Эллери Куин - Неизвестная рукопись Доктора Уотсона
— Слава Богу, от него я, кажется, избавился, — произнес Эллери вслух и вернулся к Шерлоку Холмсу.
Глава 11
ГИБЕЛЬ КАРФАКСА
Полагаю, что Холмс не побоялся бы пистолета Клейна, если бы следом за владельцем «Ангела и короны» в комнату миссис Осборн не ворвался человек, в котором я узнал одного из бандитов, нападавших на нас. Под дулами двух пистолетов Холмсу пришлось смириться.
Ярость Макса Клейна перешла в злобное торжество.
— Свяжи их, — приказал он своему подручному. — А тот, кто окажет сопротивление, получит пулю в лоб.
Бандит оторвал шнуры от штор и быстро связал Холмсу руки за спиной. Затем он так же поступил со мной.
— Посади-ка нашего дорогого доктора на тот стул и привяжи его к ножкам стула! — скомандовал Клейн. Так и не понимаю, почему он считал меня более опасным, чем Холмса. Отвага, которой наделил меня Господь, нередко вступает в конфликт с неудержимым желанием прожить все причитающиеся мне годы — вероятно, Клейн этого не знал.
После того как подручный сделал все, что ему велели, Клейн повернулся к Холмсу.
— Уж не думали ли вы, мистер Холмс, что сможете проникнуть в мой дом незамеченным?
Холмс спокойно сказал:
— Любопытно, как вы меня обнаружили?
Клейн злорадно засмеялся.
— Один из моих работников выкатывал пустые бочки. Ничего сверхъестественного, мистер Холмс. Вот я вас и поймал.
— Поймать меня, как вы выражаетесь, — сказал Холмс, — и удержать — это совсем разные вещи, Клейн.
Мне было ясно, что Холмс пытается выгадать время. Но все было напрасно. Проверив, надежно ли я привязан, Клейн скомандовал:
— Вы пойдете со мной, мистер Холмс. Я займусь вами особо. И если вы ожидаете помощи снизу, то будете разочарованы. Я очистил зал: трактир на замке.
Его подручный бросил на Анджелу Осборн тревожный взгляд.
— А не опасно ли оставлять этого подонка с ней? Вдруг она его развяжет?
— Не посмеет! — Клейн снова засмеялся. — Если не захочет расстаться со своей жалкой жизнью.
К несчастью, он оказался прав. После того как Холмса и Майкла увели, Анджела Осборн оказалась глуха ко всем уговорам. Я пустил в ход самое пылкое красноречие, но она только смотрела на меня с отчаянием и стонала:
— Нет, не могу, не смею!
Так прошло несколько самых долгих минут в моей жизни, в течение которых я тщетно пытался разорвать веревки и внушал себе, что Холмс еще найдет выход из безвыходного для всех других положения.
Но тут наступил самый страшный момент.
Дверь отворилась.
Кто вошел, я видеть не мог, и о вошедшем мог судить только по выражению лица Анджелы. На нем был написан ужас. Она вскочила с кресла. Соскользнула вуаль, обнажив шрам. Но еще сильней, чем этим увечьем, ее лицо было сейчас искажено страхом. Наконец из ее груди вырвался крик:
— Потрошитель! Господи, помилуй нас, это Джек Потрошитель!
Признаюсь со стыдом, что когда этот человек появился в поле моего зрения, первой моей реакцией было чувство облегчения. Увидев тонкую элегантную аристократическую фигуру в безупречном вечернем костюме и цилиндре, с наброшенной на плечи накидкой, я радостно воскликнул:
— Лорд Карфакс! Какое счастье, что вы пришли!
Минуту спустя я увидел в руке Карфакса блеснувший нож, и до меня дошла страшная истина. Он взглянул в мою сторону, но всего на миг, словно не узнавая. Он казался безумным.
Анджела Осборн не могла больше кричать. Она упала в кресло, застыв от ужаса. Потрошитель-аристократ кинулся на нее и разорвал ее платье. Она едва успела прошептать молитву, как лорд Карфакс погрузил нож в ее обнаженную грудь.
Когда Анджела упала, безумец схватил одну из керосиновых ламп и загасил ее. Его намерение не вызывало сомнений. Он метался по комнате, словно сам дьявол, вырвавшийся из преисподней, разбрызгивая керосин. Потом вышел в коридор и вскоре вернулся уже с пустой лампой — он швырнул ее на пол. Посыпались осколки стекла.
Затем он схватил другую лампу и с ее помощью зажег лужу керосина у своих ног.
Как ни странно, он явно не намеревался бежать. Даже в этот самый страшный момент моей жизни я спрашивал себя: почему? Случилось так, что его безумие спасло меня и погубило его. В то время, как языки пламени взвивались вверх, он бросился ко мне. Я закрыл глаза и поручил свою душу творцу. Но вместо того чтобы убить меня, Карфакс разрезал связывавшие меня путы.
Он поставил меня на ноги и потащил сквозь пламя к ближайшему окну. Я пытался бороться с ним, но с силой маньяка он подталкивал меня к окну. Стекло вылетело.
В этот момент он прокричал, и этот крик до сих пор слышится мне в ночных кошмарах:
— Скажите всем, доктор Уотсон! Скажите им, что Джек Потрошитель — это лорд Карфакс.
Он вытолкнул меня из окна. Огонь охватил мою одежду, и помню, что, падая со второго этажа, я успел нелепо похлопать по ней, пытаясь потушить огонь. Мне показалось, что я услышал звук бегущих ног и погрузился в блаженное беспамятство…
Глава 12
КОНЕЦ ДЖЕКА ПОТРОШИТЕЛЯ
Первый, кого я увидел, был Радиард, мой друг, который временно взял на себя моих больных. Я находился в своей комнате на Бейкер-стрит.
— Чудом уцелели, Уотсон, — сказал он, щупая мой пульс.
Все случившееся сразу ожило в моей памяти.
— Как долго я спал, Радиард?
— Около двенадцати часов. Я дал вам успокоительное, когда вас принесли сюда.
— В каком я состоянии?
— Практически здоровы при данных обстоятельствах. Сломана лодыжка, растяжение в запястье. Ожоги, несомненно, болезненны, но поверхностны.
— А Холмс? Где он? Он не…
Радиард сделал знак головой, и я увидел Холмса, сидевшего по другую сторону моей кровати. Лицо его было обеспокоено, он был бледен, но как будто цел и невредим. Я испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения.
— Ну, мне пора идти, — сказал Радиард. И добавил, обращаясь к Холмсу: — Проследите, чтобы он не слишком много говорил, мистер Холмс.
Радиард ушел, сказав, что вернется сменить мне перевязки, и снова предупредил, что я не должен переутомляться. Но, несмотря на боль и общее недомогание, я сгорал от любопытства. Да и Холмс, думаю, тоже, хотя он и беспокоился о моем состоянии. Поэтому я тут же начал рассказывать о том, что произошло после того, как Клейн увел за собой Холмса и Майкла.
Холмс согласно кивал головой, но я видел, что в нем идет тяжелая внутренняя борьба. Наконец он сказал:
— Боюсь, дружище, что это наше последнее совместное приключение.
— Почему вы так говорите?
— Потому что ваша милая жена никогда больше не вверит ваше благополучие в мои неумелые руки.
— Холмс! — возмутился я. — Я не ребенок.
Он покачал головой.
— Сейчас вам надо поспать.
