Жорж Сименон - До самой сути
О своем она ему тоже не рассказывала.
— Кто это звонил из Лос-Анджелеса?
— Эмили, наша сестра.
— Она замужем?
— Нет. Работает. Устроилась неплохо.
Газ пришлось сбросить: дорога была разбитая, усеянная лужами и песчаными проплешинами, на которых колеса буксовали. Эшбриджи не проехали и пяти миль, как налетел шквальный ветер и гроза нагнала их.
— Едем дальше?
— Конечно.
Не одна ли и та же мысль мелькнула у обоих? Ни он, ни она не верили, что Доналд толкнется к кому-нибудь из их приятелей. В эту сторону его, конечно, влечет другое — самолет Кейди. Весь вопрос в том, владеет ли Доналд пилотажем.
— Не знаешь, в каких войсках он служил во время войны?
— Нет. Эмили сообщила только, что он был на Тихом океане.
Началась широкая равнина, которую Кейди рачительно снабдил искусственным орошением. Он разводил здесь хлопок и картофель. Первый урожай картофеля только что собрали. Через несколько дней начнутся новые посадки: здесь снимают два урожая — в августе и в ноябре. Был год, когда Кейди на одном картофеле заработал пятьсот тысяч долларов.
В сезон ему, смотря по обстоятельствам, требуется от двухсот до трехсот рабочих. Он отправляет грузовики за мексиканцами и неграми. Привозит их целыми семьями, потому что женщины нужны ему не меньше, чем мужчины. Размещают приезжих в бараках, настроенных вдоль полей.
Ездят сюда мало. Эта часть долины считается как бы зачумленной, ее стыдятся. Пембертон утверждает, что единственное достойное джентльмена занятие — скотоводство, но Кейди плевать на джентльменство.
Не к этим ли баракам, набитым разношерстным людом, должен потянуться затравленный человек?
Эшбриджи проехали мимо навесов, под которыми, словно увязнув в земле, стояли два больших грузовика.
Не без труда перебрались через особенно глубокую лужу, и тут негритята высыпали поглазеть на машину. В одежде, прилипшей к телу, они стояли под припустившим вовсю дождем. Женщины тоже смотрели на автомобиль с порогов бараков. На хлопковом поле рядами работали мужчины. Всюду виднелись крыши из рифленого железа, трубы, откуда поднимался дым, от импровизированного поселка остро пахло человеческим телом.
— У нас никаких шансов разыскать его.
Неужели Доналд настолько потерял чувство собственного достоинства, что решился искать убежища в одной из этих лачуг? Впрочем, обитатели их богаче, чем он. В горячую пору и неграм, и мексиканцам случается вгонять по тридцать — сорок долларов в день, да и женщины тоже неплохо заколачивают. Вечерами здесь идет отчаянная игра в кости, и дорога сюда хорошо знакома патрулям: их частенько вызывают усмирять драки.
Кейди со своим джипом тоже оказался здесь, но это был не вчерашний Кейди, а Кейди-рабовладелец, как прозвали его в шутку, — небритый, в старом тропическом шлеме.
Пи-Эм притормозил рядом с его машиной.
— За приятелем своим гоняетесь?
Тон у Кейди был не то чтобы агрессивный, но и не слишком любезный.
— Да, после случившегося мне лучше его поискать.
Мы все перепились.
— И здорово.
— Вы его не видели?
— Я — нет. Жена слышала шум. Заметила, как мимо бежали лошади, словно кем-то вспугнутые. Я оставил ей заряженный револьвер.
— Он не вооружен.
— Мужчина и без оружия с женщиной справится.
— Послушайте, Кейди…
— Знаю, знаю.
— Что вы знаете?
— Вы сейчас будете уверять, что он не опасен, так ведь?
Не вылезая из джипа и пожевывая сигару, Кейди продолжал:
— Видите ли, Пи-Эм, не нравится мне, когда кто-нибудь из наших вертится около границы. Тех, кто приходит сюда с той стороны, мы знаем. Это бедняки, которые ищут работы и ослеплены мыслью о долларах.
Для таких у меня всегда найдется банка сардин и бутылка пива. Иные даже работают у меня несколько дней и лишь потом идут дальше. А вот когда американец задумывает пробраться в Мексику — это другое дело. Понимаете меня?
Ясно: все уже успели призадуматься над вчерашним.
— В Юме есть тюрьма, откуда не так уж трудно убежать, во Флоренсе[7] тоже, и вся эта публика наслышана о нашей долине. Только что мне встретился Бэджер.
Пи-Эм стоило немалого усилия не измениться в лице.
Бэджер — начальник одного из пограничных патрулей, тех самых, что возят на буксире прицеп с двумя оседланными лошадьми.
— Он блокирован здесь рекой, поэтому еще несколько дней пробудет в долине. Я ничего не сказал, потому как дело не мое, но все-таки посоветовал смотреть в оба глаза.
По ассоциации Кейди посмотрел на глаз Пи-Эм.
— Приложите-ка к синяку кусочек свежей говядины с кровью, — бросил он. — По себе знаю, очень помогает.
Нет, человек он не злой. Всегда был в добрых отношениях с Пи-Эм, как-то раз даже завернул к нему в контору проконсультироваться насчет земли в аренду.
Жестокость у него напускная: хочет выглядеть волевым человеком.
— Может, зайдете к нам? Выпьем по стаканчику.
— Нет, благодарю.
— Сказать вам, что я думаю об этом вашем парне?
Он был не в себе, пошел на риск, попробовал перебраться через реку и утонул.
Сказано это было не без задней мысли — недаром Кейди так пристально уставился на собеседника, но тот даже не моргнул.
— Всего наилучшего, Кейди!
— Вам обоим тоже! Думаю, домой попадете не сразу:
Джозефина задержит вас на часок-другой.
Так оно и оказалось. Джозефина, одна из речушек, скатывающихся с гор, пересекает долину и впадает в Санта-Крус. Русло у нее каменистое, с сильным уклоном.
При малейшей непогоде вода несется вниз с такой стремительностью, что автомобиль, погрузившись в нее хотя бы по колеса, уже рискует перевернуться.
Им с Норой осталось одно — сидеть в машине и ждать. Стекла с одной стороны непрерывно запотевали, с другой по ним хлестал дождь, и в жарком влажном воздухе то и дело тянуло холодным ветерком.
Нора могла бы осыпать мужа упреками. Как бы они ни были суровы, он только понурил бы голову, сознавая, что заслужил их. Вместо этого она включила радио:
Ногалес передавал мексиканские песни.
Он чувствовал, что виноват не только перед Норой, но и перед Доналдом. В чем — трудно сформулировать, но ощущение своей не правоты не проходило. Он сидел подавленный, весь мокрый от пота. Пиво, выпитое утром, перестало действовать, и Пи-Эм опять стало нехорошо.
Хотя и неумышленно, Кейди сделал ему очень больно, обойдясь с ним так недружелюбно. Пи-Эм не сердился на него. Сейчас он переживал одну из тех минут, когда человеку хочется просить прощения у всех и каждого.
Он, например, понял сейчас, что имела в виду Нора, упомянув о том, как они смотрели с Доналдом друг на друга, о взгляде, который бывает только у братьев.
