докторе, надо полагать?
У Пуаро на такие вещи было особое чутье. Женщина с благодарностью посмотрела на него.
— Поначалу я этим сплетням не придавала значения, — продолжала она. — Но однажды я сама увидела их вместе… в саду…
Она смущенно умолкла, но на лице ее было написано такое возмущение, что спрашивать о том, что она видела в саду, было лишним. Все было ясно без слов.
— Приступы становились все сильнее и сильнее. Доктор Тревес сказал, что это естественное течение болезни и что Темплтон долго не протянет. Я ухаживала за многими больными, у меня солидный опыт — но что-то не припомню таких странных симптомов. Все это очень напоминает… — Она заколебалась.
— Отравление мышьяком? — пришел ей на помощь Пуаро.
Она кивнула.
— И потом, — продолжала миссис Пирсон, — однажды мой пациент бросил одну фразу, которая меня очень удивила. Он сказал: «Они меня прикончат, эти четверо».
— Так и сказал? — встрепенулся Пуаро.
— Да, это были его слова, мосье Пуаро. Правда, в этот момент у него был очередной приступ, он сильно мучился и, может, сам не понимал, что говорит.
— «Эти четверо», — задумчиво повторил Пуаро. — Кто эти четверо, как вы думаете?
— Не знаю, мосье Пуаро. Я подумала, что он имеет в виду жену, сына, доктора и, может быть, мисс Кларк, компаньонку жены. Вероятно, он решил, что эта четверка объединилась против него.
— Может быть, — озабоченно произнес Пуаро. — Может быть. А как еда? Еда вас не смущала?
— Я тщательно за всем следила. Но иногда миссис Темплтон сама относила ему еду, а потом.., ведь были дни, когда у меня был выходной.
